Между строк - Раевская Полина Александровна "Lina Swon"

– Ты, блин, издеваешься что ли?! – ошарашенно хохотнув, понимает он, что сестра не врёт. – Охренеть не встать!

– Лёша, прекрати выражаться! Что у вас происходит, вы отца хотите разбудить? – раздается строгий голос матери.

Лёшка и Алёнка, как по команде, поворачиваются в сторону двери.

– Всё, мам, Лёша уже уходит к себе, – натянуто улыбнувшись, начинает Алёнка толкать брата.

– Никуда Лёша не пойдёт, пока не разберётся, во что ты ввязалась, – ехидно парирует он.

– Что это значит? – тут же хмурится Ольга Андреевна.

– А то, что она собралась писать, не понять кому, разыгрывая, не понять кого, – сдает он её с потрохами.

– Ну, ты и гад, Лёша! – цедит Алёнка и спихивает брата ногой с кровати. Грохот раздается на всю квартиру, за ним следует привет от соседей, шибанувших чем-то тяжелым по батарее.

– Едрить твою налево! – ахает мать, схватившись за сердце. – Вы что творите, паразиты?!

Но «паразиты» не обращают на неё никакого внимания, продолжая пререкаться.

– Дура! – бурчит Лёшка, потирая копчик.

– А ты – стукач поганый! – огрызается Алёнка.

– А не фиг в мои дела свой нос совать!

– А больше и не буду, пусть тебя прибьют, идиота такого!

– Алёна! Лёша! – рявкает Ольга Андреевна, по-настоящему разозлившись. – Ну-ка закрыли рты сейчас же! Отец спит, а они устроили тут разбор полётов! Лёша, живо в свою комнату!

– Мам… – начал было он, но если Ольга Андреевна заводилась, то ей лучше было не перечить.

– Живо, я сказала!

Лёша недовольно закатывает глаза и плетется на выход, уже жалея, что не сдержался и сдал сестру. Алёнка же, зная, о чём он думает, злорадно показывает ему язык, шепча вдогонку:

– Будешь знать, дурила

– Да иди ты!

– Так, рассказывайте, барышня, что всё это значит? – обрушивается на неё мать, когда за Лёшей закрывается дверь.

Алёна, поняв, что бесполезно уже что-то скрывать, быстро, как и брату несколькими минутами ранее, обрисовывает ситуацию и готовиться к нудным нотациям, но мама почему-то молчит.

Глава 11

– Ой, Алёнка… – вздыхает Ольга Андреевна тяжело спустя какое-то время и качает головой.

Это немое осуждение действует сильнее всяких слов.

– Ну что, мам? – смутившись, раздраженно уточняет Алёнка.

– А ты сама как думаешь?

– Ничего я не думаю.

– Я вижу, что не думаешь. А надо бы! Одно дело просто писать письма, а другое – залезть человеку в душу и играть его чувствами. Ты вроде бы уже большая девочка, должна понимать.

– Мам, ну, не преувеличивай, – просит Алёнка. – Не собираюсь я его чувствами играть.

– А как это называется? – резонно замечает Ольга Андреевна. – Ты лезешь в самое сокровенное – в мир двух людей. Каждая пара ведь – это особая вселенная.

– Мам, ты хочешь, чтобы Лёшку всё время так прессовали? – устав от давления на совесть, спрашивает Алёна. Она и без матери всё прекрасно понимает, но не собирается больше трястись в ожидании новостей, сходя с ума от бессилия.

– Конечно, не хочу, – соглашается меж тем Ольга Андреевна.

– Ну, вот и всё, – подводит Алёнка итог и прежде, чем мать успевает возразить, спешит пояснить. – Для меня выбор заключается только в этом, и я его сделала. В конце концов, я не собираюсь причинять парню вред. Напротив, хочу помочь уберечь его от ошибки. Да, возможно, не самым честным путём, но у меня нет дурных намерений, также, как и у его друзей. Ты же знаешь, я бы никогда не согласилась, если бы меня попросили о чём-то, что могло бы навредить человеку. Конечно, парню будет неприятно, когда он всё узнает, но я также, как и его друзья считаю, что лучше пусть будет неприятно, чем куча неприятностей.

– А я считаю, что ему не помешает научиться контролировать свои эмоции. Эта ситуация, как раз, бы ему в этом помогла. Ошибки иной раз полезны, – назидательно замечает Ольга Андреевна.

– А иной раз они ломают жизнь, – резонно возражает Алёнка, на что Ольга Андреевна только усмехается.

– И всё же подумай, прежде чем ввязаться в это дело, – советует она напоследок, целуя Алёнку в щёку. – Спокойной ночи, солнышко.

– Спокойной ночи, мамуль. Прости, что не дали тебе нормально отдохнуть.

– Ничего, я уже привыкла, – улыбается Ольга Андреевна и, выключив свет, покидает комнату дочери. Алёнка же, закрыв глаза, тут же засыпает, вымотанная напряженным днём.

Утром её будит настойчивый звонок в дверь. Дома в этот час уже никого нет, поэтому можно даже не надеяться, что кто-то откроет. Вспомнив, что должен зайти Гладышев, Алёнка нехотя поднимается с кровати и, накинув халат, направляется открывать дверь.

– Привет! Спишь что ли ещё? – неприлично-бодрым голосом удивляется Гладышев.

– Привет! Проходи, я пока умоюсь, – бросает Алёнка и спешит в ванную. Вернувшись же, обнаруживает, что Олег так и стоит в прихожей.

– А ты чего не прошёл? – недоуменно спрашивает она.

– Да времени нет. Я на днях на Север уезжаю, дел много, – сообщает он и протягивает ей небольшую коробку. – Это кое-какие Борькины письма. Прочитай, чтобы примерно понимать, какой он, и о чём они с Машкой говорили. Я там тебе написал на листке, что тебе нужно знать, так что разберёшься.

– А как вообще мы будем, если ты уезжаешь? – опешив от такого поворота событий, смотрит Аленка на коробку во все глаза. Она рассчитывала, что Гладышев будет курировать её заметки. Более того, писать вместе с ней, а тут такая подстава.

– Я пришлю тебе свой адрес, как обустроюсь. Если что, пиши, а вообще Миха будет к тебе заходить пару раз в неделю. По всем вопросам обращайся к нему. Он и за Лёхой присмотрит, – спешит успокоить её Олег.

– А как быть с почерком, у меня левая рука? И вообще, с чего начать? А с адресом что делать? – начинает паниковать Алёнка. Она не ожидала, что всё целиком и полностью ляжет на неё.

– Алён, не нагнетай. Скажи, что сломала руку и переехала. Машка давно собиралась, так что Борька не удивится. Месяц молчания тоже объясни переездом, сломанной рукой, ну, и в таком духе.

– И ты думаешь, он на это купится?

– Купится. Все стараются верить в лучшее и не замечать того, что может не понравиться.

– И ты тоже, как я понимаю, – иронизирует Алёнка, надавив на больную мозоль.

– Не в бровь, а в глаз, – невесело усмехается Гладышев, ибо он действительно верил, что Борька поймёт.

– Хорошо, я попробую.

– Напиши сегодня, чтобы я прочитал и написал своё. Надо же, чтобы наши истории не расходились.

– Ладно, я постараюсь.

Гладышев кивает и направляется на выход, но у самой двери останавливается и предупреждает:

– Не вздумай бросить, Алён! Если взялась, то доведи это дело до конца. Не хочу говорить тебе «иначе», ты мне нравишься, но, если подведёшь, я тебе это «иначе» покажу.

– Я поняла, – спокойно отзывается Алёнка.

Конечно, получить такое напутствие не очень приятно, но она действительно понимает опасения Олега, поэтому не видит смысла воспринимать его в штыки.

Попрощавшись, девушка спешит в свою комнату, где сразу же открывает коробку. Сверху лежит листок, на котором расписаны значимые даты: дни рождения, день встречи, день призыва; клички; имена; приметы и всё в таком духе. Бегло ознакомившись с характеристикой, Алёнка начинает смеяться.

Ей до сих пор не верится, что она согласилась на эту авантюру, но рассудив, приходит к выводу, что в её унылую жизнь не помешает добавить немного безрассудства. Пожалуй, это будет даже интересно.

Успокоив себя, Алёнка принимается за изучение писем Бори Шувалова. Почерк у него кошмарный. Она тратит не один час, чтобы разобраться, о чём вообще речь, при этом насмеявшись на целую жизнь вперед, хотя на самом деле, ничего смешного в прочитанном нет, напротив, грустно даже.

Прочитав больше половины, Алёна понимает, что Машка Скопичевская – законченная эгоистка, к тому же не отягощённая умом. Все разговоры так или иначе сводились к её глупым проблемам и каким-то левым людям, про которых она, видимо, писала. Зато о себе Боря практически ей ничего не рассказывал и, судя по всему, Машку устраивал такой расклад.