Внезапная страсть - Элизабет Оглви

Она провела рукой по густым рыжим волосам. Ведь ему же на все наплевать! Поскольку это его капиталовложение, то разве его волнует то, что из-за его дурацких предрассудков пьеса потеряет художественную целостность? Это ведь непорядочно! Порядочность? Она даже сомневалась, знает ли Стефано это слово.

Репетиция прошла ужасно. Настроение у всех было паршивое, включая режиссера, да и у Адриана. Крессида старалась изо всех сил, но новый текст как-то не шел, ее жесты казались скованными и неубедительными, и, кроме того, она продолжала злиться.

К обеденному перерыву она просто кипела от бешенства, когда направлялась в свою гримерную. Она была уверена в одном - нельзя допускать подобного грубого вмешательства, и она не преминет сказать Стефано обо всем. А может быть, лучше пожаловаться Джастину? Не касаясь личной темы, может, это будет разумным? Потому что Джастин не может не видеть, что подобные изменения просто портят пьесу.

Она, не раздумывая, бросилась к Алексии, чтобы спросить у нее, где Джастин.

- Он там, - сказала Алексия, - кивнув в сторону одной из дверей в коридоре, - только...

Но Крессида не стала ждать. Не дослушав, она постучала в дверь и тут же распахнула ее.

Джастин сидел за столом, но он был не один, рядом с ним восседал ее муж. Он сидел в непринужденной позе, скрестив длинные ноги. При виде Крессиды в его глазах появились насмешливые искорки.

- Скажите, Джастин, - произнес он своим глубоким томным голосом, - у вас принято, чтобы артисты без приглашения врывались в комнату?

Джастин вспыхнул, в глазах появился не свойственный ему гнев:

- Что тебе здесь надо, Крессида? - спросил он коротко.

Крессида, сожалея о своей поспешности, повернулась к Джастину, совершенно не обращая внимания на Стефано.

- Мне очень нужно поговорить с вами, Джастин. Только без свидетелей, намеренно добавила она.

Джастин приподнялся со стула и сказал сердито:

- Нет, ты сейчас не можешь поговорить со мной. У меня очень важный и серьезный разговор с сеньором ди Камиллой, и я не люблю, когда артисты врываются без приглашения со своими дурацкими жалобами...

- Но...

- Это не делает чести ни мне, ни артистам. И если ты хочешь со мной поговорить, Крессида, то, пожалуйста, сделай это как положено, договорись о встрече через мою секретаршу. А теперь будь так любезна, оставь нас.

В глазах Стефано что-то блеснуло, но он ничего не сказал, и Крессиде пришлось выйти, чувствуя себя глубоко уязвленной. Но к тому времени, как она вернулась в гримерную, ее ярость возросла еще больше, она просто кипела от бешенства. Она еще больше злилась на Стефано, потому что знала, что действительно позволила себе вольность, ворвавшись в кабинет Джастина.

Она сидела, размышляя, когда в дверь раздался знакомый стук. Она бросилась открывать и увидела Стефано, с безмятежным видом стоящего на пороге. На нем был великолепно сшитый светлый костюм, который он ухитрился не запачкать гримом, проходя по театральным закоулкам. При виде его красивого насмешливого лица у нее потемнело в глазах. Бранное слово выскочило, прежде чем она успела подумать:

- Ты ублюдок! - прошипела она.

Он отступил в притворном ужасе и прижал палец к губам:

- Шшш, - прошептал он. - Тебя же услышат, а ты ведь не хочешь этого? Если собираешься оскорблять меня, лучше сделай это без свидетелей, - и быстро проскользнул в гримерную, закрыв за собой дверь, а затем оглядел Крессиду спокойными темными глазами, в которых, однако, плясали насмешливые бесенята. Если, конечно, - проговорил он, - ты не предпочтешь разрядиться каким-нибудь другим способом. У тебя такой вид, дорогая, - улыбнулся он, как будто ты собираешься совершить надо мной насилие.

- Вот именно! - отрезала она и увидела, что огоньки в его глазах заблестели сильнее.

- Ну что ж, ударь меня, - подразнил он, глядя сузившимися глазами на ее губы. - Может, хочешь дать мне пощечину? М-м-м? Может, тебе от этого станет легче? - Его голос приобрел глубокие бархатные нотки. - А может, я знаю секрет, как сделать так, чтобы тебе стало легче?

Казалось, он специально провоцирует ее, подумала она, безуспешно стараясь сдержать себя в руках. Она чувствовала, как бесстыдны ее соски, выпирая из-под тонкой ткани хлопчатобумажной рубашки, посылая ему сигналы настолько явные, как будто она просто написала об этом на листке бумаги и протянула ему. Кровь прилила к щекам, она чувствовала, что все тело пульсирует в неистовом желании, и с каждой секундой эта пульсация становится сильнее. Как могла она одновременно так ненавидеть этого человека и с такой страстью желать его, забыв обо всем на свете?

Она глубоко вздохнула, понимая, что от его проницательных глаз не ускользнуло ничего, и, поймав в зеркале свое отражение, поняла, что даже глаза выдают ее, расширенные зрачки выражали только одно...

- Зачем ты делаешь это, Стефано? Только скажи, зачем - и я постараюсь понять! Он развел руками:

- Что?

- Вот не надо этого "что?" - взорвалась она. - Сначала ты опять врываешься в мою жизнь и спонсируешь спектакль. Это само по себе уже смешно - во всем твоем теле нет ни одной театральной косточки.

- Правда? - со смехом спросил он.

Она бросила на него испепеляющий взгляд:

- Ты ненавидишь театр.

- Может быть, я изменился?

- Может быть, и свиньи научились летать? - Она опять набрала в легкие воздуха. - И этого тебе мало, теперь ты злоупотребляешь своей властью и вносишь изменения, которые просто никуда не годятся!

- О чем ты говоришь?

- Только не нужно притворяться, Стефано! Я знаю тебя и знаю, как ты любишь действовать. И чтобы удовлетворить свою дурацкую жажду власти, свои амбиции ты портишь пьесу.

В черных глубинах погасли огоньки, и глаза его стали совершенно холодными, как будто выплавленными из какого-то темного металла.

- По-моему, будет лучше, если ты мне конкретно объяснишь, в чем именно ты меня обвиняешь, - сказал он зловеще спокойным голосом.

- Пьеса! - взорвалась она. - Первое действие! Ты приказал Дэвиду переделать его.

- Я приказал Дэвиду переделать его, - медленно повторил он.

- Ты не мог вынести этого, правда? Ты не мог видеть, что у меня все получается, правда? Стоит только мне хоть чего-то добиться в жизни, ты безжалостно ломаешь все. Это первый спектакль в Вест-Энде, на который меня пригласили - ты знаешь, что это значит для актрисы? Ты это знаешь? - Она увидела, что рот его сжался, а на оливково-смуглом лице появилась несвойственная ему бледность.

- Так, так, продолжай. - Голос звучал глухо, акцент стал заметнее.

Она испепеляла его взглядом.

- Ты хочешь, чтоб я тебе подробно объяснила, какой вред ты принес? Пьеса была очень хорошей в своем первоначальном виде. Все шло нормально. Публике нравятся красивые декорации и костюмы, им нравится, когда слышен шум моря это всегда действует. И лишь из-за того, что ты не хочешь, чтобы я показывалась на сцене в купальном костюме, ты заставляешь автора переделать пьесу.

- Что? - В его вопросе прозвучало явное недоверие.

- Может быть, Дэвид и стал еще одной твоей марионеткой, только не я, и я настаиваю, чтобы ты использовал свое влияние и оставил все, как было. Кстати, мне очень интересно, что ты сказал Дэвиду - он со мной сегодня даже не разговаривает? И наконец... - Голос ее осекся, она сделала глубокий вдох и продолжала:

- Я больше не твоя собственность. И у меня вполне приличная фигура, и мне не стыдно показать свое тело на сцене в купальнике, и даже если я решусь бегать по сцене голышом, то к тебе это не имеет ни малейшего отношения!

- Давай попробуй и ты больше никогда не выйдешь на сцену, - сказал он с такой мрачной уверенностью, что она ни на минуту не усомнилась в его словах, он смотрел на нее с такой злостью, что мороз прошел у нее по коже.

Он спровоцировал ее сказать то, чего она и в мыслях не держала. Конечно, она хотела отомстить ему, но этот взгляд, полный ярости, исказивший его лицо, убедил ее, что она немного перестаралась. Она открыла рот, чтобы как-то исправить положение, но в эту минуту раздался стук в дверь, который и разрядил напряженную обстановку.

- Эй, Кресси, - раздался жизнерадостный голос Дэвида.

Крессида посмотрела на Стефано, не зная, что делать, и, разозлившись на себя, поняла, что ждет, чтобы он взял командование на себя. Но его слова удивили ее.

- Впусти его, - сказал он тихо.

- Но ведь здесь ты, - возразила она, чувствуя, как к ней возвращается уверенность в себе. - Что, если он подумает...

- Впусти его, - спокойно повторил он. Она послушалась, ненавидя себя за это и отнюдь не радуясь улыбке Дэвида. Он заглянул в гримерную.

- А, Стефано, привет, - сказал он приветливо, и Крессида была готова убить его за это.

- Чем могу быть полезна, Дэвид, - спросила она ледяным вежливым тоном.

Похоже, Дэвид почувствовал напряженную обстановку, царящую в маленькой комнате.

- Я просто хотел спросить, как тебе понравились изменения, что я сделал. Я собирался предупредить тебя заранее, но был так занят, когда все это писал, а потом появились другие дела...