История одной любви - Лана Невская

Инна! Разве для этого мы нужны на всю жизнь друг другу? Думаю, что нет.

Я задал тебе много вопросов. Но мне хочется, чтобы ты поняла, что никогда не нужно больше повторять того, что сделало наши последние дни такими глупыми. Да-да! Может быть это грубо, но именно глупыми!

Еще, о чем бы мне хотелось тебе напомнить как другу, состоит в том, чтобы ты могла понимать разницу условий, в которых находится каждый из нас. Бесспорно, что настоящая дружба выше этих простых различий, но, тем не менее, она не стирает их, а делает понятными, а потому и превращает их как бы в одни, общие для обоих.

Короче, мне хочется заметить, что ты находишься среди своих родителей, которые тебе всегда заменят меня и облегчат все твои трудности.

Но ведь у меня родителей нет. Не только рядом, их нет вообще. Поэтому я хочу иметь в тебе сочетание всего, что я не могу найти в людях, которых у меня сейчас нет.

Помнила ли ты, когда говорила мне в таком тоне, что я не могу уйти к маме или папе и в их кругу забыть обо всем плохом?

Помнишь ли ты, что мне одному придется все это душить в себе?

Знала ли ты, наконец, что только ты могла мне помочь в эти минуты?

По-моему – нет! Не помнила, не думала, не знала.

Я ни в чем не обвиняю тебя. Ты действительно не знаешь меня настолько, чтобы читать переносный смысл каждого моего, даже переносного слова.

А как мне хотелось бы, чтобы ты все это знала! Нам в тысячу раз было бы проще и лучше обоим!

Вот я пришел с занятий и пишу тебе это письмо. Но насколько больше я думаю и больше хочу сказать тебе, чем здесь написано!

А ты ведь, кукла, ничего не думаешь и не чувствуешь, и наверное, еще обижаешься, что я тебе не позвонил.

Завтра ты будешь здесь. Не знаю, сколько времени мы сможем быть

вместе. Очень хочется, чтобы ты смогла быть здесь в субботу и воскресенье.

А сейчас я бы пожелал тебе спокойной ночи, но зная, что письмо это я отдам тебе, когда ты поедешь домой, то желаю счастливого, благополучного пути.

Хочется нежно обнять тебя на прощание и крепко пожать твои руки.

С уважением и сердечным приветом.

Борис.

А вот нашелся и мамин ответ на этот «крик души». Это первое письмо, в котором, пусть хоть в эпиграфе, прозвучало слово «люблю».

За более чем полгода их знакомства ни он, ни она ни разу не произнесли его, по крайней мере – в письмах!

14 января 1949 года

– Ради сердца и ради разума

Я пишу тебе. Ты прочти!

Я люблю тебя! Этим сказано –

Этим сказано все почти…

Боренька, здравствуй!

Сейчас ты, наверное, уже прочитал мое письмо, которое я послала тебе с папой. Кроме того, ты получил мое письмо от 4января, а теперь уже и еще больше. Но, даже находясь на расстоянии, я чувствую, что мои письма не удовлетворяют тебя.

Я знаю, что ты бы хотел читать в них совсем не то, что я пишу, а то, о чем в каждом письме спрашиваешь ты у меня. Я и сама чувствую, что пишу не так, как надо, и не все то, что думаю, а думаю я гораздо больше и о большем, чем пишу.

Ты, конечно, сам должен знать об этом, да я думаю, что уже знаешь.

Напрасно ты обиделся на меня тогда вечером и смял свое письмо. Ты меня тогда совсем, совсем не понял.

Почему ты решил, что я легко и просто отношусь к твоим словам, вопросам, замечаниям?

Я очень не хотела, чтобы ты порвал это письмо, потому что мне хотелось еще раз подумать над вопросами, которые ты мне задал Трудно ответить на твои первые вопросы, где ты спрашиваешь – зачем? А трудно потому, что каждый из нас знает, что действительно не нужно было делать и говорить по телефону того, что говорили мы.

Но когда мы говорили об этом, ни один из нас не хотел уступить другому из-за того, что небольшая обида породила упрямство, и никто не хотел признать себя виновным.

Да, я тогда многого не помнила, не думала и не знала. Я не знала, что в тебе так больно отразиться мое замечание о родителях. Мне казалось, что ты нисколько не нуждаешься в них, а порой забываешь, что они у тебя были.

И мне казалось, что мое замечание не принесет тебе никакой боли.

Теперь же я вижу, что глубоко ошибалась. Я не сознавала твоего одиночества и не думала, что своим сочувствием могла помочь тебе тогда, поэтому я и не выразила его так, как хотела. И может быть, поэтому оно и получилось таким неестественным. Я боялась показать свою слабость, над которой ты мог потом шутить.

Я все понимала совсем не так, как это было на самом деле у тебя. А ты, не понимая меня, не понимал, как тяжело было мне в те дни, как волновалась я за исход твоих неприятностей, и как тщательно старалась я скрыть свое волнение.

Не думай, что все написанное здесь исчерпывает мои мысли. Это только поверхностные наброски частичных мыслей. Хочется еще много написать, но к чему эти лишние слова, когда ты теперь и так понимаешь все, или, во всяком случае, – должен понимать.

Вспомни те вопросы, которые написаны в смятом письме, и подумай о моих ответах на них. И когда ты хорошо все продумаешь, то надеюсь, – у нас никогда не повторятся «глупые дни» Да?

Ну вот, хоть и не полностью, но ответила на твое большое письмо, а ты хотел порвать его. Зачем?

На твое письмо от 4 января я тебе ответила, когда была у тебя, и хорошо, что я не сделала этого раньше, т. к. я поняла твой основной вопрос совсем не так, как надо. И как бы непонятен был тебе мой ответ на него, если бы я написала совсем не то, о чем спрашивал ты.

Боренька! Мне очень не хотелось вчера, чтобы ты ушел со своим товарищем, но так или иначе, а нас все равно разъединили. Когда они уже перестанут это делать? Когда мы будем иметь возможность говорить столько, сколько хотим? Может быть, ты сумеешь вырваться на денек сюда?

Вот видишь, какое «огромадное» письмо получилось!

Но мне хочется не писать, а говорить с тобой, а пока этой возможности не предвидится. Будем надеяться на лучшее будущее. До свидания. Чаще звони! Жду твоих писем. С горячим сердечным приветом.

Инна.

16. «Мумия»

13 января 1949 года

– Хорошо думать о том, что

доставляет радость не только

содержанием мыслей, но и

возможностью осуществлять

воплощение этих мыслей в жизнь! –

Инночка! Здравствуй!

Знаю, что ты обиделась на меня за мой быстрый уход с «квадрата». Ты, конечно, будешь расценивать это и думать, что разговор с тобой я предпочел своему товарищу и ушел с ним.

Но я же просил тебя не обижаться и не выдумывать всевозможных ненужных мыслей. Да, по-моему, и сама ты не сторонница того, чтобы нарушать свои обещания, кому бы они ни были даны.

Сейчас он уже ушел от меня, и я сел написать тебе это первое после вчерашнего твоего отъезда письмо.

Мне вспоминается наша последняя встреча. Она была продолжением нашей новогодней. Я уже очень привык встречать тебя, и когда ты уезжаешь, мне всегда хочется думать, что ты уезжаешь совсем ненадолго, и что скоро мы опять будем вместе. Ведь на самом деле бывает как раз напротив.

Инна! Раньше я никогда не видел тебя в простой домашней обстановке, и не знал, какой ты можешь быть. Сейчас я знаю об этом, и можешь радоваться, что ты ничего не теряешь из того, что я успел узнать о тебе.

Твой ответ на мой самый большой и самый важный вопрос дополняет мое счастье, и от этого лично сама ты еще и еще раз во многом выигрываешь.

После этого ты уже не можешь говорить мне, что ты такая же, как и все другие.

Помнишь нашу беседу на скамеечке нашего маленького парка и твое «наоборот», о котором мы почему-то тогда заговорили. Я напомнил тебе, что был бы рад, если это «наоборот» было таким в самом важном вопросе по сравнению со всеми другими.

Теперь мне ясно, что и это мое желание оказалось реальностью, и тем доставило мне ту желаемую радость, о которой я говорил тогда.

Ты спросила меня в последний раз, что сделал бы я, если бы ты не смогла положительно ответить на мой вопрос. Я ответил, и еще раз хочу сказать тебе, что, во-первых, я был бы до глубины души оскорблен. А ты прекрасно понимаешь, что нельзя любить, когда оскорблено самолюбие.

Поэтому не хочу утверждать, что мне было бы легко исправить свою ошибку, но я не смог бы оставить ее в таком состоянии, потому что она всегда напоминала бы мне об ошибке в жизни. И разве не всплывает сейчас, после этого вопроса, еще ярче мое утверждение, что «Дружба любит равенство», и разве не есть самое большое равенство в том, что мы можем одинаково утвердительно ответить на такой для обоих важный вопрос?

Мне хочется, чтобы ты знала, что после всего этого я смотрю на тебя более проницательными глазами, а мои мысли о тебе становятся еще более радостными и оптимистическими.

Знай, что наша дружба с тобой доставляет мне не только счастье, но и дает право гордиться тобой и с самым большим уважением носить всегда в сердце твое имя с гордостью и достоинством.

Мне легче с этим именем побеждать трудности, преодолевать плохое, думать о хорошем – побеждать, бороться и творить! – Я доволен тем, что и ты не поддавалась мыслям других обо мне, не шла за плохими и не следовала слепо за хорошими; что ты упорно, медленно, но настойчиво сама изучала меня, и я рад, что ты знаешь меня значительно больше, чем раньше.