Гибельная пучина - Сергей Зверев

Когда они выбрались из машины, Абдулла только и смог проговорить:

– Ты что, не обрезанная?

– Зачем мне это? Я же не мужчина! – фыркнула Фатима.

Белая – и есть белая. Не такая, как все. Пусть и альбинос. Сейчас Абдулла уже забыл, что совсем недавно альбиносы вызывали у него робость и отвращение.

Потные, они отправились по коридорам жилой палубы в поисках пустой каюты, где можно было бы отдохнуть.

– Смотри, здесь душ! – позвала Абдуллу подруга. – И вода пресная!

Такой роскоши Абдулла не видел даже в миссии, где в детстве жил с матерью. Пресная вода везде была ценностью. А тут – льет как в сезон дождей. Абдулла закрыл глаза и погрузился в томительное блаженство. Из этого состояния его вывели частые выстрелы, которые послышались с палубы.

Выскочив на палубу, Абдулла и Фатима увидели причину шума. Со стороны заходящего солнца к «Дайане» приближался большой, не меньше эсминца, военный корабль под американским флагом.

Рыбацкое суденышко с гордым именем «Альтаир» добралось до «Дайаны» к тому времени, когда на ее борту уже вовсю хозяйничали пираты.

– Опоздали, – вздохнул Дед.

– Не мы одни. Они, похоже, тоже опоздали. – Голицын указал на видневшийся неподалеку американский эсминец «Джон Мак-Каски».

Корабли лежали в дрейфе.

– Только бы америкосы нас за пиратов не приняли. А то ведь потопят, не разобравшись. И фамилии не спросят, – с беспокойством заметил Марконя. – Так ведь, Кэп?

Командир сидел на ступеньках, ведущих в невысокую кормовую надстройку. Поручик подошел и сел рядом. Спросил:

– Какие будут инструкции на этот случай?

Кэп закурил, что делал только в исключительных случаях.

– На такой случай инструкций не предусмотрено. Картина Репина «Не ждали». Так что возвращаемся на исходные позиции. Теперь сюда заявятся посредники, начнутся переговоры. В среднем это занимает два месяца. Не болтаться же нам неделями на этой шаланде. Омар, запускай движок. Возвращаемся домой.

На мостике «Дайаны» Абдулла поднес к глазам сильный двенадцатикратный бинокль.

– Дядя, смотри, это же та самая дау, которая чуть не потопила наши лодки.

Но Наход Али не придал значения словам племянника. Мало ли кто и когда их обстрелял? Сейчас его куда больше беспокоил американский эсминец.

Когда рыбацкая дау «Альтаир» отшвартовалась у причала российской военной базы на мысе Хулаф, группу кавторанга Татаринова уже ждали.

К удивлению спецназовцев, за время их отсутствия вид базы претерпел значительные изменения. Древнее драконово дерево исчезло, а на его месте вырос чистенький уютный щитовой домик в два этажа. Рядом весело дымила трубой новая кухня-столовая.

– Мы что, не туда попали? Когда уходили, это был заброшенный пустырь. А теперь – только поглядите – город с развитой пищевой промышленностью. А запах!

В отличие от вонючей палатки, где готовили пищу раньше, от новой кухни исходил вполне удобоваримый запах. При желании его даже можно было бы назвать аппетитным.

На пристани группу встретил не то конвой, не то почетный караул, состоящий из двоих солдат с автоматами и лейтенанта. Группу проводили до новостройки. Здесь, перед крыльцом, с важным видом прохаживался какой-то мужик. Несмотря на то что он был в штатском, крутившиеся тут же офицеры и сам начальник, майор Злобунов, тянулись перед ним, как салабоны на присяге.

Спецназовцы не были приучены к подобным фокусам. Вице-адмирал Старостин в своем ведомстве баловством не занимался и показной солдафонской муштры терпеть не мог. Поэтому они приблизились к неизвестному сановнику привычным упругим шагом, даже отдаленно не напоминающим строевой.

Перед ними тут же петушком вырос майор Злобунов и тонко заверещал:

– Как вы стоите перед старшим по званию?!

С Кэпом такие шутки не проходили. Он прихватил майора за воротник и слегка придушил.

– А как ты разговариваешь со старшим по званию? А ну встать по стойке «смирно»!

Он окинул взглядом собравшихся. Если не считать мужика в штатском, остальные званием были не старше майора. Под его суровым взором всем им стало неуютно. Даже мужику в штатском. Он прокашлялся и обратился к Кэпу:

– Я приехал из Москвы, чтобы возглавить операцию по освобождению захваченного пиратами сухогруза «Дайана». По приказу вице-адмирала Старостина ваша группа поступает в мое распоряжение. С письменным приказом можете ознакомиться в моем кабинете. Если вам этого недостаточно, можете позвонить Илье… вице-адмиралу Старостину, он подтвердит. Фамилия моя Новицкий, зовут Гурием Игоревичем, прошу так ко мне и обращаться. Ну что, пройдем в кабинет?

Кэп небрежно козырнул.

– В этом нет необходимости, с меня достаточно вашего слова. В нашем деле бюрократия – недопустимая роскошь, у нас все на доверии. К тому же на шутника вы не похожи. Какие будут распоряжения?

Гурий Игоревич приосанился и нахмурил брови. На спецназовцев эта внешняя перемена произвела не лучшее впечатление. Неужели идиот в начальники попался?

– Тогда ответьте, как могло случиться, что вы проворонили «Дайану», хотя были своевременно предупреждены о ее выходе? – грозно начал Новицкий.

– Выбирайте выражение, Гурий Игоревич, – раздраженно заметил Кэп. – Что значит «проворонили»? Вы тут не своим шестеркам разгон устраиваете, перед вами боевые офицеры русского флота. А у нас, если хочешь руководить, сначала покажи – как. Загубник в зубы и на глубину. У нас так командуют. А вот насчет «своевременно предупреждены» – тут давайте поподробнее. Мы вышли в море на «Альтаире», как только получили радиограмму. Возьмите бумажку и карандаш и поделите скорость хода старой рыбацкой посудины на расстояние. Можно в столбик. Получите время. Если самому слабо, распорядитесь об исполнении.

Гурий Игоревич возмутился даже не фамильярности капитана второго ранга, а его предложению заняться арифметикой.

– Что тут вычислять? У вашего тральщика «Алатырь» скорость хода…

Обычно Кэп не имел привычки перебивать начальство, даже такое. Но, во-первых, господин Новицкий не был военным, хотя, судя по выправке, определенно служил раньше где-то при штабе. Во всяком случае, сейчас он не носил военной формы и не назвал ни звания, ни должности. Значит, для Кэпа он был гражданским лицом. А во-вторых, вел он себя как самодовольный нахал. А с такими Кэп не церемонился.

– О каком тральщике речь? – рявкнул он так, что окончательно сбил спесь с московского чиновника. – Нет у нас никакого тральщика, не пришел еще. Мы на рыбацкой лохани на задание ходим. На веслах!

Господин Новицкий был обескуражен.

– Но вы же сами назвали – «Алатырь»…

– «Альтаир»! – тихо, но внятно проговорил Кэп. – Почувствуйте разницу. Вон он, у пирса стоит. Похож он на тральщик?

Гурий Игоревич посмотрел в рекомендованном направлении и изобразил «немую сцену» из комедии Гоголя «Ревизор». Кэп наклонился к нему.

– Знаете, Гурий Игоревич, – доверительно сообщил он, – когда-то, во время Карибского кризиса, наши руководители отправили в кубинские воды четыре подводные лодки. Лодки были дизельные, но каждая несла одну ядерную торпеду. А заместитель министра обороны почему-то решил, что лодки атомные. И когда им пришлось всплывать для подзарядки аккумуляторов, американцы их прихватили. От америкосов лодкам удалось уйти, но, когда вернулись домой, командиры лодок получили по полной норме биздюлей. Сначала заместитель министра обороны долго не мог врубиться, что лодки были дизельными. А когда наконец этот мудак понял, что он мудак, то залепил: «Я бы не всплывал. Надо было утонуть».

Стоявший рядом Дед не удержался и выругался:

– Ага, утонуть. Как ребята с «К-129»! Когда они погибли, тридцать лет ни одна сука о них не вспоминала. У меня там, между прочим, отец погиб. И мы, их родные, без пенсий сидели и ничего о них не знали.

Кэп пальцем указал на Деда.

– Вот! Я и говорю, что для некоторых атомная лодка или дизельная с атомной торпедой – никакой разницы. Что тральщик «Алатырь», что траулер «Альтаир» – один хрен! Извините, я не вас имел в виду. Так какие будут распоряжения?

Окончательно сбитый с толку, Гурий Игоревич сделал неопределенный жест:

– Пока свободны. Отдыхайте.

– Есть отдыхать!

Кэп, а за ним и остальные бойцы группы отдали новому начальнику честь, бодро развернулись и направились к своим палаткам. Отдыхать.

Гурий Игоревич Новицкий прошел в отведенный ему штабной кабинет. Внутри он практически ничем не отличался от его московского кабинета. Молодцы, халдеи, постарались. Он сел в кресло и прикрыл глаза.

Итоги были малорадостными. «Дайану» благополучно проворонили. Но Гурий Игоревич по личному опыту, а опыт у него был очень богатый, хорошо знал: то, что сегодня выглядит как неудача или преступление, завтра, быть может, окажется подвигом, который впишут тебе в заслугу. Поэтому он не спешил расстраиваться.