Нагие и мёртвые - Норман Мейлер

Узнав, что ему дают только четырех новых солдат, Крофт окончательно вышел из равновесия. Теперь в его разведвзводе стало тринадцать человек, но, коль скоро штатным расписанием предусматривалось двадцать, назначение новых четырех не принесло ему никакого удовлетворения. Во время высадки на Моутэми штабное отделение из семи человек надолго приписали к разведывательному отделению штаба полка, и рассчитывать на возвращение этих людей во взвод было бессмысленно. Солдаты этого отделения никогда не ходили в разведку, не участвовали ни в каких работах и не несли караульной службы. Ими командовали другие сержанты, и теперь Крофт даже забыл их имена. В боях на Моутэми солдатам взвода Крофта иногда приходилось ходить в разведку в группах по три-четыре человека, хотя такие задания должны выполняться вдвое большим числом людей. И все это время во взводе числились те семь человек, которыми он, Крофт, не имел права распоряжаться.

В довершение ко всему Крофт узнал, что во взвод было назначено всего пять новичков, но пятого уже успели перевести в штабное отделение. После ужина Крофт влетел в штабную палатку и набросился на командира штабной роты капитана Мантелли:

— Слушайте, капитан, возвратите-ка мне этого пятого солдата, которого забрали в штабное отделение.

Мантелли, светловолосый мужчина в очках, разразился звучным смехом. Вытянув руки вперед, словно для защиты от нападения Крофта, он ответил сквозь смех:

— Тише, тише, Крофт, не нападай, я ведь тебе не японец. Что это ты взорвался? Кричишь так, что палатка вот-вот взлетит на воздух!

— Капитан, мой взвод остается неукомплектованным слишком долго, и я больше этого не потерплю. Мне уже надоело выполнять задания с половиной положенных солдат и рисковать каждым из них, в то время как семь человек, целых семь человек, сидят в штабе и ничего не делают. Офицеры используют их на побегушках и черт знает еще для каких своих надобностей.

Мантелли снова захихикал. Он курил сигару, которая совсем не шла к его узкому лицу.

— Предположим, Крофт, я отдам тебе этих семерых солдат, — насмешливо ответил он. — Кто же тогда, черт возьми, подаст мне утром туалетную бумагу?

Крофт, оперевшись руками на стол капитана и угрожающе посмотрев на него сверху вниз, сказал:

— Шутки шутками, капитан, а я знаю свои права и добьюсь того, что взвод получит этого пятого человека. Единственное, для чего он нужен штабным офицерам, — это точить карандаши.

Мантелли опять захихикал.

— Точить карандаши! Черт возьми, Крофт, я не думал, что ты такого хорошего мнения обо мне.

С моря, шурша клапаном у входа в палатку, дул вечерний ветерок. Сейчас в ней, кроме Мантелли и Крофта, никого не было.

— Послушай, Крофт, — продолжал Мантелли, — я знаю, что при некомплекте во взводе воевать чертовски трудно, но что я могу сделать?

— Вы можете направить ко мне этого пятого солдата. Он назначен в мой взвод, а я сержант этого взвода, и этот солдат мне нужен.

Мантелли шаркнул ногами по грязному полу палатки.

— А ты знаешь, как у нас здесь бывает? — спросил он. — Входит полковник Ньютон, и не дай бог, если он заметит какой-нибудь непорядок. Он укоризненно смотрит на тебя, глубоко вздыхает и говорит: «А работать здесь, кажется, не очень любят». Честное слово, обязательно так скажет и отругает. Ты и твой взвод, Крофт, не имеют никакого значения. Важно, чтобы в штабе было достаточно разных клерков и чтобы они поддерживали необходимый порядок, ясно? — Мантелли пожевал сигару, как бы пробуя ее на вкус. — А теперь, когда к нам прибывает сам генерал со своим штабом, — продолжал он, — запросто загремишь под трибунал, если что не так. Не пришлось бы взять из твоего взвода еще несколько человек, а ты говоришь — отдать тебе пятого. Если ты не прекратишь эти разговорчики, я назначу тебя самого на чистку пишущих машинок, — угрожающе закончил Мантелли.

— Меня не запугаешь, капитан. Я должен получить этого пятого солдата во что бы то ни стало. Если мне придется для этого пойти к майору Пфейферу, я пойду; к полковнику Ньютону — тоже пойду. Не побоюсь пойти и к самому генералу Каммингсу, ясно? Таскать всякое барахло и рыть землю здесь, на берегу, взвод будет не вечно, а чтобы пойти в разведку, мне нужно столько солдат, сколько положено.

— Ой, ой, Крофт! — расхохотался Мантелли. — Ты скоро, наверное, сам начнешь выбирать новичков, осматривать и проверять их, словно при покупке лошадей.

— А что ж, капитан, если надо, начну и осматривать.

— Ох, ребята, ребята, не даете вы мне ни минуты покоя, — проворчал Мантелли и, откинувшись на спинку стула, ударил несколько раз ногой по ножке стола.

Через вход в палатку виднелся заросший кокосовыми деревьями берег. Откуда-то издалека донесся гул артиллерийского залпа.

— Так вы дадите или не дадите мне этого пятого солдата? — настойчиво спросил Крофт.

— Да, да, черт возьми, дам! — раздраженно ответил Мантелли, стукнув руками по столу.

На песке, менее чем в ста ярдах от штабной палатки, новички устраивались на ночлег. Сквозь вечернюю дымку вдалеке у самой кромки берега виднелось несколько судов типа «Либерти».

— Да, я отдам его тебе, бедняга, — продолжал Мантелли, перебирая лежавшие перед ним документы. Выбрав из них какой-то список, он провел пальцем по колонке фамилий и подчеркнул одну из них своим длинным ногтем. — Его фамилия Рот, — сообщил он Крофту, — военно-учетная специальность — писарь. Надеюсь, тебе удастся сделать из него хорошего солдата, Крофт.

Новички оставались на берегу не распределенными еще день или два. В тот вечер, когда Крофт разговаривал с Мантелли, Рот одиноко бродил по лагерю. Солдат, его сосед по палатке, здоровенный деревенский парень, все еще сидел со своими друзьями в чьей-то палатке, а Рот идти туда не хотел. В прошлый вечер он был с ними в одной компании и, как всегда, чувствовал себя там лишним. И его сосед по палатке, и все друзья этого соседа были молодыми парнями, — наверное, только что закончившими школу. Они смеялись из-за каждого пустяка, возились друг с другом и неприлично ругались.

Рот никогда не знал, о чем говорить с ними. Ему так хотелось поговорить с кем-нибудь не о пустяках, не о глупостях, а о серьезных вещах. Его разбирала досада оттого, что среди новичков не было ни одного его знакомого. Все солдаты, вместе с которыми он выезжал из США, попали во время последнего распределения в другие места.

Но даже и те ребята, по его мнению, не представляли собой ничего особенного. Рот считал, что все они были очень несерьезными и даже глуповатыми. Единственной темой их разговоров были женщины; больше, казалось, они ни о чем не думали.

Рот уныло рассматривал разбросанные по пляжу палатки. Через день или два его назначат во взвод. Мысль об этом нисколько не радовала Рота. Теперь он станет стрелком. Ничего хорошего в этом Рот для себя не видел. Ему ведь сказали, что он будет писарем в штабе. «Все мы нужны армии только как пушечное мясо», — с горечью подумал он. В стрелки назначают даже таких, как он, отцов семейства, людей со слабым здоровьем. Уж кому-кому, а ему-то быть стрелком вовсе не обязательно, он окончил колледж и знаком с канцелярской работой. Но попробуй-ка объясни все это начальству, никто даже не захочет слушать.

Проходя мимо одной из палаток, Рот увидел солдата, старательно забивавшего в песок колышки. Он узнал его, это был Гольдстейн, один из тех, кого назначили вместе с ним в разведывательный взвод.

— Привет! — поздоровался Рот. — Ты, я вижу, без дела не сидишь.

Не разгибая спины, Гольдстейн вопросительно поднял голову.

Это был молодой человек лет двадцати семи с необычайно белокурыми волосами. Он прищурившись, как это делают близорукие, посмотрел на Рота своими серьезными, слегка навыкате голубыми глазами Его лицо расплылось в радостной улыбке. И эта улыбка, и внимательный взгляд производили впечатление неподдельного дружелюбия и глубокой искренности.

— Закрепляю свою палатку, — сказал он. — Я долго размышлял сегодня, почему она плохо держится, и наконец догадался: в армии совсем не подумали об изготовлении специальных колышков для песка, — продолжал он с явным воодушевлением. — Я взял обыкновенные ветки, очистил их от сучьев и вот делаю из них колышки. Могу поспорить, что такие выдержат любой ветер.

Гольдстейн всегда говорил очень убежденно, но немного торопился, как будто опасался, что его вот-вот перебьют Не будь на его лице морщин у носа и в уголках губ, он выглядел бы совсем мальчишкой.

— Неплохая идея, — сказал Рот.

Не зная, что бы сказать еще, он стоял несколько секунд в нерешительности, потом сел на песок. Гольдстейн продолжал работать, тихо напевая что-то себе под нос.

— Ну, что ты скажешь о нашем назначении? — спросил он.

— Ничего хорошего. Я ожидал этого, — ответил Рот, пожав плечами. Он был невысокого роста, с несколько сутулой спиной и длинными руками. Все в нем казалось каким-то унылым, скучным: и длинный нос, и мешки под глазами, и выдвинутые вперед плечи. Из-за коротко остриженных волос сразу же бросались в глаза большие уши — Нет, мне не нравится наше назначение, — повторил он несколько с вызовом. Всем своим видом Рот напоминал больную угрюмую обезьяну.