Космический госпиталь. Том 1 - Джеймс Уайт

Постепенно О'Мара успокаивался. Теперь его голос звучал почти бесстрастно:

— Вы обгорели немного сильнее, чем при солнечном ожоге. Спина ваша ещё какое-то время поболит, потом начнет зудеть. Так вам и надо. А теперь убирайтесь. Я не желаю вас видеть до послезавтрашнего дня. Постарайтесь прийти ко мне в девять часов утра. Рассматривайте это как приказ. Нам необходимо кое о чем потолковать, не забыли?

Снаружи, в коридоре, наряду с полным опустошением Конвей почувствовал гнев — исключительно паршивое состояние, грозящее перейти в срыв. За все двадцать три года жизни он не мог припомнить, чтобы ему было так плохо в моральном плане. Его заставили почувствовать себя маленьким мальчиком; маленьким, плохим, неприспособленным мальчиком. Это доставляло боль, ибо Конвей всегда был хорошим, воспитанным ребенком.

Он не замечал, что его спаситель по-прежнему стоит рядом с ним, до тех пор, пока тот не заговорил.

— Пусть вас не беспокоит поведение майора, — доброжелательно посоветовал монитор. — На самом деле он приятный человек, вы сами в этом убедитесь при следующей встрече. Сейчас он просто устал и немного на взводе. Понимаете, только что прибыли три экипажа мониторов и прибудут ещё, но в данный момент от них мало проку. У большинства сильнейшее нервное истощение после боевых действий. Майор О'Мара со своим персоналом должны оказать им психологическую первую помощь, прежде чем…

— Нервное истощение! — воскликнул Конвей самым язвительным тоном, на какой только был способен. Он до глубины души устал от того, что ему либо устраивают разносы, либо сочувствуют те, кого он считал ниже себя и в моральном и в интеллектуальном отношении. — Полагаю, — добавил он, — это значит, что они устали убивать людей?

Конвей увидел, как лицо администратора стало жестким и что-то вроде боли и гнева одновременно мелькнуло в его глазах. Монитор застыл на месте.

Он открыл было рот наподобие О'Мары, чтобы разразиться обличительной речью, но передумал.

— Для человека, который пробыл здесь два месяца, у вас, мягко говоря, весьма превратное мнение о Корпусе мониторов. Я никак не могу понять: вы были слишком заняты, чтобы порасспросить людей, или на то есть ещё какие-то причины?

— Нет, — холодно ответил Конвей, — но там, откуда я прибыл, мы не осуждали деятелей вашего типа, предпочли более приятные темы.

— Полагаю, — сказал монитор, — что всем вашим друзьям — если таковые, конечно, имелись — было приятно лишь похлопывать друг друга по спине.

Он развернулся и зашагал прочь.

При мысли о том, что что-то тяжелее пера коснется его обожженной, израненной спины, Конвей невольно поморщился. Но он задумался и о предыдущих словах собеседника. Итак, его мнение о мониторах было превратным? Значит, они хотели, чтобы он простил насилие и убийства и водил дружбу с теми, кто нес ответственность за преступления? Ещё он отметил прибытие нескольких экипажей мониторов. Зачем? Для чего? Его до сих пор непоколебимую самоуверенность стало подтачивать беспокойство.

Что-то он здесь упустил из виду, что-то весьма важное.

Когда он впервые прибыл в Госпиталь, существо, которое давало необходимые инструкции и назначения, провело с ним небольшую ободряющую беседу. Оно сказало, что доктора Конвея рады здесь видеть после успешной сдачи множества тестов и надеются, что он обретет свое счастье в работе.

Время испытаний теперь прошло, и никто не будет к нему цепляться, но если по какой-либо причине — от трений с соотечественниками или представителями других рас или ещё каких-то проявлений ксенофобии — он будет так мучиться, что не сможет оставаться здесь долее, то с огромным сожалением его отпустят.

Конвею так же посоветовали как можно больше расширить круг своего общения с особями различных видов и добиться если не дружбы с ними, что хотя бы взаимопонимания. В конце беседы ему сказали, что если у него по неведению или по какой другой причине возникнут сложности, то достаточно обратиться к одному из двух землян, которых зовут О'Мара и Брайсон — в зависимости от характера неприятностей. Впрочем, при необходимости он мог бы обратиться к любому специалисту любой расы.

Сразу после этого он встретился с заведующим хирургическим отделением, в которое его назначили, очень способным землянином по фамилии Маннон. Доктор Маннон ещё не стал диагностом, хотя и очень к этому стремился, а посему большую часть времени вел себя вполне по-человечески.

Он являлся гордым владельцем маленькой собачки, которая так к нему привязалась, что внеземные посетители были склонны предполагать наличие у них симбиотической связи. Доктор Маннон очень нравился Конвею, но теперь он начинал понимать, что его начальник — единственный из соотечественников, к кому он испытывает дружеские чувства.

Наверняка, факт был немного странным. Это заставило Конвея начать копаться в себе.

После вышеупомянутого инструктажа он считал, что все идет нормально, особенно после того, когда обнаружил, как легко заводятся знакомства среди внеземных представителей персонала Госпиталя. Он не испытывал теплых чувств к своим земным коллегам — за одним исключением — из-за их склонности к легкомыслию и цинизму по отношению к той весьма важной работе, которую и он и они выполняли. Но мысль о возникновении трений была смехотворной.

Однако так было до сегодняшнего дня, пока О'Мара не заставил его почувствовать себя маленьким и глупым, не обвинил в фанатизме и нетерпимости и не разбил его эго на мелкие кусочки. Это вполне определенно указывало на возникновение трений, и Конвей понимал, что, если подобное отношение мониторов не изменится, он будет вынужден покинуть Госпиталь.

Он был культурным и порядочным человеком — какое мониторы имеют право его отчитывать? У Конвея это просто не укладывалось в голове. Однако две вещи он знал наверняка: он хотел остаться в Госпитале, а чтобы сделать это, ему была нужна чья-то помощь.

Глава 4

Неожиданно в его мыслях всплыла фамилия «Брайсон» — одна из двух, названных ему на случай неприятностей. О'Мара отпадал, а вот этот Брайсон…

Конвей никогда не встречал человека с такой фамилией, но, справившись у проходившего мимо тралтанина, выяснил, куда следует идти. Но дошел он только до двери с табличкой «Капитан Брайсон. Корпус мониторов. Капеллан», и рассерженный повернул обратно. Ещё один монитор! Теперь оставался лишь один человек, который мог бы ему помочь — доктор Маннон. Сначала стоит испробовать этот вариант.

Но когда Конвей нашел своего начальника, тот был запечатан в операционной для ЛСВО, где ассистировал хирургу-диагносту с Тралтана при очень сложной операции. Он поднялся на смотровую галерею и стал ждать, когда освободится Маннон.

Существо ЛСВО прибыло с планеты, обладающей плотной атмосферой и ничтожным притяжением. Оно было крылатым и исключительно хрупким, поэтому притяжение в операционной почти полностью отсутствовало, а хирурги были пристегнуты к своим местам вокруг операционного стола. Маленький ОТСБ, живущий в симбиозе со слоноподобным тралтанином, пристегнут не был, но его надежно держало над столом одно из вспомогательных щупалец хозяина. Конвей знал, что ОТСБ не может терять физический контакт со своим партнером более чем на несколько минут, не нанеся при этом тяжелую травму собственной психике. Несмотря на собственные неурядицы, Конвею стало интересно, и он сосредоточился на работе хирургов.

Часть пищевого тракта пациента была вскрыта, обнажив прилепившуюся к стенке рыхлую опухоль голубоватого цвета. Без физиологической мнемограммы ЛСВО Конвей не мог определить, было ли состояние пациента серьезным или нет, но технически операция была безусловно сложной. Об этом можно было судить по тому, как Маннон склонился над существом, и по плотно свитым в кольца бездействующим щупальцам тралтанина. Как и обычно, маленький ОТСБ с помощью густых зарослей своих щупалец толщиной с волосок, имеющих глаза и присоски на концах, выполнял исключительно тонкую исследовательскую работу — посылал подробнейшую визуальную информацию об операционном поле своему огромному хозяину, получая в ответ инструкции, основанные на этих данных.

Тралтанин и доктор Маннон уже приступили к относительно грубой работе: они что-то зажимали, перевязывали, промокали тампонами.

Собственно, Маннону оставалось, в основном, только наблюдать, как хозяин управляет сверхчувствительными щупальцами паразита, но Конвей знал, что землянин горд возможностью исполнять даже такую роль. Симбиоты с Тралтана являлись величайшими хирургами, которых знала Галактика. Все хирурги были бы тралтанами, если бы не размеры и особенности организма последних, что исключало лечение ими некоторых разумных форм.