Застывшие слёзы Богов - Алексей Иванович Токарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точно! До встречи с родственниками, возможно, и не знала! Но после утверждений Дубинина о том, что какие-то из записей Леонарда должны были остаться в их семье, Мария Ильинична, скорее всего, занялась поисками и отыскала их. Тогда понятно, откуда она знала подробности жизни членов семей Дубининых и Ильиных. Что-то услышала от бабушки — Марии Николаевны. А что-то вычитала из дневников Леонарда, найденных, вероятно, после тысяча девятьсот восемьдесят девятого года».
Что же, получается прав Максим. Ну, на то он и историк, чтобы выстраивать логические цепочки последовательности событий. Надо позвонить, порадовать его».
Алексей осторожно вытащил из тесного вороха когда-то солидный блокнот в твёрдом потёртом переплете. Зашелестели выцветшие страницы, исписанные мелким, аккуратным, незнакомым почерком. Вернулся к первой странице:
«Леонард Ильин
1918 год. Оренбург — Самара — Казань — Самара»
Открыл последнюю страницу:
«1919 год.
Золото, полученное Ильиным Леонардом Ивановичем в Казанском отделении Народного банка России 21 августа 1918 года …».
В потемневшей комнате стало душно и неуютно.
Алексей подошёл к окну, открыл форточку и задёрнул пыльные занавески. Вышел во двор: «Быстро день пролетел. … Что же теперь делать?» Озираясь, подошёл к воротам и, оглядев пустую улицу, проверил всё ли надёжно закрыто. Торопливо вернулся в дом и в нетерпении подбежал к столу.
«1919 год.
Золото, полученное Ильиным Леонардом Ивановичем в Казанском отделении Народного банка России 21 августа 1918 года.
Золото семьи Ильиных на сумму 2.580.000,0 (два миллиона пятьсот восемьдесят тысяч) рублей;
Золото семьи Дубининых на сумму 1.400.000,0 (один миллион четыреста тысяч) рублей;
Золото руководства КОМУЧ для финансирования деятельности комитета на сумму 1.100.000,0 (один миллион сто тысяч) рублей.
Золото для А. М. (оплата поставок и эвакуаций) на сумму 1.460.000,0 (один миллион четыреста шестьдесят тысяч) рублей.
Всего 5624,4 кг (пять тысяч шестьсот двадцать четыре килограмма четыреста граммов) золотых монет в 109 ящиках на сумму 6.540.000,0 (шесть миллионов пятьсот сорок тысяч) рублей.
Вес золотых монет в стандартном банковском ящике — 51,6 кг.
Банковский стандарт — 60 (шестьдесят) тысяч золотых рублей в ящике.
В одном ящике 6 (шесть) тысяч монет достоинством по 10 (десять) рублей.
При передаче/ получении присутствовали:
Марьин Петр Александрович — Управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР.
Фортунатов Борис Константинович — представитель Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧ).
Лебедев Владимир Иванович — член Военного штаба КОМУЧ.
Ильин Николай Сергеевич — промышленник».
Сколько просидел Алексей, перечитывая короткую запись и рассматривая лист блокнота с обеих сторон, трудно сказать.
«Пять с половиной тонн! … Это же десятки или сотни миллионов долларов! … — Ильин даже не решился посчитать, разболелась голова. Наверняка, поднялось давление, а каптоприл он положил в аптечку два-три года назад и он, скорее всего, уже просрочен.
В голове не укладывалось, как такое количество золота могло исчезнуть без следа. Очевидно, что отец и сын Дубинины тридцать четыре года назад и недавно при встрече с Максимом говорили именно о нём. Ну, что же, теперь есть более конкретное свидетельство правдивости истории столетней давности — вот эта запись. Известно, что Анатолий получил тетради и блокноты от матери в тысяча девятьсот сорок восьмом году, а в начале пятидесятых занялся поисками: куда-то ездил и даже, возможно, общался с кем-то из родственников. Какие-то документы он взял с собой в последнюю поездку, из которой уже не вернулся. Вероятнее всего, забрал бумаги, в которых были самые ценные сведения для поисков пропавшего золота. Похоже, что именно из-за этих записей он и пропал. Так что, слишком сильно надеяться на решение старой семейной загадки после изучения найденных документов не стоит. Ну, а вдруг …?! По крайней мере, ни у кого из двух семей, кроме воспоминаний бабушек и дедушек, кажется, ничего больше не осталось. А у него теперь есть! Надо обстоятельно изучить эти бумаги, а потом решать, что делать дальше».
Тихое постукивание по наличнику заставило вздрогнуть и прийти в себя. Ильин, не шевелясь, смотрел на занавеску, прикрывающую окно: «Да что же такое? До этого никому не нужен был полгода, а теперь очередь выстроилась, чтобы ко мне постучаться. … А может, показалось? … Или голуби, … ветер?».
Громкий, продолжительный, звенящий стук по дребезжащему в старой раме стеклу дал понять, что ни птицы, ни стихия здесь не при чём.
