Обещание страсти - Даниэла Стил

Он погрозил ей пальцем, когда такси остановилось около ее двери, а потом поцеловал очень нежно, едва коснувшись губ.

– Спокойной ночи, Уит. Это был чудесный вечер.

– С тобой любой вечер чудесен, Кассия. – Он медленно проводил ее до двери и подождал, пока швейцар откроет ее. – Просмотри завтрашние газеты. Я уверен, что мы будем там повсюду. Даже Мартин Холлам, без сомнения, найдет, что сказать об этом платье.

Его глаза, светясь улыбкой, еще раз оценивающе осмотрели ее, и он поцеловал ее в лоб. Поразительно, как они перестали притворяться много лет назад. Легкий поцелуй, ласковое прикосновение. Она давно объявила, что она девственница, и он с облегчением ей поверил.

Она помахала ему вслед, и в полусне поднялась на лифте на свой этаж. Как приятно оказаться дома. Проходя через гостиную, она расстегнула молнию на платье и бросила его на кушетку, где оно может полежать до понедельника. Или до скончания века, насколько ее это волнует. До чего нелепый образ жизни! Такое ощущение, что каждый день Хеллоуин. Выряжаться на ежедневный маскарад, чтобы шпионить за своими друзьями! Кстати, это определенно первый сезон, когда она стала терзаться подобными мыслями с самого начала. Обычно проходило несколько месяцев, прежде чем они начинали донимать ее. В этом году чувство неудовлетворенности захватило ее слишком рано.

Она выкурила последнюю сигарету, потушила свет, и, как ей показалось, будильник прозвенел буквально через несколько минут. Часы показали восемь часов утра.

Глава 4

Кассия три часа работала над новой статьей, делая наброски, готовя беглые очерки о тех женщинах, о которых она, как ей казалось, кое-что знала, и черновики писем к людям, которые могли рассказать ей о них еще больше. Это должна была получиться серьезная, солидная статья от К. С. Миллера, и она была довольна проделанной работой. После этого она стала вскрывать свою почту и просматривать ее. Обычная стопка приглашений, парочка писем от поклонников, отправленных ей из журнала через ее агента, и записка от Эдварда о каких-то налоговых убежищах, которые он хотел обсудить с ней. Ничего из этого ее не заинтересовало, и она почувствовала себя слегка раздраженной. У нее был замысел еще одной статьи; может быть, это ее встряхнет. Об издевательстве над детьми в семьях среднего класса. Это будет острый и захватывающий сюжет, если Симпсон сможет найти, куда его пристроить. Ей стало интересно, задумывались ли об этом Марши, с их приемами на тысячи приглашенных. Об издевательствах над детьми. Или о трущобах. Или о смертной казни в Калифорнии. Это не слишком модные темы. Если бы они были модными, безусловно, ради них устраивались бы какие-нибудь благотворительные мероприятия – «роскошные» балы или «чудесные маленькие вернисажи», что-нибудь «первоклассное», под руководством светских львиц. В то время как Марина ждала бы распродажу в роскошном магазине Бенделя или охотилась бы за большими скидками у Орбаха, а Тиффани объявила бы такую тему «божественной».

Что с ней происходит, черт возьми? Какое ей дело до того, что Марина пытается выдать свои копии за оригиналы? И что из того, если Тиффани напивается до мертвецкого состояния каждый день уже до полудня? Какое это имеет распроклятое значение? Но это беспокоит ее. Господи, как же это беспокоит ее! Может быть, хороший секс успокоит ее нервы.

В половине первого она уже была у Марка в студии.

– Ого, леди, что с тобой?

– Ничего. А что?

Она стояла и смотрела, как он работает гуашью. Ей нравилось то, что он делает. Она купила бы у него эту работу, но не могла этого сделать и не могла позволить ему подарить ее ей. Она знала, что ему нужны деньги.

– Ну, по тому, как ты хлопнула дверью, я сразу понял, что ты не в порядке.

– Нет, просто я чувствую себя раздраженной. Наверное, все еще не приду в себя после перелета.

В ее глазах гнев уступил место улыбке, и она плюхнулась в кресло.

– Мне не хватало тебя вчера ночью. Иногда я хочу, чтобы ты никуда не отпускал меня от себя.

– А у меня есть выбор?

У него был удивленный вид, она рассмеялась и скинула туфли.

– Нет.

– Я так и думал.

Похоже, его это не волновало, и Кассия почувствовала себя лучше.

– Мне нравится гуашь.

Она выглянула у него из-за плеча, когда он отступил немного назад, чтобы оценить свою утреннюю работу.

– Да. Может быть, получится неплохо. – Он уплетал шоколадное печенье из коробки и выглядел довольным. Внезапно он повернулся к ней и обнял ее. – И чем ты занималась со вчерашнего дня?

– Ой, дай вспомнить. Я прочитала восемь книг, пробежала полтора километра, съездила на бал и выдвинула свою кандидатуру в президенты. Все как обычно.

– И где-то среди этой чуши скрывается доля правды, не так ли?

Она пожала плечами, и они обменялись улыбкой вперемешку с поцелуями. На самом деле ему все равно, чем она занимается, когда не с ним. У него своя жизнь, своя работа, своя мансарда, свои друзья. Ее жизнь принадлежит только ей.

– Лично я предполагаю, что доля правды есть в попытке выдвинуть свою кандидатуру в президенты.

– Я просто не в состоянии скрывать свои секреты от тебя, Маркус.

– Нет, – сказал он, осторожно расстегивая ее рубашку. – Совсем никаких секретов. А вот и секрет, который я искал. – Он бережно обнажил одну грудь и наклонился, чтобы поцеловать ее, в то время как ее руки скользнули ему под рубашку и обняли его. – Я скучал по тебе, Кассия.

– Даже вполовину не так сильно, как я скучала по тебе. – Перед ее мысленным взором пронеслись события вчерашнего вечера и танцующий барон. Она отстранилась от Марка и долго смотрела на него с улыбкой. – Ты самый красивый мужчина на земле, Марк Вули.

– И твой раб.

Она рассмеялась, потому что Марк не был ничьим рабом, и они оба знали это. Внезапно она, босиком, отпрянула от него и забежала за мольберт, прихватив коробку с печеньем на ходу.

– Эй!

– Ну, хорошо, Марк, настал момент правды. Что ты любишь больше – меня или свое шоколадное печенье?

– Ты что, сошла с ума? – Он бросился за ней, обогнув мольберт, но она уже прошмыгнула к дверям спальни. – Я люблю мое шоколадное печенье! А ты что думала?

– Ха-ха! Что ж, оно у меня!

Она вбежала в спальню и запрыгнула на кровать, пританцовывая и смеясь. Ее глаза сверкали, а волосы шелковыми черными прядями развевались по сторонам.

– Отдай мне мое печенье, женщина! Я зависимый!

– Дьявол!

– Ага!

С блеском в глазах он прыгнул к ней на кровать, забрал коробку с печеньем и бросил ее на кресло, покрытое овечьей шкурой. Потом он притянул Кассию к себе.

– Ты не только безнадежный шокоголик, Марк Вули, ты еще и сексуальный маньяк!