Леди и война. Пепел моего сердца - Карина Демина

– Сейчас тебе нужно умыться. И переодеться. От тебя плохо пахнет.

Естественно. Как еще может пахнуть от человека, который проторчал несколько дней в каменном мешке? И умыться Меррон будет рада… вот только мыться пришлось под присмотром Малкольма.

– Знаешь… – Он сидел в кресле, потягивая вино, и выглядел при этом крайне довольным жизнью, а еще смешным. Кресло было чересчур большим, а поза – картинной. – Хорошо, что ты не пытаешься соблазнить меня.

Что? Соблазнить его? Да Меррон вырвет, если он попытается к ней прикоснуться.

К счастью, Малкольм не пытался.

– У тебя все равно не вышло бы. Ты на удивление некрасива.

Спасибо, Меррон об этом уже сообщали. Неоднократно.

А платье оказалось черным, из плотной жесткой ткани. Меррон не сразу поняла – тюремное, зато чистое. И вообще, жизнь почти удалась. Пообедать бы еще.

– Что я должна сделать? – Она говорила тихо и глядя на собственные руки. Тетушка утверждала, что руки у Меррон изящные, наверное, единственное, что в ней изящного.

– Убедить своего мужа, что ты ему нужна.

– Как?

– Как угодно. – Малкольм отставил кубок и поднялся. – Просто учти: или он сложит оружие, или ты умрешь. Видишь, все просто.

Да уж, проще некуда. И все-таки жаль, что у Меррон нет с собой скальпеля. А кусок мыла в рукаве – это несерьезно… как ей сбежать при помощи куска мыла?

Как-нибудь.

Глава 5

ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ: КРИЗИС

…и победив рыцаря в честном бою, дракон сожрал прекрасную принцессу, испепелил город, а в королевском дворце устроил логово.

Днем он спал на золоте и костях, ночью – разорял окрестные деревни, пока в округе вовсе не осталось никого живого. И тогда в один прекрасный день дракон издох от голода.

К Кривой башне подойти не получилось. Двойной заслон снаружи, да и изнутри, как Юго подозревал, дела обстояли ничуть не лучше. Незамеченной и мышь не поднимется. А Юго при всем старании был несколько крупнее мыши.

Конечно, оставался вариант со свирелью, однако Юго медлил.

Наблюдал.

Замок гудел растревоженным ульем. И слухи множились, как плесень, поддерживая в людях злость. Им отчаянно требовался кто-то, кого можно обвинить в собственных бедах. Долго искать не пришлось.

Совет, чье заседание длилось уже которые сутки кряду – эту бы энергию да в мирных целях, – выпускал одно постановление за другим.

…в городе объявлено особое положение.

…ворота заперты.

…порт перекрыт.

…Совет приносит извинения купцам, которые оказались в ловушке города, однако те должны понимать всю серьезность ситуации. Совет не может предоставить изменникам шанс ускользнуть от правосудия.

…горожанам запрещено появляться на улице после наступления темноты, да и вовсе не следует покидать дома, но рекомендуется укрепить ставни и двери, а также запастись песком на случай пожара или военных действий. И как-то сразу люди верят в близость этой войны. Запираются. Прячут добро в тайники и семьи – в подвалы, созданные когда-то давно и уже годы использовавшиеся исключительно как кладовые. Однако же вот пригодились.

…Народное ополчение создано с благословения гильдийных старейшин, а также прочих достойных граждан протектората для защиты города и мирных жителей. А потому горожанам надлежит оказывать всякое содействие народному ополчению в поддержании порядка.

Юго хохочет.

Ему нравится, что овцы искренне плодят волков и им же помогают резать стадо.

О нет, народное ополчение и вправду верит, что действует во благо родного города. Пока… еще несколько дней или недель, возможно, месяцев… несколько столкновений, незначительных на первый взгляд. И крепнущее ощущение собственной безнаказанности. Тем, кто готовится пролить кровь во имя горожан, дозволено брать с этих горожан плату. Возможно, авансом.

Юго видел подобное не единожды.

Надо дать им время.

Вот только он сомневался, будет ли у людей это самое время… Кайя Дохерти жив.

Вернется.

И наведет порядок.

Но кто прислушается к голосу разума? Одних гонит вперед страх. Других – честолюбие. Третьи просто чуют возможность и боятся ее упустить.

Лорд-канцлер из последних, но, в отличие от многих, он точно знает, чего хочет. И был бы достойным нанимателем. Он умеет играть и жертвовать фигуры, ставшие ненужными. Осторожен. Умен. Беспринципен. Он точно не станет пить яд, не то доказывая себе же собственную правоту, не то сбегая от ответственности.

И Юго почти решился раскрыться.

Выгодная сделка.

Он усыпит стражу. И поможет войти в Кривую башню. Он полезен, и Кормак сумеет по достоинству оценить эту полезность, не испугается грязных рук, но… всякий раз что-то останавливало Юго. Иррациональное ощущение, которое перекрывало все аргументы разума, заставляя вновь и вновь отступать. Выжидать. Искать иной вариант.

Если Кормак проиграет…

Слабая надежда. Но Юго надеется. Следит.

Прячется, заслышав знакомый треск – рвется ткань мира, пропуская мага. И Юго впивается зубами в собственные пальцы, болью заглушая рванувшуюся было силу. Хаот здесь?

И где, спрашивается, их законы?

Принципы?

Разрыв отливал болотной зеленью, сукровицей искореженного пространства. И редкие всполохи – грязно-желтый, бурый, седой, как просоленная кость, – были узнаваемы. Эти сполохи – отпечатки пальцев на разломе – сливались воедино, выплетая радугу зова.

И Юго выпустил пальцы изо рта.

Случайная встреча?

Хаоту всегда были интересны запертые миры… и если вести себя тихо, то Юго не заметят. Он ведь почти сроднился с миром… слился.

Зов ширился, заставляя вибрировать стены. А люди не слышали…

Рыжий кот, оказавшийся рядом, заурчал. Не помогло. Разве способен кот заглушить голос Хаота? Он взвыл и вонзил когти в руку, пробивая до крови.

Спасибо.

Юго заткнул уши и, раскрыв рот, стал часто дышать, мысленно отсчитывая каждый вдох и каждый выдох. Помогло. Зов ослаб. Откатился. И смолк. Но лиловая сеть, опустившаяся на замок, развеяла последние сомнения: эмиссар-некромант прибыл не только за Изольдой.

– Сволочи. Сдали, – сказал Юго, опуская ладонь на рыжую спину. – Куда ни плюнь – лицемерные сволочи…

Что за жизнь?

Пахло войной.

Оказывается, Меррон помнит этот запах столь же хорошо, сколь и запах тетушкиного варенья. Ей только казалось, что война была давно и точно никогда не вернется, но вот…