Живой товар: Москва — Лос-Анжелес - Владимир Савенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дело, конечно, темное, — сказал Вячеслав, — но просвет есть. Один из этих четверых действительно навел справочку у администратора: что за дама появилась в «Ялте»? Я имею в виду Лейлу. Записал фамилию и домашний адрес. И весьма щедро оплатил услугу.
— Пора и вывеску повесить: «Бюро нетрадиционных услуг».
— Он наплел, что Лейла — его старая знакомая. Сто лет не видел. Решил выяснить, не обознался ли? Не поменяла ли она адрес?
По телевизору гоняли новый сюжет. Но он, как две капли воды (или крови?), был похож на предыдущий. Носилки, трупы, автобус на обочине, пробоины в обшивке, битое стекло на размокшей земле. Трупы трупами, не воскресишь, скользнул взглядом по экрану Растопчин. А тачку, пожалуй, надо продавать. Вновь, как лет двадцать-тридцать назад, становится роскошью. Причем, на этот раз роскошью бессмысленной. Если и не угонят, если и не сгорит, все равно — ни уму, ни сердцу, подумал Растопчин. Не кольцо с бриллиантом и не антикварная ваза. «Калашников» — вот предмет первой необходимости. Или последней, мелькнула у Андрея забавная мыслишка. По детскому принципу — «не догоню, хоть согреюсь». То есть, сам не выживу, так хоть сволочей постреляю всласть.
— Та администраторша, естественно, сменилась, — продолжал Вячеслав. Пришлось съездить к ней домой, побеседовать о грядущей безработице, о бирже труда. Кличка у парня занятная — Рока. Какая-то помесь рока с Рокки.
— Да, — согласился Андрей. — Нечто музыкально-суперменское… — А сколько нынче стоит «Калашников»? — зевнул он.
— Смотря, где брать, — пожал плечами Вячеслав. — В Чечне одна цена, в Туле другая.
— А в Москве? А в Крыму?
Вячеслав поглядел на графин, щелкнул ногтем по стеклу:
— Выпейте водички, Андрей, — посоветовал он. — Успокаивает. Жареным, не буду скрывать, немного запахло, но вы, поверьте мне, пока в полной безопасности. Главное — на рожон не лезьте. Договорились?
— Послушайте, — обозлился Растопчин, — бросьте разговаривать со мной снисходительным тоном и глядеть на меня сверху вниз. Уж не полагаете ли вы, что занимаетесь моим делом исключительно из ваших благотворительных побуждений?
— Вы хотите сказать, что я польстился на ваш гонорар? — съязвил Вячеслав.
— Я предпочел бы, чтоб это было именно так. Но, если я вам вовсе не заплачу, что изменится? Вы откажите а маленькой просьбе вашему начальству? — спросил Растопчин. — Предлагая вам процент от сделки, я просто щадил ваше самолюбие, — закусил удила Андрей. — Поэтому не будем ставить друг друга на те места, которые мы оба, надеюсь, не заслуживаем. И вопрос о том, лезть мне на рожон или нет, я решу сам.
— Огоньку не изволите, хозяин? — оскалился Вячеслав и вынул из кармана зажигалку.
— Ладно, — сказал Растопчин. — Прекратим подначки, а? Считайте, что случайно наступили мне на больную мозоль. Итак, ниточка — классная. Как мы поступим дальше?
— А дальше мы посоветуем потерпевшей обратиться в милицию по месту жительства. Рассказать все по порядку. Не забыть про разговор в баре, Вячеслав почесал за ухом. — Ну, Москва рано или поздно выйдет на Ялту. Тут и мы подключимся. Подсобим в меру сил.
— О, канитель! — застонал Андрей. — И что из тех денег останется к тому времени, когда Москва соизволит ими заняться? А что останется вам после этих пинкертонов? Страшно представить! И о чем же Лейла будет заявлять? Сначала о том, как ей удалось протащить тринадцать тысяч через таможню без декларации? Плюс несколько слов о происхождении и о предназначении валюты, да? Где сейчас ваш чертов супермен? Рококо петушиное.
— Недооцениваете парня, — покачал головой Вячеслав. — Не советую вам с ним знакомиться.
— Мне решать.
— Нет, шутки тут неуместны, — Вячеслав загородил Андрею дорогу к двери. Шутки, как говорится, в сторону.
— Сами вы — в сторону, — зарычал Растопчин. — Вы здесь кто? Частное лицо? И валите отсюда, частное лицо, — он оттолкнул Вячеслава к шкафу, встроенному в стену прихожей, и дернул дверь на себя.
Вячеслав чуть не сплюнул от досады. Такая вша, обругал он Андрея, и столько гонора! Проучить, что ли? Опоздать на разборку на пяток минут? Но потом, засомневался он, отскребай его от стенки какой-нибудь подсобки или туалета. Себе дороже… Вячеслав выключил телевизор, поменял в комнате свет с верхнего на тусклый ночничок, причесался и нагнал Растопчина в холле, у лифта.
Андрей неотрывно глядел на кнопку вызова лифта и взвинчивал себя, подогревал, раскалял. Теперь он определенно рвался в бой. Ярость застилала ему глаза. Он был недоволен всем — собой, Лейлой, сытой Америкой, нищей Россией, бандитским правительством, дохлым лифтом, холодной гостиницей, погодой, тоном Вячеслава, прыткостью амбалов из валютного бара. Ублюдки, долбаные ублюдки, шептал себе под нос Андрей. Что он станет делать с ними, когда, наконец, до них доберется? Тут он верно чувствовал — начнешь обмозговывать варианты, и все, благородная предстартовая дрожь рвущегося в бой молодца обернется постыдной дрожью в коленях. Несколько секунд Вячеслав наблюдал за Растопчиным со спины. Шея Андрея раскраснелась, точно ее натерли снегом. Пьет, брезгливо отметил Вячеслав. Вот и нервы ни к черту… От депрессии — к бешенству, и обратно — с горки. Скоро-скоро крутые укатают сивку.
Пришел лифт, Андрей отправился вниз. Вячеслав решил спускаться в другой кабине.
В баре было шумно и весело. Подвыпившая публика галдела, кавказцы искали общий язык с эстонками, коверкая русский. Молодые немцы строили из пивных банок вавилонскую башню. Две валютные проститутки слаженно размахивали над головами носовыми платочками, пародируя лубочно-балалаечный перепляс и, подтянув юбки на бедра, всерьез примеривались — а не пуститься ли вприсядку? Шампанское лилось через край бокала в пепельницу. «Качки» выползли из своего угла на свет, наметанный глаз мог бы вполне заподозрить кое-кого из них в сутенерстве. Андрей какое-то время наблюдал за парнями с порога, потом сделал пару решительных шагов к столу, но, видно, духа не хватило — повернул к бармену, замельтешил, стал рыться в карманах, переложил купюру из одного кармана в другой, вяло поулыбался проституткам и подался назад. У дверей столкнулся с Вячеславом, отвел его в сторону, к закрытому киоску.
— Ну, как, разобрались уже? — спросил Вячеслав, и в тоне его отчетливо просквозило презрение к Растопчину.
— Слушай, — Растопчин перешел на «ты», — вытащить бы его оттуда. Хоть бы в холл.
Вша интеллигентская! Сам бы и вытаскивал, подумал Вячеслав. Пригладил волосы и направился к бару.
Растопчин сбежал по лестнице, оглядел огромный холодный зал и устроился в кресле, рядом с плевательницей и цветником. В центре зала уборщица мыла пол.
Когда она переставляла ведро, дужка с гадким казенным звоном падала на ободок. Еще бы хлорочкой припахивать начало, не без злорадства помечтал Растопчин, да мочой, да больничным борщом… И он невольно сравнил роскошный, воздвигнутый в мертвых песках возле Долины Смерти Лас-Вегас с убогой и грязной Ялтой, с этим бандитским притоном, выросшем в райском уголке земли. А цены? Любой американец может позволить себе расслабиться в игорной столице Невады. Кому из львовян или пермяков ныне доступен отдых на южном побережье Крыма? Даже зимой. Холл был почти пуст. Лишь у кассы, у стойки «Информация» да у лифтов переминались с ноги на ногу редкие люди. У главного входа в гостиницу подремывал, стоя и заложив руки за спину, усатый швейцар. За стеклянными стенами холла над морем и заснеженным берегом царила стылая тьма. Ни завывания ветра, ни шума прибоя Растопчину слышно не было — он слушал далекие голоса постояльцев «Ялты» и всплеск мокрой тряпки на каменном полу. Наконец, они появились, Вячеслав и «качок».
— Тот самый? — поинтересовался Растопчин. Вячеслав кивнул.
— Можешь называть меня Андрей, — Растопчин поднялся из кресла. — Твою кликуху я знаю.
— В миру он Григорий, — подсказал Вячеслав.
— Ответь мне, Григорий, — рванул с места в карьер Растопчин, — кто залез сегодня к Лейле в квартиру? В московскую квартиру. Шепни на ушко.
Парень прикрыл глаза, втянул ноздрями дым сигареты, которую держал перед собой Растопчин, и с видимым усилием разлепил ресницы.
— Я понимаю, капитан, — пробормотал он, — человек не совсем здоров, и вы привели его ко мне, как к опытному массажисту. Мне же, честно, кажется, что ему нужен хороший врач. И целый комплекс процедур. Курс лечения.
— Не дури, — покачал головой Вячеслав.
— Хотя, если вы настаиваете, могу начать и с массажа, — Григорий постучал пальцами по запястью Растопчина. — Когда прикажете?
— Не дергайся, — сказал Растопчин. — Не трясись и не дергайся. Здесь мы тебя бить не будем, — зачем-то добавил он и вздохнул про себя: не то, не то.
— А где будете? — прицепился к фразе Григорий.