Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода - Оле Нидал

Что-то в этой местности навевало мысли о кобольдах[2], а тибетцы говорили, что здесь живут духи змей.

Шринагар расположен в идиллической долине Кашмира, но сам представляет собой место липкое и несносное – как и, к сожалению, многие другие города мусульман. Мужчины пристают к вам, пытаются обмануть или привлечь к себе внимание, а женщин вообще не видно. Мы с Ханной, конечно, рекомендовали группе советоваться с нами, прежде чем купить что-нибудь дороже десяти долларов. Но парочка датчан, которые всегда все знали лучше, приобрели одни из самых ужасных подделок под произведения тибетского искусства, какие я когда-либо видел. Гордые, они вернулись c парой псевдотханок, явно нарисованных небуддистами в приюте для слепых. Нам пришлось пригрозить, что мы сожжем плавучее жилище продавцов, прежде чем датчане получили более-менее качественные ковры за те сотни долларов, которые заплатили за «тханки». Наши автобусы были почти вдвое длиннее местных, и, несмотря на мастерство водителей, уже на отрезке дороги до Шринагара мы с трудом вписывались в повороты. Последняя часть пути через Каргил и перевал в долине Лех высотой 4,7 км была еще более узкой и извилистой. Поэтому мы поменяли свой транспорт на местную имитацию микроавтобусов «Мерседес» и были вынуждены довериться чужому водителю, курящему гашиш. Эта местность уже удивительно долго остается мусульманской, хотя каждый камень на дороге кричит: «Тибет!» – и повсюду видны разрушенные ступы. Только после непроглядно черной ночи в деревне Каргель мы почувствовали, как ослабла железная хватка ислама. Настроение резко поменялось. Появились женщины, люди расслабились и разговаривали теперь на очень забавном и сложном книжном тибетском.

Шринагар

Лех – это печальная история, потерянная часть Тибета. Повсюду виднелись огромные, полностью или наполовину разрушенные глиняные здания. Мощные беспризорные храмы и замки напоминали о когда-то величественной культуре. Нетрезвое население из тибетских крестьян все больше попадало под влияние более образованных иммигрантов из Кашмира. В руках последних уже находился будущий туристический и торговый бизнес. Если бы у меня было несколько тел, я с удовольствием оставил бы одно из них там, наверху, чтобы привести в порядок школьное образование для местного населения. Без хороших школ ладакхцы были обречены оставаться одной из многих эксплуатируемых народностей Азии.

Когда мы приехали, я прежде всего подумал о том, что Ладакх – это часть Тибета, которая была никому не нужна по причине засушливого климата. Высадившись из автобуса, мы почувствовали высоту: легкие горели. С ответственностью за такое количество людей в незнакомой стране было достаточно поводов для того, чтобы бегать, а на высоте 3,5 км с рюкзаками и без тренировки это было больно.

Нильс поторговался и сбил цену за отель до приемлемого уровня, и на следующее утро началось путешествие по неповторимым окрестным монастырям. Многие были построены более тысячи лет назад, в те времена, когда талая вода ледников еще делала этот край плодородным. Они были на столетия старше большинства монастырей Тибета. Мы передвигались пешком и в кузовах грузовиков под непостижимо голубым небом, и окрестный ландшафт был похож на лунный. Вначале мы осмотрели то, что разрешалось посещать. Но захватывающие танцы лам проходили в монастыре Чамде, расположенном в закрытой для туристов части Ладакха. Китайцы каждый год строили там все новые дороги, тем самым постепенно отнимая землю у индийцев. К тому же они ловили индийских солдат и отправляли их на перевоспитание в Пекин, а потом отпускали. В здешней культуре это считается явным издевательством.

Ослабла железная хватка ислама

Мы передвигались пешком и в кузовах грузовиков под непостижимо голубым небом, и окрестный ландшафт был похож на лунный.

В монастыре Чамде как раз гостили Друбчен Ринпоче и Дугпа Ринпоче, которых мы знали со времен нашего пребывания в Дарджилинге, в восточных Гималаях. Чтобы добраться туда, мы спрятались сзади в грузовике, и по прибытии вся группа вместе с багажом в одно мгновенье исчезла с дороги.

Путь вверх, на гору, был трудным. Сильным пришлось нести багаж за всех, но усилия стоили того. Неожиданно мы вернулись на тысячу лет назад. Мы стояли на вершине горы, как бы написанной в пастельных тонах, с которой открывался невероятный вид. Должно быть, так выглядел мир до того, как сошел с ума. Все имело смысл, все было волшебным. Многие мастера, постигшие ум, оставили здесь свои поля силы. Сотни местных жителей, скрючившись, сидели на крепостных стенах и смотрели сверху во внутренний двор, в котором пуджи сменялись танцами. Ночами общее настроение поднималось; люди часами кричали, бегали по переулкам и копировали движения танцовщиков. Общее ощущение транса постоянно усиливалось, каждый чувствовал привкус древней и забытой силы тела и ума. Во вторую ночь, когда все закончилось, мы сбежали вниз с горы и несколько часов ехали в сторону Леха к монастырю Хемис, нашей следующей цели.

Танцы лам

Более 100 лет назад, когда сикхи разрушили страну, этот монастырь остался целым и неразграбленным. Он укрыт в тополиной рощице, и потому проезжавшие мимо завоеватели не замечали его строений. Зато в наше время пришли туристы, и результат оказался не лучше. Уже когда мы приехали, монахи вели себя нагло. Мой обычный дружеский стиль здесь почти не пригодился, потому что они нас просто не хотели. Чтобы помешать нам фотографировать, они постоянно открывали и закрывали дверь, пока я не поднял одного из них, самого делового, и не подержал некоторое время на весу. Это помогло: работа была сделана. На сей раз обошлось без чаевых: они действительно слишком далеко зашли. В конце концов, мы принадлежали к одной линии преемственности.

Во время танцев в Ладакхе

Осмотрев все, мы сидели на обочине и пили чай. Со мной заговорил человек, довольно умный на вид, но подвыпивший. В разговоре он постоянно называл меня «гелонг». Гелонг – это монах, принявший все 254 обета, включая безбрачие и запрет на употребления алкоголя. Я несколько раз указал на Ханну рядом со мной, обращая его внимание на то, что чувственного удовольствия в моей жизни много. Потом я его спросил, кто он сам. «Тоже гелонг!» – ответил он и поднял свой стакан. Я понял, что здесь смотрят на вещи не так узко. Кроме того, он был самым талантливым и открытым человеком, которого мы встречали в Ладакхе.

На реке Инд между Лехом и тибетской границей находился лагерь беженцев, в котором позже Далай-лама дал посвящение в Колесо Времени. Там один отважный ученик Кармапы построил небольшой монастырь с огромным двором и собрал вокруг себя множество веселых юных учеников. Хорошо, что он у них был, ведь лагерь беженцев – наверное, самое безутешное место из всех, какие мы когда-либо видели. Многие дома состояли только из одного тонкого куска ткани, натянутого над цементными колоннами высотой по плечо, часто без окон и дверей. Учитывая их скудное питание, мы не представляли себе, как люди вообще переживали эти суровые зимы. Мы подарили семьям, жившим в самых плохих условиях, финские валенки. К сожалению, несколько пар оказались на деревенском рынке еще до того, как мы успели уехать. Либо беженцы были по уши в долгах, либо зима казалась еще такой далекой, что еда и алкоголь были для людей важнее.

Учитывая их скудное питание, мы не представляли себе, как люди вообще переживали эти суровые зимы.

Жители монастыря сразу нашли общий язык с европейской группой, и, к нашей радости, нам удалось пригласить Тай Ситу учить в монастыре целый месяц. Он взял с собой круглого, довольно вспыльчивого Друбпёна Ринпоче, который впоследствии в Тибете отказался от часов, привезенных Педро Гомесом ему в подарок. «Я столько работаю для Кармапы, что мне некогда смотреть на часы», – пояснил Ринпоче. Наша встреча оказалась любопытной и для него, поскольку раньше белые паломники сюда не доходили.

Тай Ситу очень рано, первым из четырех держателей линии преемственности, покинул Румтек. Он создал в западных Гималаях свою собственную сеть контактов, несмотря на то что Кармапа отпустил его в Ладакх ненадолго и впоследствии многократно просил, чтобы тот первым делом завершил свое образование в Румтеке. Проследить историю Ситу Ринпоче поучительно, поскольку направление его развития, к сожалению, явно разошлось с линией, принятой Кармапой.

Ситу Ринпоче дает посвящение

Отважный настоятель монастыря никогда не видел ничего подобного нашей банде с широкой костью и голубыми глазами. Чтобы нас как-то классифицировать, он спросил: «Есть ли там, откуда вы пришли, солнце и луна?» Я ответил: «Да, и они такого же цвета, как здесь». Эта информация была важной: она означала, что мы родом из той же вселенной, что и он. Это его расслабило. Он подарил нам уникальную тханку Белой Освободительницы, принадлежавшую Тринадцатому Кармапе. Наши врачи лечили его монахов, а мы выбирали подарки.