Ты умеешь хранить секреты? - Софи Кинселла

Ужас. Он смотрит на меня. В глазах мелькает удивление, брови ползут вверх.

Узнал.

«Пожалуйста, только не подходи, — молюсь я мысленно. — Пожалуйста…»

— Кто это? — спрашивает он у Пола.

— Эмма Корриган, одна из стажеров нашего отдела.

Он направляется к нам. Артемис захлопнула рот. Все уставились на меня. Я багровею от смущения.

— Здравствуйте, — вежливо приветствует он.

— Здравствуйте, — выдавливаю я, — мистер Харпер.

Ладно. Он узнал меня. Но вряд ли запомнил все, что я наболтала. Бессвязные реплики невменяемой особы в соседнем кресле. Кому это вообще надо? Может, он даже не слушал меня.

— И чем вы занимаетесь?

— Я… э… помогаю сотрудникам… внедрять… новые методы… сбыта… — сбивчиво сообщаю я.

— На прошлой неделе мы посылали Эмму в Глазго, — вмешивается Пол, одарив меня фальшивой улыбкой. — Мы стараемся как можно активнее вводить младший персонал в круг дела.

— Весьма мудро, — кивает Харпер. Взгляд его скользит по моему столу и зажигается явным интересом, когда наталкивается на пластиковую чашку. Харпер поднимает голову, и наши глаза встречаются.

— Как кофе? — любезно спрашивает он. — Вкусный?

И в моей голове словно прокручивается запись собственной идиотской трескотни: «Кофе на работе — самая что ни на есть омерзительная бурда, которую в рот не возьмешь, чистая отрава…»

— Очень! — не моргнув глазом вру я. — Просто великолепный.

— Рад это слышать, — с улыбкой отвечает он, и я чувствую, что снова краснею.

Он помнит. Черт! Он помнит!

— А это Артемис Харрисон, — говорит Пол. — Одна из лучших молодых специалистов по маркетингу.

— Артемис, — задумчиво повторяет Джек, подходя к ее рабочей станции. — Какой у вас красивый стол, Артемис. Новый?

«…новый письменный стол привезли вчера, а она вот так взяла и внаглую заняла его…»

Он помнит все. До последнего слова.

О Боже. Что же, мать твою, я еще наговорила?

Я сижу, боясь пошевелиться, пока Артемис выпендривается перед Харпером. Несмотря на то что я изображаю благонравную, примерную служащую, думаю совсем не о работе. Клубок моих мыслей лихорадочно отматывается назад. Неужели я выложила все?

Именно.

Именно все!

Всю подноготную.

Какие трусики ношу, какое мороженое люблю, как потеряла девственность и…

Кровь стынет в жилах.

Я припоминаю то, что не должна была говорить ни в коем случае.

Не только ему.

Вообще кому бы то ни было.

«… мне не следовало так поступать, но уж очень хотелось получить работу…»

Я призналась ему, что завысила в своей биографии оценку по математике!

Ну все. Я труп.

Он меня уволит.

И напишет в характеристике, что я лживая мошенница, и никто больше не даст мне работы, и кончится тем, что я попаду в документальный фильм о людях самых непрестижных профессий в Англии, и все увидят меня на экране — в роли… скотницы, например. Буду вычищать коровье дерьмо и фальшиво улыбаться: «Поверьте, это не так уж плохо…»

Ладно. Только не паниковать. Должен же быть какой-то выход. Я извинюсь. Да. Именно. Скажу, что это была ошибка, о которой я глубоко сожалею, и что не собиралась вводить компанию в заблуждение…

Нет. Лучше сказать так: «Собственно говоря, я и получила А! Ха-ха, какая я дурочка, все забыла!»

А потом купить набор для чистописания, подделать аттестат — и дело в шляпе. Он американец. Что взять с американца? Все равно ничего не поймет.

Нет. Он докопается. О Боже, Боже.

О'кей, может, я принимаю слишком близко к сердцу всю эту историю? Давай разложим все по полочкам. Джек Харпер — о-о-огромная шишка. Взгляните только на него! Куча лимузинов, лакеев, гигантская компания, ежегодно приносящая миллионы. Нужны ему вшивые отметки какого-то жалкого стажера. Нет, честно!

И тут нервы меня подводят.

Я вдруг начинаю громко смеяться, и Артемис как-то странно на меня смотрит.

— Я только хотел сказать, что очень рад познакомиться с вами, — говорит Джек Харпер, оглядывая притихший офис. — И представить вам своего помощника Свена Петерсена. — Он показывает на блондинистого парня. — Я пробуду здесь несколько дней, так что надеюсь кое-кого узнать получше. Как вам известно, Пит Ледлер, основавший вместе со мной корпорацию, был англичанином. Это одна из причин, почему Великобритания всегда играла такую важную роль в моей жизни.

По комнате пролетает сочувственный шепоток. Он поднимает руку, кивает и идет к двери. Свита тянется за ним.

Молчание длится ровно до того момента, когда дверь за ними захлопывается. И тут же вскипает бурное обсуждение.

Я слабею от облегчения. Слава Богу. Слава Богу!

Нет, правда, какая я все-таки идиотка! Вбить себе в голову, пусть на секунду, что Джек Харпер запомнит мою болтовню. Да еще и переживать из-за этого! Можно подумать, он отвлечется от действительно важных дел, чтобы беспокоиться о том, сфальсифицировала какая-то ничтожная дурочка свое резюме или нет.

— Эмма!

Я поднимаю глаза и вижу перед собой Пола.

— Джек Харпер хочет тебя видеть, — коротко говорит он.

— Что? — Моя улыбка меркнет. — Меня?

— Комната для совещаний, через пять минут.

— Он сказал зачем?

— Нет.

Пол отходит, а я невидяще смотрю на экран и борюсь с тошнотой.

Мне дурно.

Значит, я с самого начала была права.

Прощай, работа.

Я потеряю работу из-за какого-то дурацкого признания во время какого-то дурацкого полета!

Ну зачем мне понадобилось лезть в этот бизнес-класс? Зачем понадобилось разевать свой кретинский рот? Я просто глупое, глупое трепло!

— Зачем это ты понадобилась Джеку Харперу? — с оскорбленным видом допытывается Артемис.

— Не представляю.

— А еще кого-нибудь он вызывает?

— Не знаю, — рассеянно бросаю я и, чтобы избежать дальнейших расспросов, принимаюсь наугад тыкать пальцами в клавиатуру, перебирая в уме варианты развития событии.

Я не могу потерять эту работу. Позорно провалить еще одну карьеру.

Он не может уволить меня. Просто не может.

Это несправедливо. Я не знала, кто он. Конечно, если бы он честно, с самого начала сказал, кто он на самом деле я бы никогда не упомянула о резюме. И… вообще ни о чем.

Тем более что я никогда и не подделывала свои дипломы или степени, верно?

И не имею уголовного прошлого и судимостей. Я хороший работник. В самом деле, стараюсь как могу и не так уж часто сачкую. Засиживалась в офисе, когда шла рекламная кампания спортивной одежды, организовала рождественскую лотерею…

Я печатаю быстрее и быстрее, и от волнения заливаюсь краской.

— Эмма! — Пол многозначительно смотрит на часы. — Пора.

Я вздыхаю и встаю.

Не позволю меня уволить! Просто не дам!

Я направляюсь к двери, иду по коридору к совещательной комнате, стучу и толкаю дверь.

Джек Харпер сидит за столом для переговоров и что-то царапает в блокноте. Я подхожу ближе. Он поднимает глаза. Лицо у него такое мрачное, что у меня внутри все переворачивается.

Но я должна защищаться. Мне необходима эта работа.

— Привет, — произносит он. — Не могли бы вы закрыть дверь? — Он терпеливо дожидается, пока я выполню просьбу, прежде чем объявить: — Эмма, нам нужно кое о чем потолковать.

— Прекрасно вас понимаю, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, — но хотела бы высказаться первой, если позволите.

Джек Харпер на какой-то миг теряется, но тут же насмешливо вскидывает брови:

— Разумеется. Валяйте.

Я смело шагаю к столу, делаю глубокий вдох и смотрю Харперу прямо в глаза:

— Мистер Харпер, я знаю, зачем вы меня сюда пригласили. Да, я была не права. Глупый просчет, о котором я глубоко сожалею. Прошу простить меня. Этого больше не повторится. Но в оправдание… — Мой голос звенит от переполняющих меня эмоций. — В оправдание могу сказать, что тогда я понятия не имела, кто вы. И мне не кажется, что я должна быть наказана за невольную, хоть и глупую ошибку.

Следует пауза.

— Думаете, я собираюсь вас наказывать? — хмурясь, спрашивает наконец Джек Харпер.

Какая жестокость! Как он может быть таким бесчеловечным?!

— Да. Вы должны понять, что я никогда не упомянула бы о деталях своей биографии, если бы знала, кто вы! Это… это все равно что ловушка для мух! И если бы все это происходило в суде, судья не признал бы это доказательством! Вам бы даже не позволили…

— Ваша биография? — Со лба Харпера исчезает морщинка. — А! Отличная оценка в вашем резюме! — Он пронзает меня осуждающим взглядом. — Должен заметить, это фальсификация.

Слышать это невыносимо. Лицо горит все сильнее.

— Знаете, многие сочли бы это мошенничеством, — добивает меня Джек Харпер, разваливаясь в кресле.

— Вероятно. И я сознаю, что поступила нехорошо. Мне следовало… Но на мою работу это не влияет и вообще ничего не значит.