Европейский сезон (СИ) - Валин Юрий Павлович

Катрин до боли сжала кулак, и заставила себя говорить холодно:

— Плохо, слайв. Что думаешь делать?

Мышка помолчала и бесцветно сказала:

— Я ничего не могу сделать. Не приезжайте сюда, Госпожа.

— Ты будешь мною командовать?

— Я виновата, Госпожа, но здесь…

Катрин услышала в трубке далекий стук в дверь.

Голос Мышки, наконец, дрогнул:

— Госпожа…

— Я слышу. Что ты делаешь?

— Стою. Здесь где…

— Понятно. Вынь эту круглую штучку и положи сверху. Ты ею займешься в последнюю очередь. Там есть вещи полезнее.

— Но, Госпожа…

— Найни, там три обоймы. Это пятьдесят один патрон. Если ты не выпустишь их все до последнего по гостям, клянусь, — ни на этом, ни на том свете, я не буду с тобой разговаривать.

Мышка всхлипнула:

— Да, Госпожа. Я готова.

— Не волнуйся. Пистолет стреляет сам. Ты только направляешь. Затвор замрет в заднем положении, — меняешь обойму. Ты все помнишь. Потяни время. Пригрози, что вызовешь полицию. Свет выключи. Когда начнется, телефон отложи не отключая.

— Госпожа, не приезжайте.

— Заткнись. Приготовься. Тебе виднее, когда начинать.

— Да, Госпожа. Я кладу телефон…

— Кэт, дай мне нож, — прошептала Блоод.

Катрин пихнула подругу локтем:

— Останешься в машине. Этот урод не должен уехать.

В телефоне слышался какой-то хруст, металлическое позвякивание. Кажется, дверь вскрывали. Иногда Катрин слышала шорох движений Мышки…

— Остановите здесь, пожалуйста, — Катрин улыбнулась водителю, — я быстренько. Смуглый мужчина кивнул, его взгляд притягивало зеркало заднего вида. Блоод вольготно расположилась на широком сидении. Черные кудри рассыпались по плечам…

Катрин бежала изо всех сил. Телефон бил по уху. Нужно было гарнитуру надеть. Девушка чуть не сшибла с ног чернокожего рабочего. Ушибла колено о кофр с инструментами. Хорошо, что переулок малолюден. И хорошо, что ты его изучила…

Чуть-чуть не успела. До дома оставалось рукой подать, когда где-то в глубинах телефона коротко взвизгнула Мышка, и застучали выстрелы "Глока".

Сунув телефон в карман, Катрин перебежала улицу. Двое школьников с изумлением наблюдали, как светловолосая молодая женщина с ходу запрыгнула на капот "Вольво", прямо с кабины метнулась на карниз дома. Карниз был слишком узок, чтобы по нему бежать. Катрин пришлось перебирать руками по трубе, потом по жестяному отливу подоконника. Втянув пальцы в рукав, ударила в стекло. Дьявол, какие здесь крепкие стекла! Справившись, девушка ввалилась внутрь. Где-то в глубине дома глухо стучали выстрелы. Держись, детка! Только держись! Это у нас первый высокий этаж. Где черный ход? Катрин вылетела в соседнюю комнату. В дверях стола пожилая дама, тыкала трясущимся пальцем в кнопки телефона. — Не сейчас, леди! — смерч снес старушку, попутно выбив телефон из рук. Дверь черного хода — Катрин завозилась, отпирая замки. На сумрачной лестнице пованивало. Европа-Европой, а кошки — кошками. Выстрелы слышались громко. Наверху кто-то двигался. Катрин грохнула дверью и пронзительно нечленораздельно завизжала. Должно же в женщине оставаться что-то настоящее, истерическое?

Она бежала вверх по лестнице, держа "Беретту" у бедра. Сверху заорали:

— Войдите в квартиру. Здесь полицейская операция.

Катрин хотела добавить визгу, но на краю лестничной площадки уже появился черный силуэт, и пришлось стрелять. "Беретта" выплюнула короткую очередь. Человека отбросило к стене. Звякнул упавший на кафель револьвер. Катрин перепрыгнула через тело. Еще два пролета. Вот и третий этаж. За дверью тихо. Нет, снова хлопнул выстрел. Дверь заперта, ключей нет. Девушка запрыгнула на несколько ступенек вверх, резанула двумя трехтактными очередями вдоль замка. Удар ноги, — дверь с грохотом распахнулась. Прыгнуть внутрь Катрин не успела, — навстречу хлопнули два выстрела. Посыпалась штукатурка со стены.

— Твою мать! Ты меня подстрелишь, микробиологичка мелкая! — заорала Катрин.

Рискнула высунуться. В квартире было темно, воняло пороховыми газами и отбитой штукатуркой. Просто Сталинград какой-то. Катрин юркнула в дверь. Хлопнула пара выстрелов — это у другой двери.

— Ты где?

— Здесь, — Мышка сидела на корточках в щели за углом комода. Катрин присела рядом. Под ногами перекатывались гильзы. Мышка сжимала в одной руке "Глок", в другой гранату. Из-под перекошенных очков текли слезы.

— Спокойнее, детка, — Катрин поправила черный парик на голове девчонки. — Ты цела?

— Не знаю.

— Сколько их там?

— Не знаю.

— Понятно. Дай-ка сюда, — Катрин разжала пальцы, вцепившиеся в гранату.

У двери кто-то завозился. Не боятся ведь полиции, сволочи. Или они, действительно, представители закона? Очень жаль в таком случае.

Катрин сдернула с М67[1] предохранительное кольцо, отпустила прижимной рычаг, отсчитала про себя "и раз, и два", и швырнула гранату за угол в сторону двери. Пригнула голову Мышки к своим коленям, навалилась сверху. Там что-то крикнули. Потом грохнуло. Комод отвесил девушкам мощного пинка. Мышка оказалась на полу, а Катрин метнулась в пыль и дым. Прямо за углом лежало тело. Катрин споткнулась о его голову, плюхнулась на колени. Почти ничего не было видно. Катрин выстрелила в смутное пятно на полу. Выбитые двери лежали на лестничной клетке. Из-под них торчала нога. Еще один гость скатился по лестнице ниже. Не шевелится. Больше никого.

Найни сидела и кашляла, не выпуская пистолета.

— Уходим, — Катрин вздернула девчонку на ноги.

— Сумки, — прокашляла Мышка, — Я собрала.

Катрин закинула на плечо рюкзак, подхватила сумку, дернула за руку Мышку:

— Не стой, пошли!

— Умыться, — прохрипела девчонка.

— Я тебе дам, умыться! — изумилась Катрин. — Сейчас пожар будет.

Из холла действительно несло горелым, потрескивали язычки пламени.

Девушки скатились по ступенькам черного хода. На верхних этажах кто-то из жильцов протяжно кричал.

— Пистолет убери, — приказала Катрин.

Мышка с некоторым изумлением посмотрела на "Глок" в своей руке, сунула под курточку.

Катрин свой пистолет прикрыла сумкой. Если снаружи есть хоть кто-то из чужих — расстреляет как в тире. В дверях девушки действительно столкнулись с человеком. Но это оказался глубоко цивильный абориген. Махал руками, взволнованно лопотал по-нидерландски. Катрин, выразительно распахнув глаза, ответствовала на подходящем к случаю немецком языке:

— Колумбийские террористы! Бомба! Пожар!

Мышка поддержала хозяйку судорожным кашлем.

Дяденька мужественно кинулся вверх по лестнице. Девушки выскочили в переулок. Где-то выла полицейская сирена. Еще далеко. Не очень-то они здесь торопятся на место происшествия. И правильно.

Несколько прохожих с опаской глазели на дом. Катрин тоже задрала голову. На третьем и четвертом этаже вылетела часть стекол. Тянулся легкий дымок.

— Жуткое место этот мир. Никакого покоя, — осуждающе констатировала Катрин.

Мышка опять закашлялась.

— Что это такое?! — возмутилась Катрин. — Одна чихает непрерывно, другая кашляет. Соберись, слайв. Лучше нам не привлекать внимания.

— Мы привлекаем.

Катрин оглядела себя. Действительно, — черная куртка в штукатурке. На голове не парик, а черт знает что. Найни выглядит не лучше.

— Некогда, Мышь. Мое оружие в рюкзаке? Сумку забирай сама. Забейся куда-нибудь, приведи себя в порядок. О машине забудь. Встретитесь с Блоод, где договаривались.

— Госпожа…

Катрин обернулась уже на бегу.

— Ты молодец, слайв. Только рожицу вытри…

Узкая четырехпалая ладонь Блоод лежала на плече таксиста. Тот с идиотски-блаженным видом вцепился в руль, и неотрывно смотрел в зеркало.

— Он ехать-то может? — поинтересовалась Катрин, засовывая на сидение увесистый рюкзак и свернутую куртку.

— Он еще все может, — величественно объяснила Блоод. — Было весело?