На флоте бабочек не ловят (Рассказы соучастника) - Сергей Литовкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Любая дальнейшая деятельность на моем посту если не бессмысленна, то преступна.
Помог мне это понять мой товарищ - руководитель одной научной организации, профессор, доктор и все такое. Заглянул он тогда ко мне в кабинет с вопросом о вариантах дальнейшего финансирования исследований, которые вела его контора по заказам нашей.
- Скажи честно, - спросил он, - сколько лимонов нам выкатится в этом квартале?
- Ну, точно не знаю, - пожал я плечами, - грозятся увеличить перечисления процентов на пятнадцать.
- При исходном мизере и невменяемой инфляции - просто царский подарок. Давай готовить постановление о прекращении работ. Сам я, давно живу на импортные гранты, но орлы мои от нищеты уже разлетелись, - профессор вздохнул и криво улыбнулся, - помнишь доклад Петру о строительстве Флота?
- Дал Сенат нам сто рублев на постройку кораблев, это, что ли? ответил я.
- Ага. Девяносто три рубли - прогуляли, пропили. И осталось семь рублев на постройку кораблев, - продолжил он.
- Но и на эти семь рублев - мы настроим кораблев! - закончил, было, я бодро, но осекся. Мой собеседник показал мне кукиш.
- Не та, нынче, элементная база, да и Петра на горизонте не видно, чтобы взять казнокрадов за цугундер. Прощай, товарищ. Помнишь, как меня в это грязное дело заманил? Золотые горы обещал. Теперь на внешний рынок не вылезешь - замаран связью с оборонкой. А так, торговали бы мы своими разработками и поделками на площади Тяньаньмынь. Я бы на твоем месте застрелился, - продолжил он, но, вдруг, замолк и внимательно проследил за движением моей руки.
Копаясь в ящике стола в поисках сигарет, я подмигнул ему и успокоил.
- Не строй диких иллюзий - не застрелюсь. Как в девяносто третьем пистолеты изъяли, подозревая всех в нелояльности, так, еще и не вернули. Мне, во всяком случае. Телефоны, правда, включили, - я гордо погладил глянцевые бока аппаратов.
- Мой лучший ученик вчера в Германию умотал. - Профессор закурил, предложенную сигарету, - С одним осциллоскопом и пассатижами их годовой план натурных экспериментов выполняет. Такие кадры только Россия дает. А я, пожалуй, поеду в Штаты, лекции почитаю. Все лучше, чем шоколадками торговать. Надеюсь, кончится когда-нибудь этот бардак. А свои семь рублев пропей лучше сам, а то другие прокутят. Пропадут неправедно. На дело - мало, а на глупости - как раз.
В тот день и созрело у меня ключевое решение о завершении службы.
Уйти оказалось не так просто. Дебаты о том, что делать с Вооруженными Силами шли на каждом углу, но разумных решений не было. Видимо, надеялись, что голодные войска сами разбегутся. Но те - издавна отличались стойкостью. Получалось, что досрочно уволиться можно только с позором, разорвав контракт, или достойно, но по болезни. Я выбрал последнее. Состояние здоровья действительно оказалось довольно хреновым, что подтвердили объективные обследования в госпитале, где я вылеживался вторую неделю. С появлением каждого нового диагноза, я начинал чувствовать себя все хуже и хуже. Дело в том, что в тумбочке лежала пара медицинских справочников, исправно перечитываемых на сон грядущий. Информация по выявленным заболеваниям, в их совокупности, давала неутешительный прогноз - здоровяком-долгожителем мне уже никогда не быть. К сожалению, финансовое изобилие тоже не грозило - к доктору не ходи. Классическая формулировка о преимуществах здоровья и богатства перед болезненной бедностью не оставляла иллюзий. Мой вариант был не из лучших. Досадно и обидно. Одна радость - с таким комплектом дефектов, очевидно, никто не станет удерживать меня на казенной службе.
Моим соседом по палате оказался полковник моего возраста с очень знакомой физиономией. Он признался, что от меня у него такое же впечатление. Мы начали искать точки пересечения наших судеб и вскоре установили, что этих точек - тьма тьмущая. Короче, если он становился в очередь сигаретами (портвейном, апельсинами), то я оказывался за ним или он - за мной. Сосед, Алексей тоже начинал службу на Флоте, но лет десять назад сменил форму на общевойсковую по настоятельной рекомендации руководства. Он возглавлял какой-то учебный центр и, работая с молодежью, верил в светлое завтра. В госпиталь его привела необходимость подлечить язву и отдохнуть от тещи. Недомогание носило комплексный характер.
Как правило, в вечернее время, прогуливаясь по дорожкам около корпусов, мы вспоминали отдаленные и близкие по времени события, делились впечатлениями, уточняли детали. Однажды часа три проспорили из-за фамилии одного из комбригов. Чуть не разругались. Хотя, казалось бы, какая разница Козлов он был или Баранов. Ведь расхождений относительно его деловых и морально-нравственных качеств у нас не было. Прислушался я к беседам других наших согоспитальников и обнаружил поразительное сходство с нашими диалогами. До полного маразма - подать рукой. Требовалось сменить тематику бесед и обсуждений.
- Мы будем искать тебе работу, - сказал Алексей, - не сидеть же тебе на диване в ожидании очередного сериала по ящику. Судя по твоим отметкам в медицинском табеле, скоро, брат, ждет тебя долгожданная пенсия.
- Куда спешить? - отвечал я, - дай, хоть немного отдохнуть. Я, вон, кучу книг насобирал, в надежде все это прочитать, когда удастся выбраться в запас.
- Ты сумму своего пенсиона считал? Надеешься на гордую, но быструю голодную смерть?
- Может, и поднимут.
- Только после полного вымирания поколения рабоче-крестьянского офицерства. Кто, кого защищает - тот, с того и имеет.
После недолгого препирательства я согласился выйти на поиски объекта приложения своих будущих трудовых усилий за умеренное вознаграждение.
Следует отметить, что отношение к пенсии и ее денежному наполнению у офицеров носит традиционно мистический характер. Еще, будучи курсантом военного училища, юноша, проникаясь высокими стремлениями и порывами по обеспечению обороноспособности Отечества, рассчитывает на ответную заботу о себе по завершении службы. Частенько, в узких и расширенных кругах шли разговоры об оставшихся годах, месяцах и процентах, сулящих в перспективе скромные земные радости, невозможные в период службы. Было принято, что жесткие ограничения на всякую свободу мыслей и деяний, убогий быт, риск здоровью офицеров несколько компенсировались довольно ранней пенсией приличного размера. Для гражданского же мужского населения проблема пенсионного обеспечения казалась, со всей очевидностью, - неактуальной. Ибо, средняя продолжительность жизни, ну никак, не дотягивалась до возраста великой халявы. Бывают, конечно, и крепкие мужички-долгожители, но их, к сожалению, - немного.
Поэтому, представляется весьма обидным и позорным, когда полковничья пенсия рухнула ниже донышка мизерно-минимальной потребительской корзины. А о майорских и капитанских достатках лучше и не вспоминать. Они сами, только матерятся по этому поводу.
Но, вернемся к нашим баранам. Или - к папахам.
Когда я перечислил все свои требования к будущему месту работы, мой соратник однозначно заявил, что таких мест не бывает и быть не может. Более того, если такое - возникнет, то подлежит уничтожению, как зона паразитизма и моральной деградации. Возможно, я немного переборщил со своими запросами.
- Будем искать с широким охватом рынка рабсилы, - сказал он и назначил одного из своих офицеров, посетивших его в лечебнице, моим полномочным представителем, - вот, Сергей, помотайся-ка ты по работодателям за нашего капраза. Глядишь, и самому пригодиться. Доклад ежедневно в одиннадцать ноль, ноль.
Итак, я почувствовал, что добро на сход уже почти получено и пора готовиться к гражданской жизни по правилам постперестроечного дурдома.
Делу поисков работы очень помогла установка в нашей палате городского телефона. Оказалось, что поступивший недавно в учебный центр Алексея боец, является близким родственником одного из видных хозработников госпиталя. Пришлось приложить немало усилий, что бы прервать поток благодеяний, посыпавшихся на нашу палату, как из прохудившегося мешка с крупой.
Поиски начались с приобретения толстой пачки печатной продукции, предназначенной для облегчения свиданий трудящихся с работодателями. Таких изданий, содержащих многие сотни и тысячи вариантов, оказалось около десятка. Есть выбор. Определив разумный диапазон искомой зарплаты, мы, сменяя друг друга, начали обзванивать фирмы и частных лиц. Моя попытка повысить верхнюю планку доходов была грубовато отвергнута заявлением сокамерника:
- Приличному мужику - больше не заплатят.
Сергею было поручено съездить по нескольким адресам и осмотреться на месте. Практически, во всех случаях предлагалось явиться лично на собеседование. После некоторого количества заведомо провальных переговоров, мы отработали занудливо-тактичный вариант ведения беседы, обеспечивающий получение по телефону максимального объема сведений. Где-то в моих бумагах до сих пор валяется листок-вопросник. К концу третьего дня стало ясно, что в пределах Садового имеется от пяти до семи мест сбора жаждущих приличных заработков. Эти места располагались в залах дворцов культуры или им подобных заведений и через каждые десять-пятнадцать дней (как проговорилась одна дама) передислоцировались. Квалификация, навыки, возраст и прочие параметры соискателя, судя по разговорам, никого особенно не интересовали. Самое главное, что нам хотели вдолбить с той стороны телефонного канала, это фамилию того, кто посылает безработного на сборный пункт.