Агент Низа - Марчин Вольский

Штайнгаген только вздохнул и проглотил две шоколадки из огромной коробки, стоящей на письменном столе.

– А вы, собственно, что тут делаете? – спросил он Меффа.

– В данный момент стою.

– Ну, так садитесь. Труда, кофе! А может, гантели? – спросил он и схватил штангу, при одном виде которой у Фаусона перехватило дыхание, и, указав гостю на другую, сказал: – Попробуйте. Они вовсе не такие тяжелые. Их изготовили из пенопласта. Знаете, здоровье – самая главная штука. Все остальное – ерунда.

– Я пришел по вопросу…

– Учитывая состояние здоровья, я отошел от дел! – воскликнул адвокат, – а что такое?

– Я ученый… – начал Мефф.

– Понятно. Плагиат? – догадался адвокат.

– Я ученый, занимающейся теорией рекламы, и сейчас пишу кандидатскую. Ее название: «Крупные процессы по проблемам, касающимся нарушения авторских прав».

Штайнгаген взял горсть сушеного инжира.

– Вы имеете в виду ту роковую пасту для зубов, после которой не только камни не растут, но и еще коронки ржавеют? Никаких сведений. Ни за какие деньги, – подчеркнул адвокат.

Гость, продолжая улыбаться, с миной старой тетки, раскладывающей пасьянс, который должен дать ответ на вопрос, потеряет ли она девственность, а если да, то где и когда, положил на краешек стола стодолларовый банкнот. Адвокат проигнорировал жест, вливая в стакан с кофе огромное количество сливок. Фаусон продолжал раскладывать пасьянс. Когда он дошел до второго ряда и задержался, адвокат пошевелился, словно обеспокоившись, удачно ли сложится гаданье. Мефф выложил еще несколько зеленых. Остальные демонстративно спрятал в карман и потянулся за кофе.

– Во французском пасьянсе выкладывается три ряда, – неожиданно произнесла молчавшая до того Труда.

Немного помедлив, Мефф выложил и третий ряд. Адвокат, изобразив на лице величайшее отвращение, собрал банкноты и принялся их ловко тасовать.

– Доллары – это, знаете ли, дурной вкус. Меня, в принципе, интересуют исключительно швейцарские франки.

Однако, когда Мефф протянул руку, Штайнгаген попытался быстренько спрятать деньги в карман. Впрочем, для этого ему пришлось бы стать кенгуру, поскольку в данный момент он был, скажем прямо, головат. Поэтому он скупо улыбнулся, потянулся за халатом и накинул его на плечи. Потом спрятал деньги в карман и сказал:

– Чего вы, собственно, хотите от Дракулы? Это же живой труп. Совершенно опустился. Я советовал ему снять роскошный склеп, где он мог бы спокойно почить, но он сказал, что никогда не почит, в смысле – не уснет, поскольку все его предки именно во время сна были перебиты осиновыми кольями. Старый спятивший бедолага.

– Меня интересует только его адрес.

Экс-адвокат заглянул в записную книжку.

– Он содержит магазинчик со старьем около Мехико-плац. Ничего больше я сказать не могу. Кажется, где-то по правой стороне… Может, печеньице?

Мефф поблагодарил и вышел. Штайнгаген заглотал еще несколько шоколадок и потер руки.

– Видишь, Труда, как следует вести дела. Я сказал бы ему адрес за две десятки, но вижу, он вынимает сотню, ну и решил подождать… Сколько там у нас?

Он полез в карман халата и улыбка застыла у него на устах. Вытащил туза пик, девятку крестей, потом даму червей, валета бубей и затем всю остальную колоду от восьмерки вниз. Одна солома.

«Кара господня!» – подумала Труда, которая происходила из хорошей австрийской семьи.

Была сломана вторая печать и следующее письмо дяди явилось перед Меффом, как очередной камушек таинственной и грозной мозаики.

«Племянничек мой, – писал Бору та теплым стилем сатаны, находящегося на склоне долгой трудовой деятельности. – Верю, что ты уже установил имена членов будущей группы и теперь занимаешься переманиванием к себе первых участников Величайшего мероприятия эпохи…»

«Откуда он знает, пройдоха?»

«… хотелось бы напомнить, что, беседуя с лицами заинтересованными, которые станут прикидываться незаинтересованными, ты должен выступать не в роли просителя, а в роли чрезвычайного и полномочного посла вышестоящих (а точнее, ниже) дабы приказывать, требовать, руководить…»

«Легко сказать, трудно выполнить…»

«Не знаю, понял ли ты уже, что одновременно с обретением сатанинских свойств на тебя снизошла масса умений и способностей, которыми в случае надобности ты можешь воспользоваться. В частности, к таким умениям относится езда на метле…»

«О!»

«… что умеет, впрочем, любая ведьма. Разумеется, из эстетических соображений я советовал бы тебе пользоваться обыкновенной одежной щеткой, которую, если ее как следует зажать между ляжками, не видно из-под пальто.

Без труда ты можешь также извергать адское пламя. Для этого следует воспользоваться обычным дезодорантом в аэрозоли, предварительно натерев баллончик магическим порошком (ты найдешь его в том же конверте, что и данное письмо; химический состав я не сообщаю, поскольку и сам точно его не знаю). Натерев баллончик, помести его в использованный носок и оставь на ночь в северном углу комнаты, прикрыв этим листком, на обратной стороне которого начертано несколько кабалистических знаков. Они позволяют ингредиентам дезодоранта приобрести нужную силу. Адское пламя в аэрозоли можно применять как против лиц штатских, так и военных, расположенных на небольшом расстоянии, но никогда против ветра. Однако лучше все же используй его для испуга, так как вид горящих бедняг может испортить тебе аппетит.

Будь также внимателен, проникая сквозь стены. Да, да, ты обрел и такие способности, но помни, они дают тебе возможность проникать только сквозь традиционные стены – деревянные, каменные или кирпичные. В противном случае ты можешь увязнуть в древесностружечных плитах, армированном пластике или другой современной пакости. Стало быть, вначале надобно точно установить, с каким материалом ты имеешь дело.

При соответствующей концентрации воли ты можешь превращаться в любое животное. Однако поступай разумно, ты пока еще не осилил искусства трансформации, а ведь всегда существует риск, связанный с возвращением. Помни, пребывая в теле животного, ты будешь обладать интеллектом, равным средней арифметической твоего уровня и уровня того животного. Так что, если тебе захочется стать, например, улиткой, ваше среднеарифметическое будет столь невысоким, что не позволит тебе возвратиться в первоначальную форму. Да, еще одно: все заклинания действуют только в том случае, если они высказаны в состоянии полного покоя и решимости. Какие-либо колебания в момент трансформации могут повлечь за собой трудно предсказуемые последствия. Иные умения, как телепатия, гипноз, трансмутация металлов в золото, оживление умерших также входят в твою компетенцию, но требуют многих лет тренировки. Пока что я не советую тебе их применять.

Вернемся к проблеме вербовки. Если уговоры не помогут, добудь какой-нибудь предмет, принадлежащий данному объекту, накрой его листком бумаги, на котором по принципу зеркального отражения напиши сажей его имя. Потом повернись шесть раз через левое плечо (не смейся, это методы, испытанные на протяжении многих тысячелетий), и на бумаге проступит эффективный способ воздействия на упирающегося…»

«Например, какой?»

«Получив от вербуемого клятву в верности, а также установив способы контактирования (тут была отсылка к другой страничке, полной детальных поучений), скажешь ему, что операция начнется в день открытия шестого конверта.

На сегодня все. Если у тебя выпадет свободная минута, вспомни тепло своего дяди, которому в данный момент очень жарко, но ничего лучшего в старости, чем огненная сауна, еще не придумано.

Шестью шесть – шестьдесят шесть. С сердечными

проклятиями,

Я.»

Еще днем раньше на подобные поучения Фаусон прореагировал бы смехом, но водопад событий, спадающих стремительно, как вода в туалетном бачке имени Ниагары, заставил его сейчас воспринимать всерьез даже самые абсурдные замечания. Сконцентрировавшись и проверив фактуру туалетной двери (она была крепкой, довоенной, вероятно, дубовой), он решил проникнуть сквозь нее. Двинулся резко, смело сунул руку и голову в расступающуюся материю, но почти одновременно встретил некоторое сопротивление.

«Наверно, краска!» – он рванул сильнее, раздался треск.

Когда он оказался в комнате, от одежды остались воспоминания. То есть хлопчатобумажная нижняя рубашка и трусы уцелели, сорочка же и брюки, разорванные вдоль и поперек, остались на внутренней стороне закрытой двери. Спустя несколько мгновений он понял: не проникали сквозь стены те части гардероба, которые были изготовлены из синтетических материалов.

«Близится полдень. Самое время нанести визит вежливости князю Дракуле», – подумал Мефф. Несколько мгновений он размышлял, не полететь ли к цели на швабре, висящей в прихожей, но припомнив о необходимости конспирации, остановился на трамвае.