Плазмоиды - Сергей Палий

– Маринка! Открывай! Ветка! Слышите меня!

Из разбитой губы вновь засочилась кровь. Долгов ощутил, как розовая пелена, висящая перед глазами, будто становится все плотнее. Раскаленные слезы жуткого страха слетели с ресниц.

Никто не открывал.

– Стоп, – сказал он сам себе, прекращая долбить. – Нужно успокоиться. Если они не открывают, это вовсе не знач-чит, ч-что их там нет. Ключи… Конечно, кретин, у тебя же есть ключи…

Крупная дрожь продолжала бить Максима. Он не хотел, не желал, не имел права чувствовать себя бессильным! Привычным движением он сунул руку в карман плаща, чтобы достать связку ключей…

Кисть прошла сквозь ткань… Как это?

Он перевел взгляд вниз, и сердце екнуло… Кармана не было. Его оторвали еще в толкучке возле МИДа.

– Нет-нет-нет, тихо… – сцепив пальцы в «замок», забормотал Долгов, чувствуя, как приближается безумие.

В следующий миг он с утроенной силой бился в дверь собственного дома, где должны были быть Маринка и Ветка. Не помня себя, он кричал что-то, срываясь на хрип, матерился, молил, угрожал, шептал ласковые слова…

Дверь оставалась заперта.

Никто ее не открыл.

Никто даже не появился на лестничной клетке, чтобы посмотреть на обезумевшего мужика с разбитым лицом, в рваном плаще и грязных брюках, молотящего кулаками по бесчувственной коже, под которой притаилась сталь.

Лишь разбросанная обувь и перевернутые санки были тому свидетелями.

Наконец Максим выдохся. Он сполз на пол и прислонился спиной к неприступной двери. Глубоко вздохнул. Способность рассуждать здраво постепенно возвращалась к нему…

Долгов поглядел на костяшки своих пальцев, которые должны были превратиться в сплошные раны, и вздрогнул.

Его руки были покрыты тонкой корочкой льда.

Максим инстинктивно разжал кулаки и резко отстранил ладони от себя, словно хотел их отбросить подальше. Лед разлетелся на мелкие осколки.

– Неужто так сходят с ума? – тихо произнес Долгов и хотел добавить что-то еще, но тут его взгляд упал на сложенный вчетверо альбомный лист, валяющийся под тумбочкой.

Повинуясь истерично заверещавшему внутреннему голосу, он схватил его и развернул… Ну наконец-то! Максиму показалось, что его сердце за несколько следующих ударов втолкнуло в аорту двойную порцию крови.

Сквозь розовую пелену он любовался выведенными через копирку буквами, написанными почерком Маринки, и тихонько смеялся от счастья. «Как же так могло получиться? – думал он. – Наверное, записка была всунута в щель между дверью и косяком, а когда я начал стучать, ее отнесло под тумбочку. Только Маринка, умница моя, могла догадаться оставить дубликат послания снаружи, учитывая, что в суматохе можно посеять ключи… Умница ты моя! Молодчина! Любимая… Но откуда у нас в доме взялась копирка? Вот уж не думал, что посреди двадцать первого века такую бумагу еще можно где-то найти…»

Лишь спустя минуту Максим сумел сконцентрироваться и начать читать торопливое, местами сумбурное послание.

Макс! Происходит что-то ужасное! Все телефоны отрубились, никак не могла с тобой связаться. Ветка в истерике, за окном какой-то хаос творится, ни одна программа по телевизору не работает! Пришли военные и милиция, начали кричать, что всем нужно срочно эвакуироваться или спускаться в бомбоубежище, но насильно никто никого заставлять не собирается. Бомбоубежище наше ты видел – это склеп для суицидников-мазохистов… Сначала я хотела остаться и дождаться тебя, но потом испугалась за Ветку – а вдруг в нашу квартиру попадет одна из этих молний? Поэтому я согласилась. Убраться бы к чертовой матери! Нам сказали, что по этому направлению людей эвакуируют в Сергиев Посад, но я отказалась и попросила, чтобы нас самолетом доставили в Симферополь, подальше от этой мясорубки. Ты же помнишь, что в Алупке живет моя двоюродная сестра! Мы побудем у нее, пока не закончится война… или что это вообще такое?.. Не важно… Адрес написан ниже. Как только телефон подключат, сразу позвоню! Прилетай к нам скорее! Ветка все время сквозь рев спрашивает, где папа, ревет все время… Впопыхах пишу, так что если что-то путано – не обессудь… На всякий случай копию в дверь воткну, кстати… Думала, никогда копирка не пригодится, а выкинуть все никак не решалась – а вот как вышло, пригодилась… Военные сперва наотрез отказались нас везти в аэропорт, сказали, что все гражданские полеты отменены из-за метеоусловий и отсутствия радиосвязи, но я предложила им до хрена денег, наличку, которая дома была, отдала, акции и несколько карточек. Пошушукались с офицером и сказали… солдаты, в смысле… что можно попробовать уговорить какого-то там генерала и посадить нас на спецрейс Минобороны, следующий на Украину… Ой, Макс! Дом содрогнулся! Кажется, одна из этих штук попала по стене… Все, нам пора выходить. Взяли самое необходимое. Любим тебя. Приезжай!

Ниже был приписан адрес.

Вот и все.

Дальше – длинная пустота. Дальше – лишь эфемерная надежда, что они благополучно доберутся… Что самолет не собьется с курса и совершит посадку «вслепую»… Что там, в Крыму, спокойно… что… смертоносный огненный дождь больше не будет падать на головы людей… что…

Максим опустил руку с письмом и вгляделся в груду обуви. Среди месива из ботинок, кроссовок, тапочек, туфель, сапог и хоккейных коньков виднелся носочек Веткиной сандалии. Крохотный голубенький кусочек замши.

Долгов встал и выгреб его из-под грязных подошв…

Крохотный голубенький кусочек родного неба.

Глава третья

– Никогда не думал, что придется по ней ехать, – сказал заместитель министра обороны, придерживаясь за поручень. Сидеть ему не хотелось. – Слышать слышал, но бывать не приходилось. Она ведь секретная?

– Ты имеешь в виду эту ветку метро? – уточнил генерал. – Ни хрена она не секретная. Как построят что-нибудь новое под землей, сразу же диггеры все излазят. Везде нос свой любопытный суют.

– Кто-кто? Какие еще диггеры?

– Считают себя хозяевами подземелий, исследуют заброшенные тоннели, бункеры, каверны. Даже канализации под городами. Составляют карты и иногда, болваны этакие, выкладывают их в Интернет…

– Но это же военный объект! Он охраняться должен.

– Эти кроты в любую щель пролезут. Если нужно какую-нибудь диверсионную операцию провернуть или еще что опасное под землей, то лучших исполнителей не найти. Никакие спецназ с десантурой им ниже уровня моря и в подметки не годятся.

– Да уж, век живи…

Свет в вагоне на несколько секунд погас, затем, померцав, вновь загорелся.

– Хотелось бы… век, – буркнул генерал, вспоминая летящие с неба огненные шары.