Ночной всадник - Макс Брэнд

— Ладно, черт меня побери, — процедил Джерри и добавил: — Порядок. Держи его голову, а я объезжу его без плети, правильно?

Барри рассеянно кивнул, его тонкие пальцы поглаживали бархатный нос жеребца, и он нежно разговаривал с конем — произнося, вероятно, те ничего не значащие слова, какие использует мать, успокаивая ребенка. Когда Стрэнн вставил ногу в стремя и подобрал поводья, черный конь вздохнул. Весьма неприятное зрелище, так собака поджимает хвост под занесенной плетью. Впрочем, конь скорее напоминал человека, брезгливо прикасающегося к нечистому животному. Толпа замерла, все улыбки исчезли. Джерри легко вскочил в седло, посидел, пробуя стремена. Они оказались коротковаты для нового всадника, но он решил не обращать на это внимания и, пониже надвинув шляпу на глаза, вытянул руку с плетью.

— Отпускай его! — крикнул Стрэнн. — Хэй!

Эхо от этого крика еще не затихло, когда Барри отступил от коня. Мгновение жеребец стоял будто прикованный. Он сильно дрожал и не отрывал горящих глаз от лица хозяина.

И тут произошло нечто невообразимое. Словно распрямилась часовая пружина. Жеребец вильнул крупом, и Стрэнн съехал влево. Прежде, чем Джерри успел выпрямиться, конь прыгнул, как на скачках, преодолевая барьер, и почти мгновенно набрал полную скорость. Промчавшись по улице недалеко, он опять взвился в воздух и приземлился на прямые ноги. Снова закрутился волчком и рванулся назад. Джерри изо всех сил натянул поводья, но ему мешали короткие стремена. К тому же все произошло так неожиданно, что он не успел подготовиться. Когда жеребец в очередной раз продемонстрировал сложный акробатический трюк, Стрэнна бросило вперед, его левая нога потеряла стремя, и он пулей вылетел из седла. Полное поражение! Джерри перевернулся в воздухе и приземлился в придорожную пыль. Сатана понесся к хозяину, оглядываясь на сидевшего в пыли наглеца.

Никто не рассмеялся, никого падение не обрадовало. Всё молча наблюдали за возвращением Джерри. О'Брайен смотрел на происходившее через дверной проем, теперь он положил руку на плечо одного из мужчин и прошептал тому на ухо:

— Будет беда, большая беда, Билли. Иди за Толстяком Мэтьюзом. Он сейчас замещает шерифа. Тащи его побыстрее сюда! Бегом!

Билли в последний раз взглянул на Стрэнна и заторопился по улице.

Человек, который умеет проигрывать и улыбаться, обычно считается самым благородным из побежденных, но улыбка Джерри, неторопливо возвращавшегося обратно, весьма обеспокоила окружающих.

— Однажды мы все оказываемся в пыли, — философски заметил он. — Но одна попытка ничего не доказывает. Я едва не справился с этим конем!

Барри повернулся к нему. Если бы в его лице мелькнула хоть тень насмешки, задира сразу бы выхватил револьвер, но в карих глазах по-прежнему светилось извинение.

— Мы не говорили о двух попытках, — сказал Барри.

— Мы говорим об этом сейчас, — процедил Стрэнн.

В толпе нашелся человек, слишком старый, чтобы представлять собой опасность, и, следовательно, способный вступить в переговоры со строптивым парнем, — О'Брайен.

— Джерри, ты сам выбирал правила игры. И проиграл. Думаю, тебе не стоит увеличивать свой проигрыш. Никто не играет дважды за одну ставку.

Светло-карие глаза Стрэнна посерели от душевного страдания, когда он переводил взгляд с О'Брайена на толпу, с толпы на Сатану, затем на кроткого хозяина коня. Нигде Джерри не встретил вызывающего взгляда или вспышки презрения, что позволило бы ему дать волю гневу. Он постоял, приходя в себя, но победили все же лучшие черты его характера.

— Пойдемте в салун, — пригласил он всех. — Выпьем и все забудем.

Глава 9

СХВАТКА

О'Брайен поближе придвинулся к Барри.

— Приятель, — быстро зашептал он, — ты влип. Ты влип хуже, чем можно придумать. Садись на своего коня и погоняй его плетью, пока не уберешься подальше от Браунсвилла. На твоем месте я больше не приближался бы к «Трем „Б“ ближе чем на один день пути.

Мягкие карие глаза расширились.

— Я не люблю толпы, — пробормотал Барри.

— Ты очень умен, сынок, — ухмыльнулся бармен. — Намного умнее, чем думаешь. Уезжай!

И он повернулся, чтобы войти в салун вслед за остальными. Но Джерри стоял в дверях, наблюдая, и заметил, что Барри отстает.

— Ты идешь? — спросил он.

— У меня дела, — мягко ответил Барри.

— У тебя здесь есть другое дело, — ухмыльнулся Стрэнн. — Понятно?

Барри тяжело вздохнул.

— Лучше я останусь, — пробормотал он и зашел в салун.

Джерри Стрэнн улыбнулся, продемонстрировав свои великолепные зубы. Когда Барри проходил мимо, забияка спокойно предположил:

— Вижу, с тобой у нас проблем не будет.

И он попытался схватить крепкой рукой более низкорослого противника. Странно, но Джерри промахнулся, так как Барри вывернулся из-под его руки, подобно волку, уворачивающемуся от тени падающей ветки. Никакого явного усилия, никакого внезапного движения напряженных мускулов, лишь одна плавность, которую почти невозможно заметить. И рука Стрэнна схватила воздух.

— Ты быстр, — заметил Джерри. — Если бы твои руки были бы такими же быстрыми, как и ноги…

Барри ждал, меланхолично поглядывая на противника.

— О, дьявол! — фыркнул Джерри и пошел к бару. — Выпей! — приказал он.

Из дальнего конца комнаты послышались крик и рычание.

— Волк! О Господи! — завопил один из мужчин.

Хозяин собаки тихо прошел через комнату и встал между псом и человеком, нервно схватившимся за револьвер.

— Он вам ничем не повредит. — Голос Барри звучал мягко, но убедительно.

— Черта с два, не повредит! — буркнул мужчина. — Он вцепился мне в ногу и едва ее не отгрыз. У него зубы как ножи.

— Ты ошибаешься, Сэм, — вмешался кто-то, — это не волк. Посмотри на него.

Огромное косматое животное прижалось к ногам хозяина и, опустив голову, украдкой заглядывало в лицо Барри. Достаточно было жеста, чтобы пес тенью скользнул в угол, свернулся клубком, положив голову на лапы, и блеснул зелеными глазами. Барри сел за стол неподалеку.

О'Брайен восторженно отправлял бутылки и стаканы вдоль стойки бара. Слышался звон стаканов и возгласы удовольствия.

— Плесни-ка всем горлодера, — заорал Джерри. — Всем, кроме одного. Кроме кого? Вот него! Эй, О'Брайен, лимонад для леди!

Раздался смех, весьма добродушный, вскоре сменившийся хором насмешек, но Барри спокойно подошел к бару и взял стакан лимонада. Когда остальные давились «огненной водой», он задумчиво потягивал свой напиток. За окнами поднялся ветер, он сотрясал отель и доносил отзвуки голосов, огибая углы и просачиваясь в трещины. Возможно, именно один из этих голосов заставил большого пса поднять голову и тихо заскулить. Услышав тот же звук, Барри выпрямился возле бара и слегка наклонил голову, но больше никто в салуне ничего не заметил. Барри поставил свой стакан.