Георгий Жуков: Последний довод короля - Алексей Исаев

По аналогичной схеме развивались события в марте 1943 г. при образовании северного фаса курского выступа. Наступление Центрального фронта К. К. Рокоссовского также было остановлено немцами с помощью, как выражается В. Суворов, войск, «которых на самом деле не существовало». В роли привидений на этот раз выступили соединения 9-й армии В. Моделя, высвободившиеся в результате эвакуации Ржевского выступа. Имеет место классический «тяни-толкай» войны. Один из противников упускает инициативу, второй наступает, пока первый не получает резервы и не переходит в контрнаступление. Контрнаступление часто отражается также с помощью резервов. Так, в марте 1943 г. под Харьков прибыл 1-й гвардейский кавалерийский корпус, предотвративший продвижение эсэсовцев восточнее Северского Донца.

Вопреки утверждениям В. Суворова, во второй игре у Г. К. Жукова также отсутствовало «неоправданно большое количество» войск. На этот раз у «западных», которыми [73] руководили Д. Г. Павлов и Ф. И. Кузнецов, было 100 пехотных дивизий, а у «восточных» – 81 стрелковая дивизия. Превосходство на стороне «восточных» было в подвижных соединениях, т.е. в кавалерийских, танковых и механизированных дивизиях, а также танковых бригадах. Например, у «восточных» числилось 10 танковых дивизий, против 5 дивизий у «западных». Вследствие этого у «восточных» было в три раза больше танков. Соотношение сил по артиллерии было 1:1. Также у «восточных» было превосходство в авиации, 4456 самолетам «западных» они могли противопоставить 5790 машин{30}. Общее соотношение сил не давало решительного преимущества руководимому Г. К. Жуковым Юго-Западному фронту. В расчетных дивизиях у «восточных» было 109 соединений, у «западных» – 118. Превосходство «восточных» в танках и самолетах компенсировалось большим числом пехотных дивизий у «западных». Однако такое соотношение сил позволяло обеим сторонам игры проводить наступательные операции на разных направлениях. Успех был у той стороны, которая лучше играла. Жуков распорядился имеющимися у него силами эффективнее и потому обыграл как Павлова, так и Кузнецова.

О чем можно говорить, если даже внутренняя логика написанного в разных разделах одной книги В. Суворовым не сохранена. В качестве характеристики Жукова как полководца в первой игре Владимир Богданович пишет: «И «красной» стороне вообще не потребовалось никаких усилий, чтобы наступление Жукова остановить и вышвырнуть его на исходные рубежи, а затем – и гораздо дальше на Запад»{31}. У внимательного читателя [74] глаза от удивления лезут на лоб, так как буквально несколькими страницами ранее было сказано: «Как именно «западные» нападали, как удалось их остановить и выбить с нашей территории, – об этом в задании не сказано ни единого слова»{32}. Никто наступления Жукова не останавливал и в исходное положение на картах не отбрасывал – положение сторон к моменту возврата «западных» на государственную границу было вводной первой игры. Никаких действий для создания этой обстановки ни одна из сторон не предпринимала. Вообще говоря, отсутствие внутренней логики – это признак искусственности выдвигаемых В. Суворовым к Г. К. Жукову претензий. Значимых и обоснованных аргументов нет, и факты выдумываются на лету.

Что интересно, Г. К. Жуков в первой игре, предвосхищая построения В. Суворова об «агрессивности» воздушно-десантных войск, использовал их в оборонительном сражении. Напомню, что главу о десантниках в «Ледоколе» Владимир Богданович начал словами: «Воздушно-десантные войска предназначены для наступления. Это аксиома, которая в доказательствах не нуждается»{33}. «Аксиома» на деле оказалась леммой, которая была опровергнута ходом первой январской игры. Контрудар во фланг 19-й армии «восточных» Г. К. Жуковым дублировался для обеспечения более плотного окружения. Для этого помимо удара крупными силами на Ломжу выполнялся удар пехотой и одним механизированным корпусом на Остроленку. В районе Остроленки планировалось высадить десант с задачей захватить этот населенный пункт и во взаимодействии с механизированным корпусом и частями Восточного [75] фронта отрезать пути отхода ударной группировки правого крыла Северо-Западного фронта. С особым цинизмом в отношении построений В. Суворова десант высаживался на своей территории (занятой к тому времени «восточными»), к западу от границы. Похоже, этой отравленной алебарды, пущенной недрогнувшей рукой с того света, Владимир Богданович великому полководцу никогда не простит.

Несмотря на то что январским играм было посвящено целых три главы «Тени победы», описание их В. Суворовым получилось переливанием из пустого в порожнее. Анализ разыгравшихся на карте операций у него просто отсутствует. Г. К. Жукова как военачальника в тексте этих трех глав мы не видим. Есть некие общие претензии как к человеку и мемуаристу, которые к тому же суть проекция на Жукова фобий и предрассудков эпохи. Владимир Богданович даже не попытался вникнуть в суть двух игр, оценить принятые сторонами решения. Если обратиться именно к этой стороне вопроса, то мы видим удачные, если не сказать классические, решения Жукова в обеих играх. Он всем показал, как грамотно отражать наступление противника – ударом во фланг. [76]

Мираж «стратегической обороны»

…Грядущая война в основном будет обладать теми же чертами, что и война 1914-1918 гг., но это будет «война внезапного нападения».

Темноту октябрьского вечера разорвало ослепительное пламя. Безжизненная казахстанская степь была в мгновение ока ярко освещена как в жаркий летний день. Для тех, кто стоял вблизи ракеты, смерть была ужасной, но быстрой. Маршал Неделин был прижат взрывом к стене стартовой платформы и почти мгновенно сварился в битуме облицовки. Его потом опознали по обугленной Золотой Звезде Героя Советского Союза. Гораздо страшнее была смерть тех, на кого обрушились тонны горящего топлива и окислителя из сломавшейся как спичка опытной межконтинентальной баллистической ракеты Р-16. Горящие компоненты топлива разливались по бетону, обгоняя бегущих от места катастрофы людей. Они вспыхивали, словно факелы, и падали в лужи концентрированной азотной кислоты и ядовитого гидразина. Тем, кто не принял мученическую смерть среди машин и кабелей стартовой площадки, предстояли долгие месяцы нечеловеческих страданий в больницах и госпиталях. Катастрофа на Байконуре в октябре 1960 г., хотя и не перекрыла по числу жертв смерть лайнера «Титаник», надолго останется в памяти [77] людской как пример вырвавшегося из рук создателей разрушительного Франкенштейна.

Ради чего люди играли с огнем, заливая десятки тонн опасных жидкостей в воздушные конструкции ракет? Испытывавшаяся под личным наблюдением маршала М. И. Неделина Р-16 относилась к новому поколению ракетной техники подобного рода, работавшей на так называемых «высококипящих» компонентах. В то время как С. П. Королев разрабатывал ракету Р-9 на традиционных для тех лет компонентах – керосине и жидком кислороде, главный конструктор ОКБ-586 Михаил Янгель в быстром темпе строил Р-16 с гидразином в качестве топлива и азотной кислотой в качестве окислителя. Эти две ракеты боролись за право сменить на вооружении ракетных войск стратегического назначения Р-7, знаменитую «семерку», которая вывела в космос первый спутник и корабль Юрия Гагарина. Если для спутников и обитаемых космических кораблей ракета Р-7 (обозначение НАТО SS-6 «Sapwood») была вполне подходящим носителем, то в качестве средства доставки ядерного оружия она обладала целым рядом недостатков. Длительное время хранить заправленную жидким кислородом ракету было невозможно. Ракета хранилась без окислителя и заправлялась жидким кислородом в течение нескольких часов после получения соответствующего приказа командования. Ждать своего часа на стартовом столе заправленной топливом и окислителем ракета также не могла. Кислород испарялся, и требовалось его все время подливать. Необходимость хранения десятков тонн жидкого кислорода означала наличие в непосредственной близости от ракет сложного и громоздкого криогенного оборудования. Одним словом, ядерную дубинку можно было при некоторой сноровке выбить из рук, просто разбомбив стартовые площадки ракет. Возможности по использованию ракет-носителей ядерных зарядов в качестве [78] средства психологического давления были практически ничтожными. Все это вынуждало конструкторов искать альтернативу «благородным» керосину и жидкому кислороду. Заправленная азотной кислотой ракета могла храниться в готовом к пуску состоянии гораздо дольше, и возможность быстро выхватить ядерный меч заставляла вести опасную игру с ядовитыми и опасными даже в небольших объемах жидкостями. Несмотря на ужасающую катастрофу, янгелевская ракета на высококипящих компонентах была доработана и принята на вооружение. Уже в 1961 г. отлаженные ракеты Р-16 были поставлены на боевое дежурство, а уже с 1963 г. принимается на вооружение шахтный комплекс этих ракет. К концу 1965 г. на боевое дежурство было поставлено 209 ракет Р-9А и Р-16 в шахтных установках. Большую часть этого количества составляли ракеты Р-16, родные сестры той ракеты, что вспыхнула на Байконуре в октябре 1960 г. Они были составной частью ракетно-ядерного щита страны вплоть до 1979 г., когда их сняли с боевого дежурства по договору СНВ-1. Четыре Р-7 были сняты с боевого дежурства гораздо раньше – в 1968 г.