Мадонна (сборник) - Римма Казакова

«Я думала, что я любовь спасу…»

Не убивай любовь!..

Я думала, что я любовь спасу —к тому, кого всех преданней любила.Но, словно залетевшую осу,испуганно и холодно убила.

Была я с ней сильна,была слаба,зависима, как девочка – от взрослых.Казалось: это – правда и судьба,а оказалось:без нее – так просто!

Я подошла к пределу, к рубежу,когда у сердца больше сил не сталовсё, чем давно живу я и дышу,день ото дня вымаливать устало.

Кто объяснит:в чём – тайна,в чём – секрет,что ни в глазах, ни в мимолетной фразеответного тепла и света нет,что счастья нет,что нет обратной связи?

Как правоту свою перенесу,как пережить смогу,что разлюбила,что, может быть, —пчелу,а не осув своем слепом отчаяньеубила?!

Переживу.Жить буду без любви.Как без любви? —в гармонии со всеми…

…Вот только руки у меня в крови,отмоют этот грех вода и время.

«Не видеть горя и не слышать плача…»

Не видеть горя и не слышать плача —нелепая задача для души.На стороне удачливых – удача,не к ним, а к неудачливым спеши.

Удачливым сочувствия не надо,для них и так жизнь, в общем, хороша!Да и чужой удаче вряд ли радавсегда от всей души твоя душа.

…Друзья, простите, что была занудой,и, зная: не прогоните меня! —любою опечаленной минутойвам омрачала безмятежность дня.

Но я ведь неосознанно, невольнотакой же мерой дружбы дорожу:все ухожу оттуда, где не больно,и все туда, где больно, прихожу.

«Мы живем в масштабный век…»

Мы живем в масштабный век:сверхзадачи, сверхзаботы…От прогресса ждешь чего ты,современный человек?

Сверхвозможностей, сверхнуждсверхдовольно, и пороюсверхмодерному героюсверхжеланий зуд не чужд.

Все жадней к избытку благ,от какого лучше б – драпать…Человек, не надо хапать!Суперблаго – супервраг.

Еле наскребал на хлеб…А теперь по чьей указке,будто людоед из сказки,сверхпрожорлив и нелеп?

Вот сверхгордо и поверхнекто взгляд струит нечистый,хапать, лапать научилсято, на что глядеть-то – грех!

А без неких сверхзатратжизнью жизнь верней могла быть.Человек, не надо хапатьбез разбору все подряд.

Эй, опомнись, охолонь!Укроти инстинкт хапужный,отврати предмет ненужный,не тащи, не рви, не тронь!

А застенчивой поройс трепетностью косолапой —не хватай, не гни, не хапай, —обрети, коснись, открой!

Жизнь по капельке цеди.Знай, так пить ее – не глупость,и окупится та скупостьвсем, что будет впереди.

Дегустируй, как вино!Сладко – терпким в горло капать.Человек, не надо хапатьто, что даже брать грешно!

«Давай поговорим, судьба!..»

…Возлюби ближнего

Давай поговорим, судьба!Проста беседа.Всё начинается с себя,а не с соседа.

Прекрасно ближних понимать,похвально даже.Но – бесконечно отниматьне от себя же!

Искать, страдать, вершить свой труд,отнюдь не сладкий,чтоб кровь твою двуногий спрутдавил в достатке…

Не упоить, не утолитьтого уродца.А страсть высокая – дарить —всё не уймется.

Дарить, бесценный строить мост —назло всем ценам!Но смотрит трезвоглазый монстрс иным прицелом.

Дарить тому, кто врёт хитро, —страшней напалма.Не стану я творить доброкому попало!

О, потребляющая мразь!К тебе презреньево мне удерживает страстьдобротворенья.

Люблю зверушек и детей,их злость не душити нет бухгалтерских затейв их ясных душах…

И вот растерянный такой,в тоске законнойстоит с протянутой рукойбандит знакомый.

И трубы новые трубятмоей гордыне!А у ребят и у зверятприбудет ныне.

«Злись, страдай или радуйся…»

Злись, страдай или радуйся,или жмурься тревожно —нет всеобщего равенства,и оно невозможно.

Пусть всей кровью возжаждано,но – судьба и ошибка:бизнес любит не каждого,а тем более – скрипка.

Мы загадочно разные.Пусть неверно, безбожно, —нет всеобщего равенства,и оно невозможно.

Но намёком, лазейкоювозникает в сознанье:разве равными, серымимы нужны мирозданью?

И трудяги, и праздные,тут – не зря, там – напрасно,мы – такие, мы разные.Но, что лучше, – не ясно…

Иуда

…Мне вспомнился Иуда.Вот день. Ещё он наш.Всё хорошо покуда.А завтра ты предашь.

Пророчески и странно,хотя едва, слегка,уже заныла рана,которой нет пока.

И ты готов, Иуда,к тому, что выбрал сам.Готов. Не будет чуда.Не время чудесам.

Подонок и паскуда,у бездны, у креста —давай, не трусь, Иуда,целуй меня в уста!

Тащись в свою трясину,трясись, трудись, хитри!…И заодно осину,осину присмотри.

Дураки

Живут на свете дураки:на бочку меда – дегтя ложка.Им, дуракам, все не с рукистать поумнее, хоть немножко.

Дурак – он, как Иван-дурак,всех кормит, обо всех хлопочет.Дурак – он тянет, как бурлак.Дурак во всем – чернорабочий.

Все спят – он, дурень, начеку.Куда-то мчит, за что-то бьется.А достается дураку —как никому не достается!

То по-дурацки он влюблен,так беззащитно, без опаски,то по-дурацки робок он,то откровенен по-дурацки.

Не изворотлив, не хитер,твердя, что вертится планета,дурак восходит на костери, как дурак, кричит про это.За друга на себя винудурак возьмет – и в ус не дунет.Дурак уходит на войну,бросает «бронь»: ищите дурня!..

Живут на свете дураки,идут-бредут в своих веригах,невероятно далекиот разных умников великих.

Но умники за их спинойгогочут:– Видели растяпу?Дурак, весь век с одной женой!Дурак, не может сунуть в лапу!Дурак, на вдовушке женати кормит целую ораву!..

Пусть умники меня простят:мне больше дураки по нраву.

Я и сама еще покасебя с их племенем сверяю.И думаю, что дуракая этим делом не сваляю.А жизнь у каждого в руках.Давайте честно к старту выйдем,и кто там будет в дураках —увидим, умники!Увидим.

«Не зазнавайся, человек!..»

Не зазнавайся, человек!Опять беда тебя постигла.Долина гейзеров погибла.Камчатка. Двадцать первый век.

Чума, холера… Так вчерамир о себе напоминал нам.А нынче – жуткая жарасжигает адовым напалмом.

И, как непобедимый бич,необратимо и недужнолюбовь подстерегает «вич»:как будто и любви не нужно!

Но ты из-под тяжёлых векглядишь, как будто мир – лишь сцена.Не зазнавайся, человек!Держись того, что впрямь – бесценно.

Не проклинай свой трудный век,где мать любила и качала,не зазнавайся человек,начни с нуля, начни сначала!

Сам этот древний мир качни,как лодку, запустив в дорогу.Начни! Хотя бы так: начни.Как выпало однажды Богу…

«Дела не то чтобы плохи…»

Дела не то чтобы плохи,но требуют участья…Друзья мои, а вы глухи,хотя глухи от счастья.

И наконец-то поняла,как было вам со мною,когда и я сама былаза тою же стеною…

По телефону воркотнямне объясняет явно,что вы не слышите меня,хоть не чужая я вам.

И я смиряюсь, я смирюсь,как будто все, как надо.И вашим смехом я смеюсь,успехам вашим рада.

А что же делать мне с моимне то чтобы несчастьем?Не сладила я нынче с ним,пусть проходным, нечастым…

Но я воспряну, соберусь,я отгорюю горе,скажу как в книжке:«Здравствуй, грусть!» —и грусти дверь открою.

Моя печаль, моя беда,водоворот – воронка!Все смоет полая вода,вся боль – до поворота.

И скоро поредеет мгла,и, словно луч рассвета,взойдет: «Печаль моя светла»,придет: «Пройдет и это…»

«Была моложе и куда как строже!..»

Была моложе и куда как строже!Да затупился яростный кинжал.Люблю друзей,но и врагов, похоже,почти люблю, поскольку мне их жаль.

Друзья, ведь вы мои делили муки…Враги, спасибо, что мой день не тих…Так будьте все, живите, грейте рукина горестях и радостях моих!

«Умер тот, кто обидел однажды…»