Солнце мертвых - Алексей Атеев

На третье утро профессор приказал мне идти с ними. То есть, конечно, не приказал, а попросил, но все равно сказано это было человеком, привыкшим повелевать. Я давно понял, что и Струмс, и Коля, конечно, не энтомологи, но кто они на самом деле, определить не мог.

Я был не настолько глуп, чтобы принимать их за иностранных шпионов, хотя на первый взгляд их снаряжение вызывало подозрение. Возможно, они из «органов», но Викентий Аркадьевич был слишком интеллигентен, да и Коля, несмотря на его габариты и молчаливость, видимо, отнюдь не костолом. Я терялся в догадках. Однако с вопросами больше не лез.

Исключая легкую ссору в первый день, конфликтов у нас не было. Относились они ко мне подчеркнуто дружелюбно, ничуть не ставя себя выше. С молчаливым Колей мы в первый же вечер сразились в шахматы при свете фонарика. Причем играл он значительно лучше меня.

Итак, утром мы отправились в путь. На этот раз никаких сачков не взяли, а, кроме давешнего прибора, похожего на миноискатель, прихватили еще два небольших ящика, наподобие тех, в которых носят геодезические инструменты. Кроме того, из багажника «Победы» Коля достал две саперные лопатки и тоже взял их с собой.

Идти пришлось довольно долго, примерно часа полтора. Мои попутчики дорогу знали хорошо и уверенно шли через лес. Сосновый бор, через который мы шагали, был полон птичьего щебета. Лето было в самом разгаре, и то тут, то там среди травы и опавшей хвои мелькали кустики земляники со спелыми сочными ягодами. Наконец лес поредел, и мы вышли на огромную поляну, даже скорее небольшое поле. Я сразу понял, что перед нами кладбище, то самое кладбище, описанное в «Сонмище демонов черных и белых». Да, да, Валентина Сергеевна, именно на нем вы и были. Но только вы подошли к нему с другого края, со стороны болота.

Итак, вот оно, таинственное кладбище, место жутких происшествий. Признаюсь, я испытывал не совсем приятное чувство, ступая на его территорию. Однако мои спутники никаких эмоций не выражали. Они молча шагали среди могил и надгробий.

Я поотстал. Кругом было столько интересного. Кладбище старинное. Довольно много памятников, судя по датам, высеченным на них, относилось к восемнадцатому веку. Видимо, здесь были и более ранние надгробия. Кое-где виднелись огромные черные кресты с еле заметным, вырезанным на дереве древним полууставом.

Вообще надписи на большинстве памятников читались с трудом, так сгладили их время и непогода.

Так я ходил среди запустения, пока не услышал окрик:

– Эй, Митя, давай сюда!

Мои товарищи стояли возле приземистого кирпичного строения, оказавшегося склепом дворянского рода Кокуевых. Среди имен, высеченных на черной мраморной доске, было и имя моего знакомца: «Иван Аполлонович Кокуев – майор от инфантерии, герой Крымской кампании».

– Вот он где похоронен, отставной майор Кокуев, – сказал Струмс. – В месте так любезном его меланхолической душе. А возлюбленная его, девица Дарья Сурина, совсем недалеко лежит.

– Может, с нее и начнем, Викентий Аркадьевич? – спросил Коля.

– Пожалуй… – Профессор задумчиво посмотрел по сторонам. – Пожалуй, с нее и начнем. Итак, нами было выявлено семь аномалий. Одна из них – могила возлюбленной майора. Этого и следовало ожидать. Конечно, таких аномалий должно быть значительно больше, но кладбище очень большое, да и чувствительность нашего «локатора» оставляет желать лучшего.

– Что все-таки происходит? – не выдержал я. – Мы что, пришли ловить сюда бабочек? Неужели именно здесь водится «мертвая голова»?

– Может, мертвая, а может, и не мертвая, – рассеянно сказал профессор, – это мы сейчас проверим.

– Викентий Аркадьевич, надо бы ему объяснить, – неожиданно сказал молчун Коля.

– Конечно, конечно, – спохватился Струмс. – Так вот, товарищ Воробьев, вы, конечно, догадывались, что мы никакие не энтомологи, хотя, надо признаться, бабочки – моя страсть. Но тем не менее мы честные советские люди, отнюдь не шпионы, как может показаться на первый взгляд. Но вам-то не показалось?

Я молчал.

– Ну вот и отлично, – продолжал профессор. – Работаем мы с Николаем Егоровичем, – он кивнул на ассистента, – как бы вам сказать… в одном научно-исследовательском учреждении, занимающемся некоторыми… ну, скажем, парапсихологическими проблемами. Дичь, подумаете вы, однако ошибетесь. Учреждение наше не рекламируется, вы это, конечно, понимаете и, надеюсь, не будете афишировать наше знакомство. – Тут лицо его как бы затвердело и приняло жестокое выражение. – Знаю, не будете. Так вот. Все эти легенды, поверья, как мы считаем, имеют под собой вполне реальную почву. Кстати, институты, подобные нашему, имеются и на Западе. Скажем, недавно в печать просочились слухи об исследованиях американцев, касающихся знаменитых зомби, вы, наверное, слыхали о них.

Я кивнул головой. Становилось все интереснее.

– Нечто подобное встречается и у нас. Мы с товарищем Беловым с помощью приборов обнаружили на этом кладбище семь мест, где, по нашим предположениям, могут находиться так называемые биороботы. Конечно, слово «биоробот» в данном случае не совсем точно передает суть явления, но, на мой взгляд, оно все же лучше звучит, чем чуждое нашему слуху слово «зомби».

Итак, здесь под землей лежат объекты, чья жизнедеятельность замедлена почти до нуля, но с помощью особых условий их можно реанимировать. Условия эти нам неизвестны. Кто этим занимается, мы догадываемся. Между прочим, по этой самой Лиходеевке еще в конце девятнадцатого века составлен подробнейший секретный доклад, хранившийся в архивах Третьего отделения и читанный, судя по собственноручным пометкам, самим царем Александром II.

Между прочим, составил этот доклад приват-доцент Остродумов, известный вам по публикации в «Русской старине». Кстати сказать: таких зловещих мест, как Лиходеевка, в России было еще несколько. Ну да ладно, об этом потом. А сейчас к делу. Нужно вскрыть могилу девицы Суриной, за этим мы и пришли.

Потрясенный услышанным, я не знал, что и сказать. Поэтому я промолчал в очередной раз, взял саперную лопатку и поплелся за моими товарищами. Жизнь у меня была довольно пестрая. Приходилось заниматься разными, иногда несколько необычными занятиями, но могилы я до этого не вскрывал. Но коли это надо советской науке, отчего бы не вскрыть. Однако на душе скребли кошки. И вот мы стоим перед памятником девицы Суриной. Это покосившаяся дорическая колонка из белого мрамора. Ее, видимо, кто-то пытался раскрыть, потому что часть колонки была отбита и валялась тут же. Мы с Николаем взялись за лопатки. Почва в этом месте была песчаной, работа двигалась быстро, однако прошло не меньше двух часов, пока мы докопались до гроба. Наконец вылезли из ямы, закурили. Струмс, не принимавший участия в раскопках, сидел тут же на каком-то чурбане.