Городские истории - Аделаида Агурина

С лёгкостью ОНА спустилась, сбежала по ступеням и рассмеялась своим серебристым смехом. Потом посмотрела на него, единственного Пса которому было позволено стоять у подножья лестницы. ОНА погладила его свое белоснежной невесомой рукой. Говорят, от ЕЁ прикосновения могло замерзнуть даже пламя ада. Какая глупость! Как нежна и тепла была её рука! Он даже на минуту забыл об охоте – такое наслаждение подарила ему эта ласка. А ОНА, понимая состояние своего преданного слуги, лишь рассмеялась и поудобнее закуталась в черный с золотом плащ.

Потом к лестнице подвели коня – самого благородного, самого белоснежного, самого могучего жеребца.

А по лестнице, которая подернувшись дымкой на минуту предстала уже сложенной из каменных глыб спускался ОН – неожиданно тяжелыми для такого стройного тела шагами, которые, казалось, расколют камень. Похоже вся земля содрогалась от них, и глупые птицы, рассевшиеся на ближайших деревьях снова взлетели вверх крича от страха, хотя и знали, что боятся нечего. На губах ЕГО была улыбка, видать тоже в предвкушении охоты, но это только предположение – кто вообще мог сказать, о чём ОН думает и чему улыбается? Только ЕГО супруга. Никто больше. СУПРУГИ были похожи. И отличались. Если ОНА была одновременно всем – старухой, женщиной, девочкой, девушкой, то ОН в любой момент принимал любую из этих форм – старика, зрелого мужчины, хрупкого юноши, мальчика. ЕГО облик был не текуч, как у СУПРУГИ, но это была иллюзия. ОН тоже был всем. Но предпочитал показывать себя по-другому. Не сочетая во внешнем виде всех форм сразу, но меняя формы по настроению или необходимости в данный конкретный момент времени. А глаза его, ОНИ тоже вмещали мудрость. Только эта мудрость гораздо лучше маскировалась то в холодном, то в тёплом взгляде. Но лучше всего маскировалась она во взгляде безумца, форму которого ОН любил, иногда принимать. Не часто. Лишь чуть чуть чаще, чем форму дурачка, которую ОН использовал, чтобы принести очередную порцию воды в решете или если на НЕГО вновь нападала блажь заняться подсчетом бесконечных звезд. А ещё в этом взгляде был смех. Такой же вечный смех, как вечная печаль во взгляде ЕГО СУПРУГИ. Правда никто не знал, принадлежит ли этот смех только ЕМУ или он делит свою ношу с СУПРУГОЙ. Никто, и поговаривали, что даже ОН сам не знал этого. ОН тоже рассмеялся в предвкушении охоты. И ОН тоже потрепал пса по голове.

Пёс вновь заскулил. Если день начался так удачно —то какой же удачной будет охота! Между тем ОН сел на коня и поправив фибулу в виде звезды на белоснежном плаще, махнул рукой, тем дав команду трогаться. Сам подъехал к СУПРУГЕ и ОНИ возглавили охотничий поезд. Все поначалу ехали чинно, даже разговоры прекратились. Казалось таким мелким и нелепым, даже смешным обсуждать какие-то насущные проблемы в ИХ присутствии. Даже псы поутихли. Он знал, что сейчас его сородичи тоже забыли об охоте. Они все смотрели на БЛАГОРОДНУЮ ПАРУ, благоговейно, и каждый знал – скажи кто из СУПРУГОВ – «Умри!» – тот кому сказали вспорет брюхо себе своими же клыками. И будет при этом счастлив умереть, зная что умер за НИХ. Вот только за всю историю не было еще ни одного случая, когда кто-то из них сказал Псу «Умри». Только «Живи».

Постепенно кураж вновь взял свое, возобновились разговоры, кони перешли на рысь. А потом они увидели жертву. Это было в каком-то странном месте, где деревья растут не как вздумается а по каким – то нелепым правилам придуманным какими-то нелепыми существами, которые так расплодились в последнее время. Впрочем, почему какими-то? Чаще всего в последнее время это и есть их жертвы. Он не знал, как именно среди этого бесконечного потока живых пищащих существ выбирается то одно, годное на звание жертвы. По его мнению, все они были одинаково глупы, слепы и убоги. Правда их мясо и кровь отличались по вкусу, но не сильно. Он даже вполне мог поверить, что никто никого не выбирает. Просто жертва оказывается совершенно случайно на месте охоты. Но иногда он думал, что это не может быть случайностью. Впрочем, Пса это не сильно волновало.

На этот раз жертвой оказалась невысокая фигурка женского пола. Она была закутана в какие-то непонятные тряпки, а на руках держала ещё одно существо своего вида – совсем маленькое, насколько можно было почуять по запаху несколько дней отроду. Это было хорошо. Мясо всё-таки нежнее. Охота замерла, всадники и псы стояли за деревьями рядом с женщиной. Она их не чувствовала и не видела. Охоту можно увидеть или почувствовать только если это позволяют Охотники. Почему же нет разрешения гнать жертву, напасть? Если Псы не рвались с поводка, то только величайшее уважение к СУПРУГАМ было тому причиной. Наконец, женщина озираясь положила пищащий свёрток на землю под дерево и повернувшись начала быстро удаляться. И тут был дан сигнал. О, как прекрасно было бежать, освещенному светом луны, сливать свой вой с воем своих товарищей, чувствовать такой манящий запах жертвы, приправленный страхом, даже нет не страхом, ужасом. Краем глаза, он заметил, что пищащий свёрток подобрал кто-то из охотников.

Маленький заморыш даже не представляет как ему повезло. Он будет жить. И может даже во дворце. Всё это лишь на секунду пронеслось в мозгу Пса. Сейчас были другие дела – догнать, схватить, чтобы ему первому достались самые сладкие куски. И, как и много раз до этого он успел первым. Жертва упала и пыталась отползти, она кажется не мола больше бежать. Она то кричала, то лепетала что-то, он даже позволил себе на некоторое время задержаться, идти на неё медленно, спокойно, чтобы до конца насладиться ужасом в её глазах. А потом с большим удовольствием вгрызся в шею. Он ел и пил, с наслаждением урча. Несмотря на внушительные размеры, ему не нужно было много пищи и от жертвы осталось порядочно, чтобы товарищи его смогли наесться., пока он довольно вылизывался. Охотники подъехали позже. Они остановились невдалеке, ожидая когда Псы кончат свой пир. Так было заведено. Охотников не интересовала судьба жертвы с того момента как первый Пёс настигал её. И они позволяли Псам съедать всё. В буквальном смысле. Желудки псов спокойно перемалывали кости и даже одежду, пропахшую сладким запахом жертвы, и даже иногда траву, если она была обильно смочена кровью. Подождав, пока не осталось ничего, кроме капель крови на траве, которые смоет дождь, Псов отозвали. Сытость приятно разливалась по желудку. Но правда ненадолго. Скоро сытость пройдёт и тогда нужна будет новая жертва. А потом ещё. Пёс не считал сколько дичи было в одну Охоту. Но не меньше пяти, шести существ. Поэтому он с удовольствием потянулся и вновь присоединился к охотничьему поезду в поиске следующей жертвы.

«„»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»“»

Никита очнулся. Он сидел на диване. Первую минуту он не мог понять где он и что с ним произошло. Потом вспомнил. Сознание Пса ушло из него. А вот вкус крови и мяса женщины похоже нет. Никита рванул с дивана в ванную. Его неудержимо рвало, в буквальном смысле слова выворачивая наизнанку. Когда он вернулся в гостиную, Горислав всё ещё был там. Он ничего не говорил, просто смотрел на Никиту, немного сочувственно, как тому показалось. Хотя возможно показалось, Никита был не в том состоянии чтобы делать какие-то умозаключения. Он лишь выпучив глаза смотрел на Горислава. Минуты две смотрел. Потом заговорил

– Что это вообще было?

– То. что заказал, – Горислав смотрел теперь немного насмешливо.

– Я ничего такого не заказывал! – проговори никита, – что это вообще за хрень?

– Не ругайся, просто ты ощупал мир сознанием другого существа.

– И что, я стану этим грёбанным монстром? Этим уродом?

– Вообще-то Псы очень красивы.

– Мне наплевать! Я..я стану чудовищем!

Горислав чуть заметно поморщился. Никита продолжал

– Я… Твою мать. Я ведь даже мясо не ем. Меня выворачивает от него лет с двенадцати. Когда представлю, что ещё недавно это было живым

– Принципиальный вегетарианец? – спросил Горислав

– Да, знаю. Есть умные хищники которые такие умные и сильные едят мясо, а есть глупые травоядные, – бросил Никита, попытавшись вместить в слова как можно больше презрения.

– Я не был бы так однозначен в оценках. Лошадь и лось травоядные, а медведь и крокодил хищники. Но лошадь умнее крокодила, а лось опаснее медведя.

Никита хмыкнул

– И где ты только раньше был со своей фразой. Возможно, узнай я ее вовремя, не пришлось бы узнать, как ломаются собственные ребра.

Горислав ничего не ответил. Он лишь молча смотрел на парня. А тот, словно очнувшись от какого-то сна, вновь начал говорить – быстро и зло.