Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады - Фольклор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не докучай, младенец, мне:
Листы кустов примяты».
Пошла к заутрене _ и вот,
На лугу цветов ароматы,
На паперти младенец ждет,
Листы кустов примяты.
«Дитя! Твоя была б я мать,
На лугу цветов ароматы,
В шелка б тебя стала наряжать,
Листы кустов примяты».
«Когда твоим я был вчера,
На лугу цветов ароматы,
Не видел от тебя добра,
Листья кустов примяты.
Ты проклята навеки, мать,
На лугу цветов ароматы,
И места в раю тебе не ждать,
Листья кустов примяты.
Ты проклята! Бездонен ад,
На лугу цветов ароматы,
И нет душе пути назад,
Листья кустов примяты».
ЮНЫЙ ХАНТИНГ{21}
«О, жена, ты не будешь мне сына качать,
Я уеду к Гэрлоху, к ней.
Там любимая — втрое лучше тебя,
Я люблю ее втрое сильней.
И даже пятки любимой моей
Белей твоего лица».
«Но сегодня со мной ты, мой муж, проведешь
Всю ночку, до конца».
Добрый эль она в Хантинга влила
И пива целый жбан.
И Хантинг, словно боров лесной,
Мертвецки сделался пьян.
Вино она в Хантинга влила —
И снова добрый эль,
И Хантинг сделался пьян, как вол,
И свалился к ней в постель.
Острый нож с ее пояса свисал,
И его она сняла
И глубокую рану этим ножом
Она Хантингу нанесла.
Уселась пташка на голову ей,
Чирикнула звонко: «Чи-ви!
О леди, зеленое платье свое
Не запачкай в его крови!»
«Зеленое платье от крови его
Постараюсь я уберечь.
Но ты уйми свой болтливый язык,
Сдержи свою дерзкую речь.
Слети же, слети же на руку мне,
Голове моей дай покой!
Серебром, серебром я тебе отплачу
И монетой золотой.
Каждый месяц клетку тебе менять
Стану собственной рукой».
«Не слечу я на руку, не слечу,
Не спущусь я с высоты:
Ведь вскоре то же, что с лордом своим,
Со мной проделаешь ты».
Натянула на ноги лорду она
Сапоги со шпорами тут,
А на шею ему подвесила рог,
Тяжелый достался ей труд.
А после спустила тело в поток,
Что люди Клайдом{22} зовут.
Глубокую яму нашла на дне,
Уложила лорда туда,
А на грудь навалила зеленый ил,
Чтоб труп не смыла вода.
А наутро явился к ней король,
На охоту он всех собирал;
Пусть бы юный Хантинг от него
По правую руку скакал.
Повернулась вправо она и кругом,
Поклялась содержимым двора:
«Я не видела сына твоего
Со вчерашнего утра».
Повернулась вправо она и кругом,
Поклялась молодой луной:
«Юный Хантинг, твой возлюбленный сын,
Вовсе не был ночью со мной.
Я боюсь, что в бурном Клайде вчера
Юный Хантинг мог утонуть».
И сзывает ныряльщиков король,
Чтоб за Хантингом им нырнуть.
И ныряли с берега одного,
И с другого ныряли опять.
«Если б Хантинг нам даже братом был,
Мы бы больше не стали нырять!»
И пташка, откуда ни возьмись,
Запорхала над ними тогда:
«Нет, юного Хантинга вчера
Не погубила вода,
Леди из замка убила его,
А потом спустила туда.
Только ночью ищите его,
Уходите днем от реки.
Ночью помогут его отыскать
Трупные огоньки{23}».
На ночь труды отложили они,
А днем ушли от реки.
Там, где безвинный рыцарь лежал,
Мерцали огоньки.
В глубокой ямине на дне
Был сложен зеленый ил,
Который леди собрала,
Чтоб юный Хантинг не всплыл.
За терновником, папоротником тогда
В леса послали людей,
Чтоб могли они развести костер
И леди сжечь до костей.
«Не виновна я, — она говорит, —
Это Кэтрин — вина на ней».
Швырнули Кэтрин они в костер, —
Отпрянуло пламя назад.
Не занялся подбородок огнем,
И щеки ее не горят.
Сверкнуло золото волос —
Но в огне они не трещат.
И вынули Кэтрин из костра,
И леди швырнули туда.
Сразу щеки ее загорелись огнем,
Подбородок вспыхнул тогда,
И скоро прекрасное тело ее
Поглотил огонь без труда.
КЛЕРК КОЛВИЛ{24}
Клерк{25} Колвил, раз с женой своей
По саду пышному ходил.
За пояс милой леди он
Пятнадцать фунтов заплатил.
«Клерк Колвил! К Слейнскому ручью
Не езди на лихом коне,
Не то погубишь жизнь свою.
О, сделай крюк! Дай слово мне!»
«Ах, что ты, милая моя?
Зачем волнуешься, о чем?
Неужто с женщиною я
Греху предамся над ручьем?»
Оставил он жену свою, —
Неважно, пусть ворчит она.
Поехал к Слейнскому ручью, —
Стирала дева там одна.
«Стирай же, девушка, стирай!
Как шелк твоей рубашки бел!»
«Ах, белокожий джентльмен,
Ты так пригож — и так ты смел!»
Он ручку белую берет,
Зеленый приподнял рукав.
Он положил ее в траву,
Словам своей жены не вняв.
«Ах, голова моя болит!» — _
Клерк Колвил не вскричать не мог.
«Отрежь-ка, — дева говорит, —
Моей рубашки ты клочок».
Нож костяной она
