Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он присел на задние лапы, готовый к прыжку, но тут очнулся «Мастер». Сделав сальто, он опустился ему на спину и, шибанув кулаком по башке, закричал:
— Гэй, гэй, ком цу мир! Я батько Погоняло. Ком цу мир!
Второй динозавр отпружинил от пола в попытке разорвать дерзкого юношу, но приземлился на своего сородича, так как Саня, прыгнув боком через голову рептилии, перекувыркнулся через левое плечо и встал справа от меня. Раздался хруст, писк, и первый ископаемый остался лежать грудой мяса, из которой маленькими струйками текла кровь. Вторая ящерица посмотрела на труп и заревела по-настоящему громко, так, что нам пришлось заткнуть уши и закрыть глаза. Игры закончились!
В следующее мгновение существо сделало к нам шаг и тут ему на голову спикировало нечто, а именно Мишка, удачно припечатав каблуком ботинка в ухо нерасторопному динозавру; он перекувыркнулся через правое плечо и встал слева от меня. Ящер зарычал от негодования. Михаил с Александром встали мне за спину, и хищник растерялся, увидев только одного противника. В это время я поднял все еще находящуюся в руках книгу и швырнул в него, целясь в голову. Он пригнул ее, «Война и мир» полетела дальше, и вот тут-то случилось то, чего я не знал. Динозавр взметнул вверх хвост, отбил летящий предмет и тот полетел обратно.
Я-то успел отпрыгнуть в сторону, а вот Миша нет. Его так приложило томом в лоб, что юноша перемахнул через присевшего «Мастера» и, сделав кривое несгибаемое сальто, как блин на сковороде, упал лицом на пол.
Мы закричали что-то типа: «Наших бьют!», схватили в каждую руку по книге и швырнули вперед, затем подскочили к лежащему другу, взяли того за ноги и потащили к виднеющийся позади двери, моля Бога о том, чтобы она оказалась открытой. Рептилия поняла нашу хитрость и прыжками, как кенгуру, стала вести крупномасштабное преследование. Мы достигли цели первыми. Саня рванул за ручку на себя, шагнули вперед все и очутились в квадратной комнате. Дверь затворил пришедший в себя Мишка, не понимающий, почему его тащат за ноги и его нос вытирает грязь с паласа.
Я закрыл дверь на два шпингалета, и мы стали ждать. Вдруг раздался стук чего-то хрупкого о металл, треск и в двери появилась выпуклость, четко подходящая под размер головы динозавра. После этого воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая каким-то еле различимым бульканьем и хлюпаньем.
Постучав по дверному полотну, я все-таки убедился, что оно деревянное и это вызвало недоумение не только у меня, но и у моих друзей.
Первым опомнился «Мишутка».
— Где этот самородок? Сейчас я натяну его по самые не балуйся!
— О, Задорнова вспомнил, значит, жить будешь, — уверил я, но на всякий случай не стал выпускать его руку.
— Не надо лохматить бабушку! — стал вырываться он.
— Да тебя совсем тупняк пришиб! У тебя уже крыша едет! Куда ты прешься?
— Сейчас я ему накостыляю, баклажану маринованному, я у него сейчас все зубы пересчитаю!
Саня кивнул головой, и я моментально узнал этот жест. Мы размахнулись и ударили ладонями в живот неугомонному кикбоксеру. Он успел поставить вертикально руки и поэтому особого удара не ощутил, зато отлетел к противоположной стене и затих.
Нам представилась возможность хорошо осмотреться вокруг и покумекать на тему безопасного отступления. Мишка отряхнулся и теперь поглядывал на всех испепеляющим взглядом.
Комната представляла собой идеально ровный квадрат, приблизительно четыре на четыре метра. Каждая из четырех стен имела резную дверь столетней давности, причем одна находилась напротив другой, и таким образом получался крест, если провести линии. В центре стояла колонна, от которой из середины отходили своеобразные полукруглые мостики. В углах находились высокие торшеры. Над дверями — картины Ван Гога, а все остальное пространство стены занимали ковры. Пол, на удивление, оказался усеян гравием и источал запах китаезных благовоний.
— Так, надо сообразить…
— На троих? — оживился Михаил.
— Молчал бы, камикадзе!
— А что я, на себя посмотри! Кричишь, как украинский холоп на выгоне домашней живности.
— А тебе только морду динозаврам чистить. Тоже мне, гроза хищников юрского периода нашелся.
— Девочки, хватит ссориться! Не знаю как вы, но я хочу побыстрее отсюда выбраться, тем более что мы до сих пор не знаем, где находимся, что происходит и почему все эти приключения снизошли на нашу голову.
— Ну, почему — это мы знаем, даже очень хорошо знаем. Тот тип в сфере ясно сказал: «Кто-то хочет его девчонку»…
— Что? — заревел Саня.
— … хочет девчонку того…
— Да ты, я вижу, совсем опух!
Мгновением позже Александр оказался около Мишки, и тот вскоре прилетел к моим ногам.
— Отставить мордобой! — крикнул я и тут же получил в глаз.
Разъяренный «Мастер» прыгал за «Мишуткой» по всей комнате, пытаясь зафиндюлить ему куда угодно, лишь бы отомстить за некорректные слова, произнесенные в адрес его девушки. На очередном повороте вокруг колонны он угодил на ловко подставленную мною подножку и, замахав «крыльями» распластался на полу.
— Закончил буянить? Раз ты такой шустрый, можешь поделиться с нами планом на быстрый и досрочный выход из царства доисторической живописи и цветной мозаики?
Он буркнул себе под нос неприличное слово, но закончил терроризировать Михаила и сел на одиноко стоящую около торшера табуретку.
— Я, братцы, право и не знаю, что делать.
— О, ты только послушай его — настоящий философ.
— Игнат, хватит уже! Нам нужно все спокойно обсудить, подумать, а не понты друг другу выкидывать.
— Вот, у вас уже начали проявляться зачатки университета. Еще немного и вы освоите весь курс лекций за один день.
— Да подожди ты! — перебил меня Саня. — Здесь действительно стоит подумать. Во-первых, о странном лифте, который завез нас чертте куда, а точнее ему на рога, и мы как самые последние дегенеративные выхухоли со свернутыми мозгами сидим и не можем ничего понять. Куда нам уж до каких-то глобальных планов. Шарики и то от роликов отбились и дорогу к ним найти не могут.
— Ребята, ну вы что, совсем растерялись? Быть такого не может. Другие — может быть, но только не вы.
