Книга россказней - Герман Гессе

Прошло немного времени, и вот уже деверь той женщины привел к нему друга, который тоже нуждался в поддержке, друг вернулся позднее со своим другом, и через несколько лет весь город знал о том, что пастух Ханнес знает, как исцелять душевные недуги, улаживать споры, помочь растерявшемуся советом, а отчаявшемуся – утешением.

Были еще такие, что говорили о нем с издевкой, однако почти каждый день кто-нибудь приходил к нему с просьбой. Молодых мотов и бездельников он возвращал на путь добродетели, измученным тяжкими страданиями внушал терпение и надежду, но особого внимания он удостоился, когда благодаря его посредничеству примирились два уважаемых и давно враждовавших семейства.

Кое-кто поговаривал о колдовстве, но пастух ни от кого не принимал никаких вознаграждений, вскоре все упреки отпали сами собой, и к скромному человеку шли словно к святому затворнику. Повсюду рассказывали истории о нем и его жизни; утверждали, будто лесные звери служат ему, что он понимает язык птиц и может вызвать дождь и отвести удар молнии.

Среди тех, кто по-прежнему с презрением и неприязнью говорил о Ханнесе, выделялся его старший брат. Он обзывал Ханнеса дураком и ловцом дураков, а однажды вечером во время попойки он заявил в запальчивости, что призовет своего брата к ответу и не позволит ему больше обманывать людей. Пойманный на слове, он отправился на следующий день с двумя спутниками разыскивать пастуха и обнаружил его на отдаленном пастбище. Ханнес встретил их приветливо, предложил хлеба и молока, осведомился о том, как поживает брат и как его семейные дела, и прежде чем тот успел обрушиться на него с руганью, столь сильно тронул и умиротворил его, что брат попросил прощения и в раскаянии вернулся домой.

Это последнее происшествие заткнуло рот всем недоброжелателям, его пересказывали со все новыми подробностями, а один молодой человек даже отобразил его в стихах.

Когда Ханнесу исполнилось пятьдесят пять, для города настали трудные времена. Все пошло от какой-то пустяковой ссоры между горожанами, потом пролилась кровь и началась ожесточенная вражда. Несколько внезапных смертей были признаны на суде отравлениями, а пока расколотые на два лагеря жители предавались отчаянному противоборству, в город пришел черный недуг, начавшийся с ужасной смерти ребенка, перекинувшийся на взрослых и за несколько недель унесший четверть населения.

В это же смутное время умер старый городской голова, и измученные враждой и болезнью жители впали в отчаяние. Воровские шайки сеяли страх, все, кроме мошенников, были в полной растерянности, письма с угрозами терзали богатых, а бедным было нечего есть.

Однажды в город пришел Ханнес, чтобы навестить некоторых из своих подопечных. Оказалось, что одного уже нет в живых, другой был болен, третий потерял семью и впал в нищету, дома стояли заброшенные, а на улицах царили ужас, страх и подозрительность. Когда он проходил по рыночной площади, сокрушаясь о бедах своего родного города, его узнали многие из находившихся там людей. Рой жаждущих помощи бросился за ним и не давал ему уйти. Он и не заметил, как получилось, что его оттеснили к ратуше и он оказался на ее парадном крыльце перед большой толпой, ждавшей слов утешения и надежды.

Сердце его было тронуто, он простер руки и обратился к умолкшему народу. Он говорил о болезни и смерти, грехе и избавлении, а закончил утешительной вестью. Вчера, сообщил Ханнес, видел он на холме над городом стоящего Иисуса, Спасителя, несущего избавление от всех бед. Когда он об этом рассказывал и лицо его светилось сочувствием и любовью, некоторым показалось, что он и есть Спаситель и послан им Господом для избавления.

– Приведи его сюда, – закричала толпа, – приведи к нам Спасителя, пусть Он поможет нам!

Только теперь с ужасом ощутил Ханнес, какую силу нетерпеливых надежд он пробудил. Дух его омрачился и ослабел, он впервые почувствовал, что его уверенность в собственных силах отступает перед мощью и размахом мирских страданий. Несчастным, собравшимся перед ним, было недостаточно слышать о Спасителе, они жаждали, чтобы Он оказался среди них, чтобы они могли взять Его за руку, услышать Его голос, только тогда они избавятся от отчаяния.

– Я буду молиться за вас перед Ним, – сказал он, напрягая голос, – я буду искать Его три дня и три ночи и умолять Его, чтобы Он пришел со мной и помог вам.

Изможденный и растерянный прошел пророк сквозь бурлящие людские ряды, через мост и ворота выбрался за город, где его оставили последние спутники. В печали достиг он леса и в тяжелом раздумий стал вспоминать места, где ему в прежние времена приходилось ощущать присутствие Господа. В молитвах, но без надежды блуждал он по окрестностям, угнетенный людским горем. Не по своей воле из пастуха и любимца малышей он превратился в духовного наставника множества людей, многим он помог и многих спас, а теперь все оказалось тщетным, и он увидел, что зло на земле неистребимо и всепобеждающе.

Когда на четвертый день он, согбенный и обессиленный, вошел в город, лицо его постарело, а волосы стали белыми. В молчании ожидали его люди, и кое-кто преклонял колена, когда он проходил мимо.

А он закончил свою жизнь ложью, которая все же была правдой.

– Видел ли ты Бога? Что Он сказал тебе? – спрашивали его люди.

Ханнес поднял глаза и ответил:

– Вот что сказал Он мне: «Иди и умри за свой город, как Я умер за этот мир!»

На мгновение толпа оцепенела от ужаса и разочарования. Потом один старик вскочил и плюнул пророку в лицо. И тогда Ханнес безропотно отдался ярости толпы и принял смерть.

ХАННЕС

HANNES

Легенда написана и опубликована в 1906 г., переработана в 1920 г., вошла в сб. «Fabulierbuch».

ВЕЧЕР У ДОКТОРА ФАУСТА

Вместе со своим другом доктором Айзенбартом (между прочим, прадедом знаменитого медика) доктор Иоганн Фауст сидел у себя дома в столовой. Обильный ужин был закончен, стол убран, тяжелые золоченые бокалы дышали ароматом старого рейнского, только что ушли два музыканта, сопровождавших застолье, флейтист и лютнист.

– А теперь пришло время показать тебе обещанный опыт, – сказал доктор Фауст и отхлебнул глоток старого вина, порадовав свое погрузневшее тело. Он был уже не молод, до его ужасного конца оставалось два или три года.

– Я ведь уже рассказывал тебе, что мой ассистент изготавливает порой поразительные приспособления, которые позволяют увидеть и услышать вещи, находящиеся на большом расстоянии, или в далеком прошлом, или те, что еще только появятся в будущем. Попробуем сегодня заглянуть в будущее. Парень изобрел тут нечто весьма занимательное и забавное, скажу я тебе. Подобно тому как он не раз являл нам в магических зеркалах героев и красавиц прошлого, теперь он соорудил кое-что для ушей, вот такой звучащий раструб, издающий звуки, которые будут звучать когда-то в будущем на том самом месте, где установлено звуковое приспособление.

– А не может быть так, дорогой друг, что находящийся у тебя в услужении дух морочит тебе голову?

– Не думаю, – отвечал Фауст, – для черной магии и будущее вполне доступно. Ты знаешь, мы всегда исходили из предпосылки, что все события в этом мире без исключения имеют причину и следствия. То есть будущее столь же мало поддается изменению, как и прошлое: оно также предопределено законом каузальности, и это значит, оно уже есть, только мы еще не можем его увидеть и попробовать. Подобно тому как математик и астроном может надолго вперед точно вычислить наступление солнечного затмения, точно так же можно было бы сделать видимой и слышимой любую другую часть будущего, если бы найти для этого соответствующий метод. Мефистофель же изобрел своего рода волшебную палочку для ушей, он построил ловушку, чтобы улавливать звуки, которые будут звучать здесь, в этой комнате через несколько столетий. Мы испытывали устройство несколько раз. Правда, порой не слышно ничего, это значит, что мы наткнулись в будущем на тишину, на тот момент, когда в нашей комнате не происходит ничего слышимого. Зато однажды мы слышали, как несколько человек, которым предстоит жить в далеком будущем, разговаривали о стихотворном сочинении, повествующем о деяниях доктора Фауста, то есть о моих. Но довольно, испытаем же приспособление.

На его призыв явился в привычном сером монашеском облачении услужливый дух, поставил на стол небольшой прибор с черным раструбом, самым настоятельным образом наказал обоим воздержаться от каких-либо замечаний во время работы прибора, потом покрутил что-то на нем, и тот начал работать с легким плавным гудением.

Довольно долгое время не было слышно ничего, кроме этого гудения, к которому оба ученых мужа прислушивались, полные ожидания. Затем раздался неслыханный ранее пронзительный звук: злобное, дикое, дьявольское завывание, так что и не поймешь, кто это – дракон или бесчинствующий демон; нетерпеливо, предупреждая, гневно, властно надрывался этот злобный звук, повторяясь короткими, резкими ударами, словно преследуемое чудовище мечется в замкнутом пространстве. Доктор Айзенбарт побледнел и вздохнул, когда отвратительный крик, постепенно ослабевая, угас вдали.