Судьба - Алексей Миронов

– Ну, здравы будьте, други мои! – громко возвестил о своем прибытии Коловрат и, увидел ошеломленные лица обернувшихся к нему людей.

Глава пятая

По лесам

Первым очнулся от оцепенения Захар.

– Святые угодники! – чуть не заплакал верный приказчик, вскакивая во весь рост.

Он скинул с себя второй ферязь, словно сразу позабыл про холод, и бросился на грудь своему хозяину.

– Евпатий Львович, – заголосил Захар, обнимая Коловрата, – где ж ты был так долго? Мы тебя тут заждались совсем.

– По делам княжеским ездил, сам знаешь, – чуть отстранил расчувствовавшегося приказчика боярин, – а что долго, так на то причины были. Да и дороги нынче не проезжими стали. Слыхали, что с Пронском стало?

– А то, – кивнул Захар, отступая на шаг. – Мы оттудова ели ноги унесли от татар этих поганых. Очень уж они там лютовать стали. Вон и дружинники пронские не дадут соврать.

Сказав это, Захар кивнул в сторону четырех ратников, сидевших у костра и поедавших мясо. Все они с интересом поглядывали на прибывшего из темноты рязанского воеводу.

– Дружинники, говоришь? – поспросил Евпатий, окинув взглядом незнакомых ратников и делая шаг поближе к костру. Ночка предстояла морозная.

– Да что это я, дурак старый, – залебезил вдруг приказчик, – ты садись ближе к огню, Евпатий Львович. Отдохни, поешь. Небось устал с дороги.

– Мясо бери, Евпатий Львович, – встрепенулся и Еремей, – сейчас отрежем.

Коловрат сел на бревно между Захаром и Еремеем, а Белояр устроился напротив, ближе к пронским ратникам. То, что среди ополченцев оказались и дружинники воеводы Ореха, заинтересовало сейчас Коловрата больше всего. Взяв поданный ему кусок мяса, Евпатий с наслаждением откусил, принимаясь за еду. Но все же не удержался от расспросов.

– Вы кто такие будете? – поинтересовался Коловрат, прожевав первый кусок. – И как здесь оказались, поведайте. Я ведь вас не знаю вовсе.

– Зато мы о тебе наслышаны, Евпатий Львович, – отозвался один из них. – Звать меня Радеем, десятником служил я у воеводы Ореха в Пронске. А это мои товарищи боевые – простые ратники. Могу за всех рассказать.

Коловрат кивнул, присматриваясь к лицам незнакомцев.

– Несколько ден назад подошли татары под город и понуждали нас ворота открыть, – начал Радей. – Сначала послов прислали, думали испужаемся. Потребовали десятину во всем дать им и подчиниться воле хана. Тогда, мол, живы все будем. Но Ингварь нам велел до его возвращения держаться и ворота никому не отпирать.

– А вы? – спросил Коловрат, невольно поморщившись при упоминании князя Ингваря.

– Воевода наш посмеялся над ними в ответ и велел убираться восвояси. Тогда взъярился ихний хан, и пошли татары на приступ. Сначала с лестницами только, да Пронск не деревушка какая, не так-то просто взять. Стены – крепки, башни – высоки, ров имеется, хоть зимой от него и меньше толка. Три дня они стены пытались взять, а мы отбивались. Половина рати нашей полегло.

Радей перевел дух, который у него перехватило от воспоминаний тревожных.

– А на четвертый день увидали мы со стен, что появились у татар пороки[7], прямо в поле выстроенные. И полетели в нас камни, затряслась земля под ногами. А следом и огненные шары в город стали падать. Пожар начался, жители мерли тыщами в огненном аду этом. Живых почти не осталось к тому дню. Дымом все заволокло так, что неба не видно стало. А потом и часть стены рухнула. Смекнул тогда Орех, что туго нам придется, ежели пороки эти не изничтожить. Собрал он всех оставшихся воинов и пошел на вылазку. Я в том отряде был с ним и товарищи мои.

Словно в подтверждение своих слов, Радей обменялся взглядами с остальными ратниками. Те только кивнули в ответ, и десятник заговорил снова. Коловрат меж тем молча жевал, насыщаясь и ожидая продолжения.

– Вышли мы из города пешими, отбросили татар от ворот, и в атаку на пороки устремились. Недалече до них было, казалось нам, рукой подать. Прямо в поле стояли с охраной из пешцев. Яростным вышел удар наш последний, много татар покосили, добрались почти до середины поля. Еще немного и порубили бы те пороки. Но тут подоспела татарская конница, в тыл нам ударила. Втрое больше их было. Опрокинули нас татары и стали топтать конями. Долго бились мы супротив них, но полегли почти все. А остальных, кто выжил, по всему полю рассеяли и в город уж никто не вернулся. Мне с десятком моим удалось в гуще битвы к лесу прорваться, правда, почти все, кроме нас, тогда и погибли. Видели оттуда мы, за деревьями спрятавшись, как татары в Пронск сквозь пролом хлынули. Целое море их было уже между нами и городом. Пал Пронск. А мы в темноте наступившей в лес ушли. Решили к Рязани пробиваться. На следующее утро чудом на ополчение крестьянское натолкнулись, с тех пор здесь и обретаемся.

– А с воеводой вашим что сталось? – произнес Евпатий, когда рассказчик закончил.

– Что с ним сталось, я уже не видал, – признался Радей, – потерял его в гуще схватки. Он все к порокам стремился и погиб возле них, так думаю.

– Может, в плен попал? – предположил Коловрат.

– Не такой человек наш воевода, чтобы татарам в плен сдаваться, – даже обиделся Радей, – изрубили его на куски, не иначе.

Евпатий на это лишь кивнул еще раз, замолчав. А сам поневоле думал так: «Орех вроде мужик крепкий был и не подлый. Только ведь Ингварю-предателю служил, не кому другому. А у такого князя и люди все с гнильцой могут быть. Каков поп, как говорится, таков и приход. Правда, в последнее время Ингварь больше с Тишило дела свои грязные творил. А воевода прежний вроде как и не устраивал больше, не зря же заменить его хотел. Так что, может, я напраслину на Всеволода навожу. Впрочем, если правду Радей сказывает, то сгинул Орех в том бою как герой, и спрашивать не с кого».

– Видел я, что татары сотворили с Пронском, – вдруг заявил Коловрат, отбрасывая кость в огонь и глядя прямо в глаза десятнику, – сегодня утром еще, своими глазами. Сожгли ваш город, Радей, а тех, кто не погиб во время приступа, растерзали и разбросали по всему полю вокруг. В пищу воронам.

– Ижеславль тоже сгорел, – вставил слово потрясенный Захар, – мы когда уходили в спешке, я зарево до неба видал. Тоже, небось, никого не пощадили.

– За сотворенное зло мы отомстим, – заявил Коловрат. – Для того я и вернулся.