Влюблен по чужому желанию - Анна Антонова

Стоп. Вот все и выяснилось. Произошло то, чего я опасалась, – дурацкие переживания портят мне поездку и мешают наслаждаться Прагой! После выхода из кафе я старалась в Женькину сторону не смотреть, но все равно против воли чувствовала его присутствие. Или мне просто так казалось, ведь стоило мне невзначай обернуться, выяснялось, что он и не думал смотреть в мою сторону, наоборот – весьма продуктивно и весело проводил время, общаясь с одноклассниками – заметьте, моими одноклассниками!

Я вдруг почувствовала детскую обиду – он запросто общается с теми, с кем я проучилась почти десять лет, а на меня обращает ноль внимания. Конечно, я кривила душой: раз поцеловал, значит, все-таки обратил… Но странное дело – этот поцелуй меня скорее оскорбил, чем обрадовал. Словно Женька случайно услышал, что он мне нравится, вот и решил, так сказать, совершить благотворительный жест. И эта его жалость обижала гораздо хуже банального невнимания…

Вдруг я самокритично хмыкнула. Какая непоследовательность! Еще совсем недавно я думала о том, что любое – любое! – внимание лучше равнодушия, даже если оно проявляется лишь в подколках. А теперь…

– Нин, не спи на ходу! – бесцеремонно толкнула меня локтем Ленка.

Я очнулась, осмотрелась и в первый момент даже не поняла, где нахожусь: вокруг дробились мои изображения, уходя в бесконечные зеркальные коридоры. Я вгляделась в свою унылую, многократно размноженную физиономию и отвернулась. Народ вокруг развлекался на полную катушку, прикалываясь и строя рожи, но я сомневалась, что меня можно отвлечь от мрачных мыслей таким примитивным способом.

– Вон в тот коридорчик сходи, – потащила меня за рукав Ленка, заговорщицки улыбаясь.

– Да тут во всех коридорчиках одно и то же, – вяло отмахивалась я.

– Нет, ты сходи, – подозрительно настаивала она.

– Карьеру сводницы делаешь? – поддела я, уже догадываясь, что – а вернее, кто – ждет меня «вон в том коридорчике».

Ленка только хмыкнула, подталкивая меня в нужном направлении. У поворота к коридорчику я замедлилась, еще надеясь избежать неминуемого объяснения, но верная подружка ловко придала мне ускорение, так что я почти влетела в Женькину спину. Я не успела отразиться в многочисленных зеркалах, поэтому он испуганно обернулся, инстинктивно сделав шаг в сторону.

– Боишься меня? – усмехнулась я.

– Конечно! «Не подходи и не прикасайся»! – передразнил он.

– Извини, – смешалась я. – Я не это имела в виду…

– Ошибиться было трудно!

Я поморгала от удивления – мы что, поменялись ролями? Теперь он изображает из себя обиженного, а я оправдываюсь?

– Да ладно тебе, – наконец выдавила я. – Давай просто все забудем. Зачем усложнять? Были друзьями, ими и останемся. В конце концов, это гораздо важнее и ценнее…

Я запнулась, но Женька не спешил мне помогать.

– Чем что? – наконец спросил он, видя, что я не собираюсь продолжать.

– Чем всякая там любовь, – наконец договорила я.

– Как скажешь, – вновь усмехнулся он.

– Ребята, на выход! – очень кстати раздался зычный голос Ирины Владимировны.

Я облегченно выдохнула – не придется продолжать этот муторный разговор. Вроде бы все разъяснилось и пришло к общему знаменателю. Тогда почему мне совсем не стало легче?

Мы все же поднялись на башню в стремительно сгущающихся сумерках, причем сделали это на лифте – в целях ускорения процесса и экономии уже порядком поистраченных сил. Вид сверху и правда поражал воображение: украшенный огнями вечерний город казался таинственным и незнакомым.

Я смотрела на красные черепичные крыши, острые шпили соборов, Карлов мост, уже украшенный дрожащей цепочкой горящих фонарей, и не верила, что на собор мы поднимались сегодня утром – с тех пор произошло столько событий, и казалось, прошла целая вечность.

Собор Святого Вита темной громадиной рисовался на фоне вечереющего неба, и я невольно представляла, как шестьсот лет назад его начинали строить люди, которые даже не надеялись увидеть когда-нибудь плоды своих трудов.

– Красиво, да? – раздался сзади знакомый голос, и я едва не застонала.

Надо же было все испортить! Мы все выяснили и решили остаться друзьями, так зачем он снова ко мне лезет и портит глупыми вопросами такой момент? Проговорив этот вдохновляющий монолог про себя, я мысленно успокоилась и подтвердила:

– Да.

– Хочется подумать о вечном…

Это был какой-то совсем непривычный текст, и я удивленно обернулась, вслух съязвив:

– О душе?

– Кстати, о душе, – оживился Женька. – Если ты передумаешь, я…

– Лучше не говори того, о чем потом можешь пожалеть! – остановила его я, мысленно чертыхнувшись.

Что за человек такой – вечно надо все испортить! Только-только все устаканилось, и я наконец настроилась на волну сказочной зимней Праги, как снова здорово: любовь-морковь и завядшие помидоры.

– Я-то не пожалею, – неожиданно серьезно отчеканил он. – Так что выбор теперь за тобой.

Зря он это сказал – чего я терпеть не могу, так это делать выбор. Даже если передо мной в магазине висят две одинаковые по фасону футболки разных цветов, я способна час тупить в примерочной, не в состоянии выбрать, какая мне больше нравится. Придя же домой с покупкой, я немедленно начинаю жалеть о том, что купила эту, а не другую, и потом еще долго переживаю по такому ничтожному поводу.

И это банальная футболка! А сейчас речь идет о куда более высоких материях, и мне опять предлагается сделать выбор. Нет уж, увольте! Пусть все идет само, а там, как говорится, кривая вывезет.

– Ребята, посмотрите! – позвала нас Петра. – Видите пражскую телебашню? А теперь настройте свои фотоаппараты на режим увеличения. Что видите?

Я послушно подняла фотоаппарат и начала крутить колесико «зума», но изображение расплывалось – было уже слишком темно.

– Червячки какие-то? – неуверенно предположила Слепцова.

Видимо, устала к вечеру, раз выдала такое негламурную фразочку.

– Горгульи? – креативно помыслил Цветков, который с недавних пор почему-то перестал меня раздражать.

– Ну вы даете, – обиделась за телебашню Петра. – Это фигуры шестиметровых каменных младенцев, карабкающихся вверх.

– И что это значит? – спросила Ленка.

– Они символизируют молодую чешскую демократию, – гордо провозгласила гид.

Вокруг раздались смешки – идею молодой чешской демократии мои одноклассники явно не оценили. Составить собственное мнение я не могла – никаких младенцев в объективе я так и не увидела да и, честно говоря, не особенно стремилась. После всех событий сегодняшнего дня гигантские каменные младенцы были откровенным перебором, упорно не вмещавшимся в моей и без того перегруженной информацией голове.

Глава 11. Романтика третьей степени

– Куда мы завтра? – спросила Ленка, когда мы заползли в номер и без сил повалились на стулья, да так и остались сидеть – сил не осталось даже на то, чтобы раздеться.

– Куда-то за город едем, – с трудом вспомнила я.

Программу на завтра Ирина Владимировна озвучивала в холле, и я честно пыталась ей внимать, но так мечтала оказаться в номере и поскорее упасть в свою уютную кроватку, что пропустила все мимо ушей.

– «Куда-то»?

– Не помню, – с досадой отмахнулась я. – Замок или город, что-то в этом роде.

– Замок или город! – передразнила Ленка. – Разницы никакой, да?

– А ты где была, когда объявляли? – возмутилась я. – Точнее, чем слушала?

– Там же, где и ты!

Я наклонилась и начала расстегивать молнию на сапогах, волевым усилием прекращая этот глупый ненужный спор. Разругаемся еще, только этого не хватало! И так все запутано до крайности.

– И чего ты злишься, не понимаю, – заметила моя проницательная подруга. – Все же идет по плану!

– По какому еще плану? – удивилась я. – Разве у нас был план?

– Здрасьте! – всплеснула руками Ленка. – Совсем все забыла, да?

Я сосредоточенно стягивала с себя многослойные зимние одежки и отмалчивалась: ничего я, конечно же, не забыла. Просто тема моих отношений с Женькой казалась настолько затертой и со всех сторон обмусоленной, что обсуждать ее у меня больше не было желания – неприятно, когда твои проблемы и переживания выставлены напоказ. Тогда мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поделиться, и я поделилась настолько щедро, что теперь впору забирать все обратно, в свою норку.

– Никуда он от нас не денется, – тем временем вещала Ленка, словно не замечая моих душевных терзаний. – Результат ведь есть!

– Какой еще результат?

– Просто отличный, – заверила меня подруга. – Вы целовались?

Я опешила и замерла, но она и не ждала ответа.

– Конечно, целовались. Только я не поняла, когда именно? – она наморщила лоб, словно решала задачу по физике. – На колокольне? В кафе? В лабиринте?

Глупо было отрицать очевидное, и я нехотя ответила:

– В кафе.