День Медведя - Светлана Багдерина

Совершив короткое, но ответственное путешествие на дальний конец балкона и обратно, свиток через несколько минут вернулся обратно в руки Ивану в целости и невредимости.

Тот, бегло скользнув глазами по подписям, хмуро кивнул, сделал попытку улыбнуться, не получилось, бросил, помахал историческим документом в воздухе, подсушивая чернила, и нервно откашлялся, готовясь объявить задания.

– Погоди, дай-ка мне на пять сек.

Не дожидаясь реакции со стороны супруга, Серафима потянула пергамент, и он оказался крепко зажатым у нее в пальцах.

– А-а-а?..

Царевич недоуменно взглянул на нее, потом повернулся к людям и снова откашлялся, но супруга опередила его опять.

– Вы все, благородные претенденты на престол царства Костей, добровольно подписали текст клятвы, – зазвенел над площадью сталью голос Серафимы, и дворяне непроизвольно вздрогнули, сами еще не зная, почему. – И это значит, что вы с ним целиком и полностью согласны. Поэтому то, что сейчас произойдет, является простой формальностью, лишь закрепляющей уже принятое вами по собственной воле. Если бы в ноябре еще были мухи, сейчас было бы слышно, как они летают.

Но мухи спали, и поэтому ничто не заглушило восклицание ошарашенного Иванушки:

– Но?..

Серафима, не говоря больше ни слова, протянула свиток Находке. Та расправила его на парапете, полуприкрыла глаза и, сбивчиво шепча короткие слова на чужом языке, провела правой рукой над листком.

– Э-э-э?!..

– Тс-с-с!!!..

Над пергаментом вдруг вспыхнуло фиолетовое сияние, и чернильные строки взорвались ослепительными золотыми лучами, от которых пасмурный осенний день устыдился своей серости и неприглядности и виновато съежился, попытавшись втиснуться в самые темные и узкие переулки.

Она провела второй раз, и пергамент почернел как уголь, и только золотые буквы ровно сияли в тусклом дневном свете, озаряя всю площадь.

Третий – и на глазах у изумленной и испуганной публики – под балконом и на балконе – тонкий пергаментный листок превратился в гранитную плиту.

И как по команде стальная корона в открытом ларце запылала ослепительным белым светом. Толпа ахнула. Иван отшатнулся.

Серафима подпрыгнула и чуть не выронила шкатулку вместе с содержимым на головы чужих верноподданных под балконом, со всеми вытекающими последствиями в виде травм, контузий и преждевременных коронаций.

Но вовремя взяла себя в незанятую руку, сглотнула испуганный комок в сухом горле и ровным, низким, завораживающим голосом хорошего рассказчика продолжила, как ни в чем не бывало, обращаясь к ошеломленным, ошарашенным претендентам, пораженно замершим где-то справа.

– Вы все сейчас стали свидетелями проявления одной из самых древних и опасных магий на земле. И теперь всё, что было здесь написано, закреплено в ваших судьбах навечно, и вы не можете изменить ни клятву, ни клятве. Если, конечно, не хотите, чтобы написанное сделалось явью. Но я знаю, что вы дворяне честные и благородные, и нарушать данные вами же слова у вас и в мыслях не было. Поэтому – спасибо за внимание. Передаю слово лукоморскому царевичу Ивану. Если, конечно, он еще может говорить. И, я надеюсь, что то, что он всё же может сказать по этому поводу, он скажет когда-нибудь потом, а не сейчас.

Последние два предложения Серафима, лукаво улыбаясь и косясь на потерявшего дар речи супруга, произнесла вполголоса, только для его ушей.

Претенденты с негодованием загомонили, но протестному их гомону недоставало конкретики. Отрицать сказанное царевной и написанное в клятве, да еще и перед сотнями и тысячами жадных глаз будущих подданных значило распрощаться с надеждой на престол.

Такую подножку со стороны доброй и доверчивой лукоморской четы они никак не ожидали. По крайней мере, трое из них.

Четвертый же – поцарапанный и усаженный занозами, ссадинами и синяками граф, неуловимо и тонко улыбнувшись, поднял правую руку с несгибающимися пальцами и обратился к народу:

– Не могу сказать про остальных, видя их непонятное неудовольствие, но лично я ни в мыслях, ни на словах не отрекаюсь от своей клятвы, и вся магия в мире не в состоянии поколебать моей в том решимости!.. Толпа одобрительно взревела. Дважды проигравшие бароны зло замолкли.

– Так давайте же забудем про этот пустяк и выслушаем, какое задание приготовили вашему будущему правителю люди из Лукоморья! – предложил Брендель.

Бароны отметили «пустяк», толпа – «будущего правителя», Серафима – «людей из Лукоморья», и Иванушке, пришедшему к этому времени в себя после непонятной выходки супруги с несанкционированным использованием одной из самых древних и опасных магий на земле, ничего не оставалось делать, как снова откашляться[19], сказать «э-э-э», и более-менее твердым голосом проговорить:

– Во время первого испытания благородные претенденты на корону Царства Костей должны будут показать, что они являются людьми образованными, много знающими и знания свои использовать умеющими. Во втором испытании участники должны будут доказать свою отвагу, упорство и искусство тактика и охотника, устранив угрозу добрым жителям Царства Костей от гигантского вепря, третирующего страну уже полмесяца. Третьим заданием будет развлечь верноподданных своей страны – так мы найдем претендента, пекущегося больше остальных о досуге и настроении своего народа. А последнее, четвертое испытание, выявит самого заботливого суверена: добывший за день наибольшее количество дичи для прокормления горожан и гостей столицы во время празднования Дня Медведя выиграет его наверняка. А в субботу, первого декабря, в День Медведя, состоится торжественное и принародное подведение итогов и коронация нового государя Страны Костей.

– Битва же титанов интеллекта назначается на завтра, и будет проводиться в Большом зале дворца ровно в полдень, в присутствии жюри из ваших покорных слуг, – подхватила Серафима, окидывая церемонным взглядом себя и супруга, – и кабинета министров Временного Правительства, которых в настоящее время мы не видим по той причине, что они застряли где-то в переулке, но которые к завтрашнему дню, надеюсь, оттуда выберутся.

– Но вы и так их все знаете, – успокоил затихшую и ловящую каждое слово с балкона аудиторию Иванушка.

– Правила и регламент первого конкурса все заинтересованные лица могут выяснить сегодня до двух часов дня во дворце у канцлера Макара, – деловито-противным голосом завершила оглашение Серафима и махнула трубачам и барабанщикам дворян: – Всё. Играйте отступление.

Седьмой час подряд Сенька, Иванушка и дед Голуб ускоренными темпами изучали всемирную историю, географию, традиции и обычаи всех, кого только порождал Белый Свет, заморские страны – чем дальше за море, тем страннее; войны, знаменитых людей (часто эти самые войны развязывающих и завязывающих, как шнурки на ботинках), этикет и предсказания.

То есть, темы, настоятельно рекомендованные «Сугубо научным трудом», без знакомства с которыми любой монарх должен был с позором признаваться профнепригодным и сурово направляться на повышение квалификации или на получение новой профессии – как повезет с подданными. Семь тем, по шесть вопросов в каждой.

И сейчас, после почти полного рабочего дня, если не принимать во внимание, что это была уже рабочая ночь, третья по счету, оставалось придумать еще четыре.

Дед Голуб, задумчиво подперев лысую, как глобус Белого Света до Большого Эксперимента[20], голову бессовестно дремал с открытыми глазами.

Лукоморцы, пыхтя и чихая, с глухим стуком передвигали по длинному столу и открывали уже наугад тяжеленные тома.

– Чего у нас не хватает? – листая ломкие желтые страницы тома в черном кожаном переплете с такой скоростью, что старика, если бы он не спал, хватил нервный тик, устало поинтересовалась Серафима.

– Одной истории, одной географии и двух этикетов, – не поднимая носа от страниц другого фолианта, пробормотал Иван. – Вот, смотри. Кажется, я нашел один этикет. «Когда благородному дворянину, идущему с дамою по улице, дорогу перебегает черная кошка, кто должен поплевать три раза через левое плечо?»

– Кошка? – рассеяно продолжая переворачивать страницы в поисках триста пятьдесят первой, как указано в оглавлении, предположила Сенька.

– Зачем? – оторвался от книги Иван и озадаченно уставился на супругу.

– Чтоб не пнули? – предположила та, не отрываясь от своего увлекательного занятия.

– Ты уверена? – на всякий случай уточнил царевич, после двух часов изысканий на тему придворного, семейного, посольского, застольного, уличного и прочих видов этикетов не уверенный уже ни в чем. – А тут ничего не говорится…

– Странно… Триста тридцать девять… Всем известно, что кошки принадлежат… триста сорок один… семейству верблюдообразных, подвид плюющихся… триста сорок три… триста сорок пять…