Сэндитон - Джейн Остен

Однако завладеть маслом Артуру удалось не без боя: сестры незамедлительно обвинили его в неумеренности и безответственности, он же отвечал, что масла ест не больше, чем необходимо для защиты желудка, к тому же он просит масла не для себя, а для мисс Хейвуд. Это заявление возымело действие, Артур получил масло и намазал его на тост с аккуратностью, восхитившей, по меньшей мере, его самого. Справившись с ее тостом, он взялся за свой. Шарлотте едва удалось сохранить невозмутимость, когда, косясь на сестер, он тщательно соскреб почти все масло со своего куска, а после, улучив момент, добавил изрядную порцию и торопливо сунул в рот. Наслаждение, которое мистер Паркер извлекал из своей болезненности, бесспорно, было совершенно иного свойства, чем у его сестер, – во всяком случае, более телесным. Он в полной мере был подвержен земным соблазнам. Шарлотта не могла не заподозрить Артура в том, что избранная им линия поведения служила оправданием праздности и он готов был признать у себя наличие лишь таких болезней, которые требовали комфорта и усиленного питания. Однако вскоре она убедилась, что иногда он разделяет взгляды своих сестер.

– Как? – воскликнул Артур. – Вы решились выпить две чашки крепкого зеленого чаю! Должно быть, у вас стальные нервы! Как я вам завидую. Если бы я выпил хоть одну такую чашку – как вы думаете, что бы со мной произошло?

– Наверное, не спали бы всю ночь, – ответила Шарлотта, рассчитывая грандиозностью своего предположения пресечь попытку ее изумить.

– О, если бы только это! – воскликнул он. – Увы, зеленый чай для меня подобен яду, не прошло бы и пяти минут, как у меня отнялась бы вся правая половина тела. Звучит почти неправдоподобно, но это случалось со мной так часто, что сомневаться не приходится. Правая половина полностью отнимается на несколько часов!

– Звучит так странно, что верится с трудом, – холодно ответила Шарлотта, – однако, осмелюсь заметить, подобные сомнения легко могли бы развеять ученые, исследующие свойства зеленого чая и все варианты его воздействия на правую половину тела.

Вскоре после чаепития мисс Диане Паркер принесли из гостиницы письмо.

– От миссис Чарльз Дюпюи, – произнесла она, – лично в руки. – Пробежав глазами несколько строк, она громко воскликнула: – Ах, это очень странно! Право же, очень странно! Похоже, у обеих дам одинаковая фамилия. Две миссис Гриффитс! Это рекомендательное письмо камберуэльской леди, ее фамилия тоже Гриффитс. – После того как Диана прочла еще несколько строк, ее щеки сделались пунцовыми, и она в большом смятении прибавила: – Совершенно немыслимо! И мисс Лэм! Молодая богачка из Вест-Индии. Не может быть, чтобы речь шла об одной и той же семье. Это просто невероятно.

Чтобы успокоиться, она прочла письмо вслух. В нем выражалось намерение «рекомендовать вниманию мисс Дианы Паркер подательницу сего, миссис Гриффитс из Камберуэлла, а также трех молодых леди, находящихся на ее попечении. Не имея знакомых в Сэндитоне, миссис Гриффитс желала бы быть представленной местному обществу, и потому ее близкая подруга миссис Чарльз Дюпюи снабдила ее настоящим письмом, нисколько не сомневаясь в том, что ее дорогая Диана ничему так не обрадуется, как возможности оказаться кому-то полезной. Главная забота миссис Гриффитс состоит в том, чтобы устроить со всеми возможными удобствами одну из молодых особ, находящихся на ее попечении, – мисс Лэм, молодую девицу из Вест-Индии, обладательницу весьма слабого здоровья и огромного состояния».

– Очень странно! Удивительно! Невообразимо!

Однако все сошлись на том, что непременно должны прибыть два семейства; подобный вывод неоспоримо следовал из того, что в письмах, полученных мисс Дианой, говорилось о совершенно разных людях. Прибудут два семейства. Иначе быть не может. «Этого не может быть, не может быть», – с большой горячностью повторялось вновь и вновь. В случайном совпадении фамилий и обстоятельств, каким бы поразительным оно ни казалось поначалу, в сущности, не было ничего невероятного – на том и порешили. Сама мисс Диана немедленно воспользовалась создавшимся положением, чтобы рассеять недоумение. Ей нужно накинуть на плечи шаль и бежать. Как она ни устала, необходимо немедленно вернуться в гостиницу, чтобы выяснить истину и предложить свои услуги.

ГЛАВА 11

Однако именно это и произошло. Что бы ни говорили Паркеры, оказалось, что семейство из Суррея и приезжие из Камберуэлла – это одни и те же люди. Богачи из Вест-Индии и воспитанницы пансиона прибыли в Сэндитон в тех самых двух экипажах. Миссис Гриффитс, которая, по словам ее подруги миссис Дарлинг, все не решалась ехать и пасовала перед тяготами пути, оказалась той самой бесстрашной и решительной миссис Гриффитс, намерения которой в тот же самый период времени (но в изложении другого лица) оставались совершенно тверды.

Все несоответствия в сообщениях обеих корреспонденток легко объяснялись тщеславием, невежеством или же ошибками множества дам, вовлеченных в это предприятие бдительной и предусмотрительной мисс Дианой Паркер. Должно быть, ее близкие подруги не меньше ее самой любили лезть не в свои дела и написали достаточно писем и запросов, чтобы запутать дело до крайности. Возможно, поначалу, когда мисс Диане пришлось признать свою ошибку, она и испытала некоторую неловкость. Утомительное путешествие из Гэмпшира предпринято зря, старший брат разочарован, дорогой дом снят напрасно – вот что первым делом должно было прийти ей в голову, но еще горше должна была оказаться мысль, что сама она не так проницательна и непогрешима, как ей казалось.

Однако ни одно из вышеперечисленных соображений долго ее не тревожило. Чувство стыда и угрызения совести мисс Диана могла разделить со столькими своими подругами, что, воздав должное миссис Дарлинг, мисс Кэппер, Фанни Нойс, миссис Чарльз Дюпюи, а также ее соседке, мисс Диана решила, что на ее долю не осталось почти что ничего. Во всяком случае, на следующее утро она уже ходила с миссис Гриффитс в поисках комнат в таком же прекрасном расположении духа, как обычно.

Миссис Гриффитс оказалась весьма благовоспитанной дамой с прекрасными манерами, которая зарабатывала на жизнь тем, что принимала под свой кров благородных девиц и юных леди, нуждавшихся либо в учителях, чтобы завершить свое образование, либо в пристанище, чтобы продемонстрировать свои таланты. Кроме прибывших в Сэндитон трех барышень, на попечении у миссис Гриффитс находилось еще несколько девиц, по тем или иным причинам отсутствовавших. Из этих трех, а в сущности, из всех воспитанниц пансиона, мисс Лэм была ей несравненно милее и дороже – в полном соответствии с ее богатством. Эта зябкая и нежная квартеронка, примерно семнадцати лет от роду, имевшая собственную служанку, всегда занимала в любых планах миссис Гриффитс первое место и с полным правом могла рассчитывать на лучшую комнату.

Две другие девицы, две мисс Бофор, были обычными барышнями, каких можно встретить по меньшей мере в каждой третьей английской семье: сносный цвет лица, кричащая манера одеваться, решительная осанка и самоуверенный вид. Они прекрасно воспитаны, очень невежественны и делят свое время между занятиями, способными привлечь к ним восхищенные взгляды, и хитроумными уловками, благодаря которым они могли бы одеваться с той роскошью, которая им не по карману. Они всегда первыми откликаются на любые веяния моды, их цель – пленить любого мужчину, чье состояние превышало бы их собственное.

Заботясь о здоровье мисс Лэм, миссис Гриффитс остановила свой выбор на тихом, скромном городке, и обеим мисс Бофор, хотя они презирали все тихое и скромное, пришлось удовольствоваться Сэндитоном в ожидании лучших времен; вдобавок весной каждой из них ради одной трехдневной поездки пришлось потратиться на шесть новых платьев. Здесь же, взяв напрокат арфу для одной, приобретя рисовальную бумагу для другой и захватив с собой все имеющиеся в их распоряжении наряды, они без лишних расходов могли вести уединенный и изысканный образ жизни. Старшая мисс Бофор надеялась на славу и известность среди тех, кто станет прогуливаться под звуки ее арфы, а мисс Легация – на любопытство и восторг тех, кто подойдет к ней, когда она делает зарисовки, и обе рассчитывали обрести утешение в мысли, что будут самыми элегантными девушками в городке.

Личное знакомство миссис Гриффитс с мисс Дианой Паркер немедленно открыло перед ними двери Трафальгар-хауса, где они свели дружбу со всеми членами семьи, а также с Денемами. Вскоре мисс Бофор уже были весьма довольны «кругом своих знакомств в Сэндитоне», ибо теперь каждый обязан, с позволения сказать, «вращаться в обществе», – возможно, именно эти вращательные движения и послужили причиной того, что у многих девушек закружилась голова и они оступились.

Помимо расположения к Паркерам, у леди Денем были свои причины не пренебрегать обществом миссис Гриффитс. Мисс Лэм была как раз такой юной леди, болезненной и богатой, какую она искала, и леди Денем свела с ней знакомство ради сэра Эдварда, а также и молочных ослиц. Как обернется дело с баронетом, еще предстояло выяснить, но что касается ослиц, то леди Денем вскоре обнаружила, что ее упованиям на прибыль сбыться не суждено. Миссис Гриффитс бдительно следила за тем, чтобы у мисс Лэм не появилось ни малейших жалоб или симптомов, при которых могло бы помочь молоко ослиц. «Мисс Лэм находится под постоянным наблюдением опытного врача, все указания которого должны неукоснительно исполняться»; миссис Гриффитс ни на йоту не отклонялась от врачебных предписаний, если не считать укрепляющих пилюль, изготовлением которых занимался ее кузен.