Холодные сердца - Антон Чиж

– Где он? Я хочу его видеть, этого человека! В глаза ему посмотреть! Пристав, почему у вас здесь посторонние?

Ванзаров встал.

– Вы кого имеете в виду?

Тут предводитель всплеснул руками, раскрыл объятия и проявил полный восторг.

– Родион Георгиевич! Голубчик! Какое счастье видеть вас!

К счастью, обошлось без объятий. Предводитель долго тряс Ванзарову руку и все никак не хотел ее отпустить. Они познакомились на приеме у губернатора, и вообще Фёкл Антонович был наслышан о восходящей звезде отечественного сыска. Исчерпав запас дружелюбия, он схватил стул и уселся рядышком с дорогим гостем. Пристав как-то сразу ощутил себя чужим на этом празднике дружбы.

– Как поживает ваша собака? – спросил Ванзаров.

Предводитель чуть не растаял от умиления:

– Вы не забыли про Жулю, о которой я имел честь вам рассказывать?

– Как вам сказать… Собачья шерсть на брючине заметнее.

– Как это мило! Но какими судьбами к нам? Такая радость! Наконец решили отдохнуть недельку-другую? Очень правильно, погода нынче отличная, самый сезон. С дачами уже трудновато, но для вас всегда найдем наилучшую! Как я рад вас видеть! Будете отдыхать и ко мне в гости захаживать!

Ванзаров показал пустые руки.

– Я ненадолго.

– Какая жалость! А может, задержитесь?

– Не более часа. Забрать одного господина, арестованного приставом. Он мне дорог как память.

Фёкл Антонович уже собрался устроить разнос, но тут вспомнил, зачем прибежал в участок.

– Пристав, кого вы вздумали арестовать? Почему меня перед Родионом Георгиевичем позорите?

Окрик пристав снес с достоинством.

– У нас имеется только один задержанный. Подозреваемый в преступлении, некто Гривцов.

Предводитель улыбнулся самой гостеприимной улыбкой:

– Видите, как все хорошо разрешилось! К счастью, у нас нет того, кто вам нужен.

– Мне нужен именно Гривцов.

– А! Чудесно! Пристав…

До предводителя вдруг дошло, что коварный убийца и господин, нужный милейшему Ванзарову, одно и то же лицо. Это совершенно запутало кроткий ум Фёкла Антоновича.

– Как же так? – спросил он в растерянности.

– Пристав, в чем именно вы подозреваете Гривцова?

Недельский собрал всю твердость, какая у него еще осталась

– Убийство с особой жестокостью инженера Оружейного завода, нашего горожанина Жаркова.

– Вот как? – сказал Ванзаров. – Когда это произошло?

– Тело найдено утром. Очевидно, сегодня ночью.

– Где?

– На городском общедоступном пляже.

– Как было совершено убийство?

– Его… Его… – Пристав собрался с духом. – Немного выпотрошили.

– Мотив убийства установлен?

– Ссора в кафе-ресторане.

– Гривцов был знаком с жертвой?

– Не могу знать…

– Их хоть что-то связывало?

– Не могу знать, – повторил пристав.

– В кафе этом подают пирожные?

– Лучшие в Сестрорецке, – сказал предводитель. – Какое это имеет отношение к убийству?

– Вот что, господа, – сказал Ванзаров. – Не знаю, что у вас тут произошло, но за Гривцова могу ручаться. Он сотрудник сыскной полиции. Несколько раз рисковал жизнью, чтобы задержать опасных преступников. Отчаянной храбрости и образцового понятия о служебном долге. Недавно получил очередной чин. А от меня – отпуск. Могу дать слово, что он непричастен. Прошу его отпустить. Я вам слово дал…

Предводитель переглянулся с Недельским. Быть невежливым для Фёкла Антоновича было хуже горькой микстуры. Он тяжко вздохнул.

– Сергей Николаевич, отпустите… Под мою ответственность.

Недельский спорить не стал. Подошел к люку, вделанному в пол, отпер тяжелый амбарный замок и откинул крышку.

– Задержанный, выходите, – крикнул он в дыру.

– Больше держать негде, кроме как в погребе, – пояснил предводитель. – Что поделать, провинция.

Жмурясь от света, Гривцов появился из подземелья, как привидение, весь в белом. Ступив босыми пятками на пол, он стыдливо скрестил руки под животом.

– Добрый день, Родион Георгиевич…

– Добрый он или нет, это мы с вами выясним чуть позже, – ответил Ванзаров. – А что это он в одном исподнем? Уже для расстрела приготовили, а, пристав?

– Меня из постели вытащили…

– Жалобы потом. Сергей Николаевич, одолжите какую-нибудь одежду этому арестанту, стыдно сотруднику сыска в таком виде.

Пристав огляделся по углам. Но ничего лучше пыльного мешка не заметил. Потеряв терпение, Ванзаров подошел к окну, сорвал штору и кинул пленнику. Гривцов закутался в пеструю ткань и стал похож на персидского принца. Только чихнул от пыли.

– Очень прошу отвезти его на извозчике за мой счет, – попросил Ванзаров.

Пристав ушел распорядиться. Гривцов поплелся за ним, печальный и взъерошенный. А предводитель впал в тяжкие раздумья.

– Что же это получается? – спросил он. – Получается, что у нас нет пойманного убийцы. А значит, все пропало… И в такое время… Нет, я погиб…

– Что же такое у вас случилось?

– Нет, все пропало! Этого мне не простят! Ведь у нас ожидается такое событие! Редчайшее событие! Уникальное… Через несколько дней должна произойти закладка новейшего курорта! Понимаете, что это значит? А это значит, что наш уездный городок через два года превратится в новую российскую Ривьеру. Блестящее общество! Лучший курорт в Европе! Самый современный курорт с великолепной санаторией, даже бассейн имеется! Превосходный проект курзала с концертным залом! Эспланада для прогулок публики! Совет министров землю выделил! Великолепие и блеск! А для меня все кончено. Когда накануне таких событий происходит жуткое убийство, в лучшем случае попросят в отставку. А то ведь сочтут дурным знаком, отменят закладку – и все… Мы опять в глуши и безвестности! Все прахом!

Страдания главы города были вполне искренни.

– Я вам некоторым образом теперь обязан, – сказал Ванзаров. – И мог бы помочь.

– Чем вы можете помочь?

Только сказав, Фёкл Антонович осознал, какую редчайшую глупость сморозил. Он вскочил и слишком театрально схватился за грудь.

– Родион Георгиевич! Спаситель! Надежда наша! Только вы и можете нас выручить! Умоляю, снимите с нас пятно! Только на вас вся надежда! Мой-то пристав совсем… того…

– Это заметно.

– Так вы только и сможете! Боже, это чудо! Сам Ванзаров будет проводить розыск в нашем городке!

Пристав как раз вернулся, чтобы узнать, кто теперь руководит поиском убийцы. Нельзя сказать, что это его обрадовало. Звезда из Петербурга – это, конечно, хорошо, но у него и свои соображения имеются. Мальчишку этого отпускать не стоило. В кандалы бы.

– Сергей Николаевич, дело теперь в надежных руках! – закричал предводитель. – Ах, Родион Георгиевич, и подумать нельзя, что так складно выйдет! Вам двух дней хватит?

– Надо посмотреть, – ответил Ванзаров. – Пристав, можно взглянуть на дело?

Недельский потер сапогом пол.

– Не успел еще… Все в спешке… Еще погоня эта.

– Тогда не будем терять времени, – Ванзаров подхватил шляпу. – Поехали.

– Куда? – удивился пристав.

– Осмотрим место преступления. Вы не против? Отлично. Тело еще на месте?

– Должно быть, увезли…

– Заодно проверим, как ваши приказы исполняют.

Ванзаров вышел. Пристав следовал за ним мрачной тучей, в которой созревали молнии.

Фёкл Антонович лично проводил знаменитость до пролетки, пожелал успеха, хороших новостей и даже прослезился. Так переполнил его восторг.

– Как ваша старая рана?

Приставу стало неприятно, что какой-то выскочка из столицы, нахватавший чинов и младше его лет на десять, лезет в душу. Подлизывается. Только все напрасно. Не на того напал.

– Это наш милый Фёкл вам разболтал?

– Мы с Фёклом Антоновичем Кротких только при вас и виделись, – ответил Ванзаров.

– Тогда кто наябедничал?

– Ваша рука. Трогаете ее чуть ниже локтя. Боль прошла, рефлекторное движение осталось.

– Ах, вот оно что… – Недельский нахмурился. – Было дело…

– Служили в кавалерии, откуда вышли в отставку из-за ранения.

Сергей Николаевич про себя решил, что юнец больно прыток, так и чешет. Неужели в личное дело не забыл заглянуть?

– Давно уже пройдено, – ответил он. – Только у меня на погонах не написано, что я в кавалерии…

– Походка выдает.

– Вот, значит, как… Наблюдательны…

– Так что случилось? Если не секрет. Боевое ранение в лобовой атаке?

– С лошади упал на скачках, – ответил ротмистр. И снова тронул локоть. Сам же решил держать язык за зубами. Ванзаров, как назло, до пляжа молчал.

Оцепление городовых сократилось до двух. Только часть пляжа, где стоял шалашик, была отделена веревкой. Желающих принимать воздушные ванны это смущало. Дачники и отдыхающие заняли кабинки и шезлонги, подставляя белые северные лица солнышку. Словно им и дела нет, словно и не было убийства.

Ванзаров, борясь с песком, проникшим в ботинки, указал на тряпичные покрывала, теребимые ветерком.