Элита элит - Злотников Роман Валерьевич

Но это – не зная голода, не сталкиваясь с насилием иного, более масштабного, чем бытовое, порядка, имея возможность свободно передвигаться по чудовищно огромным территориям, без проблем выбирая место, где можно остановиться и начать строить свою жизнь. И не просто зная, что, если что-нибудь случится, Империя тут же придет тебе на помощь миллионами солдат, гигантскими крейсерами, полевыми госпиталями, сотнями тяжелых краулеров с навесным оборудованием для разборки завалов, станциями успокоения землетрясений, то есть всей своей чудовищной мощью, а… считая, что только так и можно жить. Что все это в порядке вещей и просто… ну так устроен мир… Но лучше бы он был устроен эдак, чтобы налогов было поменьше, чтобы имперские сисаны не совали нос в твои дела, чтобы на улицах было еще меньше полицейских, мусорщиков и иных, не ласкающих твой взор, личностей. Чтобы вообще зона твоей ответственности – налоговой, гражданской, политической – заканчивалась сразу за дверью твоего дома. Именно на этих настроениях и играют местные царьки, премьеры и президенты, исподволь внушающие подданным, что жизнь устроена несправедливо, что Империя – гигантский монстр, сосущий из них все соки, что, если бы не Империя, его жизнь была бы гораздо лучше, легче… И если им удается убедить в этом существенную часть своих сограждан, сисаны присваивают такому сектору оранжевую степень.

Так и происходило сейчас в тех секторах, где сисаны и вычислили эти разрозненные и на первый взгляд ничем между собой не связанные рейсы. И предположили, что на Куксе-14 находится нечто, что позволяет премьерам и президентам ставших оранжевыми секторов надеяться на успех в противостоянии с Императором. То есть некое оружие или устройство, способное оказаться таковым. И они нарочно затягивают начало мятежа, ожидая, пока это нечто будет доведено до рабочей готовности.

Поэтому на Кукс-14 и направили Гвардию. Наши гвардейские крейсера обладают комплексом разведывательно-аналитической аппаратуры, не уступающей исследовательскому рейдеру. Так что если имеет место природный феномен, то весь комплекс исследований будет выполнен, а если предположение сисанов окажется близким к истине, то возможность нейтрализации угрозы уже будет находиться в необходимой точке. Судя по тому, что монады десанта были подняты по тревоге и выстроены для постановки боевой задачи, сисаны не ошиблись…

Сначала я услышал разговор. Вернее, ругань. Один орал громко, надсаживаясь, с истеричными нотками в голосе. А второй отвечал ему, но эдак с ленцой, небрежно, через губу. Спустя десяток шагов насторожился и Головатюк. Он сделал еще шаг, остановился, прислушался и обернулся ко мне:

– Товарищ командир…

Я кивнул, показывая, что тоже слышу.

– Оставайтесь тут. Займите позицию и изготовьтесь к бою. – Я повернулся к Иванюшину: – Еще раз откроешь огонь без приказа – пристрелю лично. Понятно?

Младший политрук торопливо кивнул:

– Так точно.

Я двинулся вперед, слыша, как мои подчиненные торопливо расходятся по сторонам и залегают за деревьями. Я поправил «дегтярь» на плече так, чтобы он висел удобно для немедленного открытия огня, передвинул под руку контейнер, который, как я узнал, назывался кобурой, и вышел на поляну.

На поляне присутствовали шестеро. Трое сидели на траве, устало и безразлично посматривая по сторонам, а трое стояли. Один из стоящих был худеньким, но жилистым пареньком лет двадцати по среднеимперскому исчислению, а двое других заметно старше. Ругался как раз паренек.

– …должны уничтожать врага там, где мы его увидим! Это же фашисты! Товарищ Тимошенко…

– Достал! – прервал его один из старших и этак лихо сплюнул. – Кончай свою политинформацию. Твой товарищ Тимошенко с самим товарищем Сталиным могут хватать винтовки и идти уничтожать врага там, где они его увидят. А с нас хватит! Навоевались.

– Да как вы можете такое говорить? – возмутился парень. – Да я…

Второй старший вдруг подался вперед и, ухватив паренька за щеку, вывернул ему голову.

– А ты сейчас засунешь язык в жопу и заткнешься! Понял? Кончились твои комсомольские штучки! Всё. Просрали ваши!..

– Ы-ы-ытпусти! – с трудом просипел паренек, но второй только ухмыльнулся и еще больнее завернул кожу.

А первый глумливо усмехнулся и, сплюнув еще раз, заговорил:

– Значит, так, братва, кому еще не надоело за просто так гробить свою жизнь, могут оставаться с этим цуциком и дальше нарываться на немецкие пули. А у кого есть голова на плечах – айда с нами. Мы больше ни за кого воевать не намерены. Только за себя. Понятно?

Я сделал шаг вперед и слегка небрежно заметил:

– Нет.

Мое появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Непонятно почему, но до сего момента меня никто не замечал. А теперь на меня уставилось шесть пар глаз. Паренек, которого отпустили, блымнул глазами и обрадованно вскрикнул:

– Товарищ командир!

Я молча отдал честь и двинулся к ним. Когда до группы оставалось шагов семь – восемь, тот, что разговаривал с пареньком, выхватил из кармана ТТ и направил на меня:

– А ну стой!

Я замер. Он некоторое время разглядывал меня, а затем снова картинно сплюнул.

– Шел бы ты, дядя, обратно, туда, откуда пришел. Нам здесь никаких командиров не надобно. Мы теперь без командиров решили жить.

Я качнул головой, выказывая удивление:

– Вот как? А насколько мне видно, на вас – форма. И это означает, что вы давали присягу и подчиняетесь законам государства, которые требуют от вас выполнения воинского долга и подчинения приказам. Или я не прав?

– А нам на законы теперь наплевать, – заявил вооруженный ТТ, – и государства того теперь тоже нет. Всё. Кончилось! И посильнее нашего с немцем драться пытались, а ничего не вышло. Так что и Союзу теперь капут! Доигрался товарищ Сталин в мировую революцию…

Я с интересом слушал его сентенции. Как все тут интересно устроено. Да уж, не зря «затерянная колония» всегда была анекдотом. И не только потому, что до сих пор считалось, будто установлена судьба не только всех переселенческих транспортов, но и девяноста пяти процентов исчезнувших исследовательских рейдеров. Хотя, по расчетам сисанов, экипаж исследовательского рейдера был слишком мал, чтобы образовать полноценную саморазвивающуюся колонию. «Затерянная колония» была еще и стандартным начальным заходом социомоделирующих задач, которыми так любили развлекаться сисаны. Ох и экзотические социомодели у них получались!..

– Так что вали-ка ты отсюда, туварищ камандир, – специально коверкая слова, заявил мой визави, – пока цел. Понятно?

Я… улыбнулся. На моего собеседника это произвело ошеломляющее впечатление. Он озадаченно уставился на меня и еще сильнее стиснул свой пистолет.

– Что ж, – миролюбиво начал я, – вижу, вы находитесь в состоянии психологического шока. Он вполне объясним, ибо, на ваш взгляд, наша армия потерпела сокрушительное и необъяснимое поражение в приграничном сражении. Поэтому вы демонстрируете мне сейчас неадекватные послешоковые реакции. Я могу их принять и простить. Если… – Я сделал паузу и обвел взглядом всех присутствующих, которые оторопело пялились на меня, разинув рты. Из всей речи они поняли едва ли половину. А то и меньше. Не говоря уж о том, что, как видно, никто из них не ожидал таких пассажей из уст обычного командира местной армии, которого они видели перед собой. – Если вы найдете в себе силы вновь вернуться в строй.

Несколько мгновений все продолжали озадаченно разглядывать меня, а затем вооруженный тряхнул головой, будто скидывая оцепенение, вызванное моими словами, и зло ощерился:

– Тебе чё, неясно было сказано? Вали отсюда, пока…

– Ты можешь попытаться меня убить, – тихо и уже совершенно другим тоном произнес я, – три раза. Если ты остановишься на двух и признаешь себя подчиненным, я тебя прощу. После третьей попытки я тебя убью. Вопросы есть?

– Чё?!..

Слишком резкий переход от теоретических рассуждений на конкретику часто действует на неподготовленную аудиторию ошеломляюще. Чего я и добивался. Пока весь разговор полностью соответствовал тому, как я хотел его провести. Нужен был еще один, завершающий штришок. Поэтому я нагловато усмехнулся и демонстративно сложил руки на груди.