Медстар II: Джедай-целитель - Майкл Ривз

— Мы об этом и не думали. заверил он.

Тхула, чье кожа вернулась к нормальному бледно-зеленому цвету, добавила:

— Мы не дураки и не хапуги — потому мы здесь и живы. Не надо быть республиканским оружейником, чтобы узнать большую пушку, когда ты ее увидел. Мы делаем работу, мы делаем деньги, вы делаете деньги и все счастливы. И, возможно, однажды «Черное Солнце» захочет подкинуть нам еще работы.

Кайрд улыбнулся под маской, что спустя мгновение было переделано в кубазовский эквивалент — короткий хоботок завернулся вверх.

— Работать с профессионалами — всегда удовольствие. — заметил он. — Я остаюсь на планете, пока вы все не запустите, потом — все в вашем распоряжении.

Он поднял одну руку с ладонью, опущенной вниз, в традиционном кубазовском жесте соглашения. Тхула и Сква вместе повторили жест.

Прекрасно! Несколько дней, неделя или две и Кайрд сможет уйти своей дорогой, новая организация останется работать позади, а он сам вновь отправится к более интересным местам и событиям.

Он направлялся к своему убежищу чтобы сменить маскировку, когда случилась странная вещь: холодный ветер коснулся его, пока он пересекал лагерь. Он почувствовал его сквозь тяжелую и душную маскировку и длилось оно всего мгновение — так быстро, что он не был уверен, действительно ли он почувствовал его. Он остановился и огляделся вокруг, но ничего заметного не наблюдалось; к нему никто даже не подходил.

Он нахмурился — маска превратила это в хмурую мину кубаза, свернув короткий лицевой хоботок вверх и назад, прижав его к подбородку. Кайрд не обратил на это внимания. Порыв воздуха, достаточно холодного, чтобы ощущаться сквозь все, что он носит? Появившися внезапно и ниоткуда? Это было неестественно. А оперативники «Черного Солнца» не доживали до старости, если они игнорировали неестественные вещи.

Повинуясь наитию, он вскинул голову. Небо было в своем обычном наборе цветов: бледно-зеленый, желтый, чуть-чуть синего и алого. За пределами силового купола споры были во множестве, а порой небольшие облачка этой дряни плавали внутри энергетического щита — неприятно, но недостаточно, чтобы создавать угрозу здоровью.

Не мог ли порыв как-то придти снаружи купола? Он помотал головой. Это бессмыслица — если и так, то он был бы горячее а не прохладней.

Кайрд медленно продолжил свой путь. Только что случилось что-то странное и это было непонятно — пока что.

Но он намерен это узнать. И поскорее.

Глава 10

Обьявление, прошедшее по субзвуковым динамикам звучало так, словно негромкий голос говорил лично с каждым разумным существом на базе. При этом говоривший был угнаутом и его убийственный акцент калечил Базовый так, что трудно было разобрать слова.

— Вн'мние. В ближайшие выходные ГолоНет-З'влечен', в эээ… сот… сотру'нчстве с Ассоциацией С'действия Реп'бликанским В'енным Силам, пред-ставит вам Джасода Ревока и его Г'лактичское Прдставление. C' Эпохом Требором, Лили Реналем, Аннлок Верж, Эйар Марас и Фигрин Д'аном и 'го «Тональные Узлы», вот.

Ули, изучавший распечатку с цефалосканера, нахмурился и взглянул на Джоса.

— Что он сказал?

— Он сказал, что в город едет карнавал. Будут развлекать солдат — а в теории заодно и нас. Если, конечно, мы в это время не будем играть в «перемешай-и-собери» с чьми-то потрохами.

Джос махнул ФИКС-7, подозвав его забрать на свою каталку прооперированного солдата. Потребовалось почти сорок пять минут чтобы вытащить всю шрапнель, которую клону загнали в средостение. Извлечение шрапнели было главной причиной полостных операций которые делались в Ремсо — этот повод встречался куда чаще, чем пулевые ранения, травмы от акустического оружия, виброклинков и всего прочего из убийственного арсенала наземной войны в джунглях. Он прикидывал что наверняка вытащил уже с десяток килограммов искореженного, зазубреного металла из внутренностей разных солдат. Ранения всегда были ужасными. Кусок дюрастила, несущийся на околозвуковой скорости вгрызался в тело словно обезумевший от голода риик, и перемалывал его едва ли не хуже.

— Не знаю как насчет тебя, — продолжил он. — но я очень хочу немного поржать. А ребята Ревока, как я слышал, работают неплохо. — Он скорчил Ули рожу. — Конечно, та музыка которую они играют, может показаться немного вульгарной на твой вкус…

— Я всегда рад хорошей группе. — ответил Ули. — Прыг-скок к примеру. А сейчас у меня великая цель — подцепить подходящую по возрасту, углеродную форрму жизни женского пола, желательно гуманоидную, хотя после трех недель здесь я уже научился не быть слишком придирчивым.

Джос задумчиво покивал, стягивая перчатки и халат в пост-операционной. Неужели действительно прошло три недели с тех пор как появился Ули? Он вдруг понял, что в последнее время не вспоминал о Зане и почувствовал угрызения совести. «Почему?» — спросил он себя. Любой хороший лекарь знает что потери излечиваются со временем — горе это процесс преходящий. Зан сам хотел бы этого. И все же он ощущал смутное чувство вины. Правда была в том что Ули, несмотря на свою молодость оказался отличным соседом. Он был чистюлей, и его опрятность вынудила и Джоса быть более аккуратным в повседневной жизни, так что по крайней мере стены больше не были мохнатыми на ощупь. Он, определенно, на многое смотрел с иной точки чем Джос, но в отличие от многих людей его возраста он не был догматиком в своих убеждениях. Они неплохо обсуждали все что угодно — от галактической политики до любимых ресторанов Корусканта; Джос предпочитал элегантный — и дорогой — «Зонтикве», Ули же был неравнодушен к простецкой забегаловке под названием «Обед Декса».

Сомневаться не приходилось — новое помогало расстаться с прошлым.

Три недели. Почти столько же, сколько прошло с назначения Адмирала Керсоса. Его двоюродный дядя еще не виделся с Толк, если не считать мимолетной встречи в операционной — разные административные обязанности держали Керсоса на орбите, и на фрегате «Медстар», большую часть времени — и Джос старался чтобы так все и оставалось. Пусть даже Керсос был виновен в том же грехе, что намеревался соверщить Джос — Джос боялся что его дядя невзлюбит ее — или что он не понравится ей. Честно говоря — он не знал, какой из вариантов будет хуже.

Что ж, они неизбежно — и неофициально — встретятся на ГолоНетовском развлекательном шоу. И он совершенно не был уверен, стоит ли находится здесь — или вообще где-то в этом полушарии — когда это случится.

Столп смотрел на расшифрованное сообщение на плоском экране, чувствуя как что-то переворачивается внутри. Как бы шпион ни ненавидел такую идею, но власть предержащие избрали цель для новой акции — и она будет жестокой.

Крайне жестокой.

Сепаратистам требовался этот мир и его драгоценная бота. Они собирались попытаться качнуть в свою пользу хрупкий баланс силы, и способ которым они планировали этого добиться был, честно говоря, омерзительным.

Просто мысли о последствиях такой акции было достаточно, чтобы почувствовать тошноту. Проведение диверсии не ложилось целиком на одного Столпа; но все же шпиону в должный момент придется исполнить жизненно важную часть плана. И как результат какая-то часть республиканских военных несомненно умрет — возможно многие — а среди их числа будут порядочно гражданских.

Да, они по большей части были военным персоналом, но это было, как правило, в силу призыва — Столп встречал очень мало медиков кто вызвался вступить в армию или флот по своему выбору. Хотя всегда и находились те, кто считал высоким долгом военную службу, помощь больным и раненым — но по в основном хирурги, доктора, медсестры и техники были призывниками. У них, в общем-то, не было выбора — либо призыв либо срок. Некоторые выбирали последнее; впрочем, таких было еще меньше. Со временем война закончится, победой или поражением, и мобилизованные, если они выживут, отправятся по домам, к обычной жизни. А решение отправиться в тюрьму вместо армии могло потом всю жизнь преследовать того, кто его принял. Выбор был нелегким. Прежде чем началась война, прежде чем стать агентом с псевдонимом Столп или Линза, носитель обоих имен изучал поведение строгих моралистов во время других войн; тех кто выступал против общепритятой точки зрения. Некоторые смогли выдержать это бремя; другие сломались под весом выбора, раздавленные словно жигалка под тяжелым сапогом.

Столп вздохнул. В такие времена лишь далекая цель может оставаться ясной. Задачи и люди которые были рядом — оказываются многоликими и, словно мельчайшие частицы материи, не поддаются точному анализу. Близкое общение с ними, в то время когда ты знаешь что должно случиться — могло свести с ума. Как может кто-то улыбаться тем кто ему близок, встречаться с ними, разделять их надежды, мечты и разочарования — и в то же самое время участвовать в том плане, что закончится смертью для, по крайней мере, нескольких из них?