Софья и Царство Тьмы - Надежда Чубарова

– Есть небольшие болота. Но там туман усыпляющий, я не советую тебе там гулять, – ответил великан.

– Я имею в виду, здесь же где-то жили демоны и ведьмы. Где их дома?

– Их дома превратились в те маленькие шкатулочки, которые я собрал.

– Ах, да! Ты же говорил…

– Обычно демоны сами могут превращать свои дома в шкатулки и носить их повсюду с собой, но то заклятие заперло всех демонов внутри их шкатулок. Они были разбросаны по всему Царству. Возможно, и сейчас здесь где-то они еще есть.

– Значит, кроме замка, здесь сейчас нет других зданий? – удивилась Соня.

– Да.

– Ничего себе! Целое Царство без домов! Ну пойдем тогда обратно к замку. Чего тут на туман-то смотреть? – Соня резко на пятках повернулась в обратную сторону, и страж покорно пошел за ней.

Подходя к туннелю замка, Соня сказала:

– К сожалению, мне опять пора домой. Я не могу сегодня здесь долго оставаться.

– Да-да, я понимаю… – ответил вмиг погрустневший страж.

– Я обещаю тебе, что еще приду.

– Да, конечно… – сказал великан, обреченно опустив свои могучие руки, но вдруг, что-то вспомнив, спохватился и принялся рыться в большом кармане у себя на груди. Наконец нащупал то, что искал и осторожно, двумя пальцами, достал Сонину кроссовку, которую она забыла здесь в прошлый раз: – Вот, это твое…

– Спасибо, – улыбнулась Соня, – ну я пойду? Она поспешила в туннель, понимая, что если замешкается, то от жалости к одинокому громиле еще долго не сможет уйти отсюда, а ей нужно было торопиться домой, ведь там уже, наверное, вернулись с прогулки мама с Санькой. Она оглянулась и увидела, как страж медленно уходил в туман. Он страдал, его большая, ссутуленная спина страдала, и даже его рыжие лохматые волосы, раскиданные по спине и плечам, тоже страдали. Сейчас, когда он встретил Соню и вновь стал не одинок, каждое расставание с ней давалось ему с большим трудом.

«Ну какой же он злой?» – с улыбкой подумала Соня и бегом побежала к зеркалу.

Мамы дома еще не было, Соня как раз успела вернуться за пять минут до ее прихода. Она покрутила в руках кроссовку, которую ей только что дал страж, достала вторую из угла, куда закинула ее сегодня утром, и аккуратно поставила их в прихожей.

27 февраля.

Как же хорошо было на осенних каникулах! У меня каждый день была возможность проведать стража, пока мама ходила гулять с Санькой. Потом, в декабре, конечно, приходилось что-то придумывать и выкручиваться, но я все равно часто появлялась в Царстве Тьмы. А сейчас я уже месяц не могу туда попасть. Сначала были новогодние каникулы, во время которых все были дома, потом все время получалось, что мама с Сашей успевала погулять, пока я была в школе, и поэтому я не могла остаться одна. Или вечером, пока я дожидалась, когда же все лягут спать, сама неожиданно засыпала, так и не дождавшись. Можно было, конечно, опять подстраховаться и соорудить муляж спящего человека, но я решила оставить это на крайний случай. Ведь это такой удачный способ заметать следы, что не стоит им злоупотреблять.

Как там бедный страж?.. Совсем один…

Я чувствую, что во мне накапливается раздражительность и необъяснимая злость на весь мир. Хочется все крушить и ломать или хотя бы довести кого-нибудь до слез. Какая-то частичка моей души все еще сопротивляется и пытается сдержать порывы гнева, но это очень тяжело… Хочу снова в Царство Тьмы. Там весь гнев куда-то пропадает и я снова становлюсь прежней. Как сказал страж: «Там каждый становится самим собой, таким, какова его суть».

Скучно… И совсем не хочется писать контрольную по алгебре. Совсем не было настроения. Может быть, потом – завтра, послезавтра, – но только не сегодня. Соня оглядела одноклассников, склонившихся над тетрадками. Наконец она остановила взгляд на Ленке Семеновой и прищурилась. Ну да, Семенова и Шахина в последнее время притихли и не приставали к ней со своими придирками и насмешками, но разве можно забыть, что они вытворяли раньше, и разве можно поверить, что они больше никогда никому не будут устраивать обидные розыгрыши?!

– А почему нет? – тихо произнесла она шепотом после некоторых раздумий. – Ведь ей-то можно было надо мной издеваться.

– Чего? – оглянувшись, спросил Чижиков, думая, что она к нему обращается.

– Ничего, – буркнула Соня.

Он еще немного поморгал, пока до него дошел ее ответ, и снова уткнулся в свою тетрадь. Соня, пристально глядя на Семенову, вдохнула полной грудью и задержала дыхание, крепко сжав губы. И тут же, практически сразу, послышался жалобный стон Ленки Семеновой:

– Марья Сергеевнаа!.. У меня ручка не пиииишееет!..

– Ну правильно, как контрольная, так у вас ручки не пишут, тетради закончились!.. – возмутилась Марья Сергеевна.

– Нет, ну правда!.. – ныла Ленка. – Только что хорошо писала и вдруг перестала.

– А я чем могу тебе помочь? – строго спросила учительница. – Я вам всегда говорю, чтоб носили с собой запасные ручки и карандаши. Где мне на вас на всех ручек набраться? Ребята, у кого есть запасная ручка? – обратилась она к классу.

Со всех сторон посыпались советы одноклассников:

– Свою надо иметь!

– Ты на бумажке-то почеркай.

– На пастик подышать нужно!

Семенова раскрутила ручку, достала стержень, хорошенько помяла его, затем набрала побольше воздуха, прижала пастик к губам и дунула, раздувая щеки. В этот момент Соня, не сводя взгляда с Семеновой, сложила губы трубочкой и выпустила воздух, издав тихое «пфууу». Ленка тут же вскрикнула. Все обернулись на нее. Кто-то ойкнул, кто-то захихикал. Ленка сидела, выпучив испуганные глаза и растопырив руки, в одной из которых она крепко держала двумя пальцами остатки пастика, больше похожего сейчас на паука с длинными тонкими лапами. Вся ее одежда и тетрадь были усеяны темно-фиолетовыми пятнами, а на лице красовались чернильные веснушки.

– Ну ты, Семенова, даешь!.. – с восхищением пробормотал Зимин. – Это ж надо так дунуть, что пастик разорвало!.. Ну ты гигант!

Ленка растерянно озиралась по сторонам, словно не осознавая, что произошло. А весь класс уже неудержимо хохотал.

– Тебе летом на пляже можно деньги зарабатывать! Будешь малышне матрасы и круги надувать!

– Ленка, тебе можно колеса у машины надувать без насоса! Только сильно не дуй, а то лопнут!

Семенова скривила губы и во весь голос заревела.

– Ребята, как вам не стыдно?! Иди, Лена, умойся, – Марья Сергеевна осторожно, чтоб не запачкаться, едва коснулась плеч Семеновой, делая вид, что помогает ей встать.

Ленка, растопырив руки и воя на всю школу, вышла из кабинета. Соня улыбнулась, довольная своей шалостью, удовлетворенно вздохнула и склонилась над тетрадкой.

Конечно же, холодной водой, без помощи каких-то специальных средств чернила полностью не отмылись. И, когда Ленка заглянула в класс, все дружно загоготали над ее голубоватым цветом лица.

– Ленка, ты теперь у нас инопланетянка! – выкрикнул кто-то.

– А ну-ка, цыц! – скомандовала Марья Сергеевна.

Несчастная Семенова опять скривила губы и, заревев во весь голос, принялась нервно скидывать перепачканные предметы в сумку. Потом закинула ее на плечо и под смех одноклассников, которые даже не пытались его сдерживать, вылетела из кабинета.

«Жалко, что она не знает, что это моих рук дело», – подумала Соня, глядя вслед уходящей Семеновой. Потом посмотрела на Шахину и усмехнулась.

– Марья Сергеевна, у меня тоже что-то с ручкой!.. – тут же воскликнула Маринка.

– Что, тоже не пишет? – удивилась учительница.

– Ага, – кукольно выпучив свои красивые глаза, кивнула Марина.

– Да что же это за эпидемия такая?! – возмутилась Марья Сергеевна.

– Маринка, подуй в пастик! – захохотал Зимин.

– Ага, щас! – бросила через плечо Маринка и принялась быстро черкать на бумажке, пытаясь расписать ручку.

Соня не сводила пристального взгляда с этих движений, улыбаясь лишь краешком губ. Вдруг раздался громкий крик. Все повернулись в сторону Шахиной и ахнули: лист бумаги, на котором она только что расписывала ручку, полыхал огнем! Тонкие следы, продавленные росчерками, воспламенились, словно ручка оставляла огненный след. Маринка завизжала, отшвырнула куда-то ручку и, откинувшись на спинку стула, испуганно замахала руками, будто захотела улететь отсюда. Марья Сергеевна схватила графин с водой, стоящий на подоконнике, подбежала к парте Марины и с размаху плеснула воду на огонь. Конечно же, вода попала не только на горящую бумагу, но и на тетрадь, на учебник, да и на саму Шахину. Маринка сразу же резко заткнулась, будто кто-то выключил звук, а вместо ее визга послышалось тихое шипение потухшего огня. В классе послышалось одиночное хихиканье, потом еще и еще, и вот все вокруг опять хохочут, а Шахина непонимающе смотрит на одноклассников, растерянно хлопая глазами. Ее светлые кудри намокли и обвисли, с носа капает вода, губы дрожат, еле сдерживая рыдания. Марья Сергеевна принялась суетливо вытирать ее салфетками, но все это выглядело так неуклюже, что ребята не могли успокоиться и продолжали хохотать. Чижиков упал на пол и дрыгал ногой, некоторые девчонки уже не могли смеяться и только постанывали, утирая слезы. Зимин хохотал, схватившись за живот: