Лёд моих диких снов - Ника Каирами

– И о чем ты хочешь поговорить, птица-говорун?

– О Вере, к примеру.

– А что о ней говорить? Моя и точка.

– Я люблю ее, - он наконец осмелился произнести это вслух спустя несколько лет.

– Я тоже. Дальше что?

– Вы расстались, я правильно понял?

Запрыгнув на перила, прикурил. Выдохнул, внимательно следя за тем, как дым прибивает к земле влагой. После перевел взгляд на брата.

– Расстались - сойдёмся. Не впервые.

– Может, предоставишь ей право выбора?

– Думаешь, тебя выберет? - Я даже не пытался скрыть насмешки, что Андрюху моментально вывело из себя. Хотя он и старался это скрыть, я знал его как облупленного.

– А чем я хуже?

– Дай подумать. Живёшь с матерью. Перебиваешься с копейки на копейку. Начало уже плачевное. Продолжать?

– По крайней мере, я уверен в завтрашнем дне. А у тебя этого дня нет. У тебя вообще ничего нет, кроме лживых понтов и кровавых бабок. Кем бы ты был сейчас, если бы не Рустем?

Скрыв внутреннюю ярость за слабой улыбкой, легко соскочил с перил. Андрей напрягся, приготовившись к драке. Подойдя поближе, от души хлопнул его по плечу.

– Не прослезило, Андрюша. Может в другой раз?

Спрятав в карманах кулаки, спокойно вошёл в фойе. Даже не обратил внимания на притихших в стороне подружек, просто прошел мимо.

... 2007 год.

Вечер. Я собираюсь на свидание к Вере, намереваясь свалить из дома до того, как там объявится мать или Андрей.

Щелчок. Входная дверь со скрипом открылась и через секунду захлопнулась.

Всхлип. Ещё один. Скулеж, срывающийся на вой.

Мать сидит на полу в темноте прихожей и, обняв свою сумку, беззвучно трясется.

Припомнить бы хоть один момент, когда она была такой... Что такого должно было произойти, чтобы наша железная леди рвала на себе волосы в истерическом припадке?

– Что случилось?

Присев возле нее на корточки, уловил прерывистые тяжёлые вдохи.

– Андрей... Он...

– Что с ним?

Судя по ее рыданиям, он уже на полпути к царствию Аида.

– ... в коме ... Подрался ... в реанимацию привезли ... а там черепно-мозговая ...

Внятно разобрать ее завывания у меня не вышло. Хватило и того, что услышал. Лёгкие как-то сиротливо сжались и первый вдох дался с трудом, словно через двадцать слоев марли. Поднявшись на ноги, попытался отыскать свои кроссовки. Едва только их нашарил, мать вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Ты куда? Не уходи! Слышишь? Я тебя не пущу!

Холодные пальцы слегка подрагивали на моем запястье. Липкий, сосущий, тянущий страх медленно прошёлся вдоль спины, заставив каждый волосок на моем теле подняться дыбом. Что-то действительно жуткое было в ее голосе и этом ледяном захвате.

– Успокойся. Приду скоро. - Легко скинув с себя ее пальцы, обулся, всем естеством чувствуя какую-то непонятную усталость.

– Куда ты?