По собственным следам - Роберт Хайнлайн

— Привет, Боб.

— Привет, Плакса. Возьмешь чек?

— На сколько?

— На двадцать долларов.

— Ну, могу рискнуть. А чек-то надежный?

— Не очень. Мой собственный.

— Тогда я могу вложить в него деньги, как в раритет, — она протянула ему деньги.

— Так и сделай, — посоветовал Вилсон. — Мои автографы станут большой редкостью, за ними будут охотиться коллекционеры. — Он взял деньги и направился в книжный магазин, который находился в том же здании. Большинство книг из списка нашлись на полках. Десять минут спустя он купил следующие книги:

«Принц» Никколо Макиавелли,

«Оборотная сторона выборов» Джеймса Фарлея,

«Майн Кампф» Адольфа Шикльгрубера,

«Как заводить друзей и оказывать влияние на людей» Дейла Карнеги.

Остальных книг в магазине не было. Вилсон направился в университетскую библиотеку, где он раздобыл «Недвижимость — пособие для брокеров», «Историю музыкальных инструментов» и толстый том «Эволюция моды». Последняя книга была роскошно издана, с многочисленными цветными иллюстрациями. Библиотекарь долго не хотел давать ее на дом, Вилсону лишь с большим трудом удалось его уговорить выдать ему книгу на двадцать четыре часа.

К этому моменту он был уже довольно солидно нагружен, поэтому зашел в небольшой магазинчик и купил две здоровенные подержанные сумки, в одну из которых сложил книги. Оттуда он направился в крупнейший музыкальный магазин города и провел там сорок пять минут, выбирая пластинки, стараясь, чтобы они обладали максимальным эмоциональным воздействием; при этом он не пренебрегал ни джазом, ни классикой. В результате у него получился довольно-таки странный набор: от Марсельезы и «Болеро» Равеля до Кола Портера и «Послеполуденного отдыха фавна».

Потом Вилсон купил самый дорогой механический проигрыватель, хотя продавец всячески уговаривал его выбрать электрический. Выписав чек, он упаковал все покупки в сумки и попросил продавца вызвать ему такси.

У Вилсона возникло неприятное чувство, когда он расплачивался чеком. Это был чистой воды обман — у него на счету не осталось ни гроша. Он сразу стал настаивать, чтобы они обязательно позвонили в банк, — ведь ему так хотелось, чтобы они этого не делали. И сработало! Вилсон подумал, что установил мировой рекорд по выдаче фиктивных чеков — на тридцать тысяч лет.

Когда такси остановилось неподалеку от той аллеи, где находились Ворота, Вилсон, горя от нетерпения, выскочил из машины и поспешил во дворик.

Ворота исчезли.

Он постоял несколько минут, тихонько насвистывая. Теперь он рассматривал свою хитроумную деятельность совсем под другим утлом — ответственность за выдачу фиктивных чеков вдруг перестала быть чисто гипотетической.

Он почувствовал, как его потянули за рукав.

— Послушай, старина, тебе нужна машина или нет? Счетчик-то не выключен.

— Что? А, конечно. — Он последовал за шофером и забрался обратно в машину.

— Куда поедем?

Ясности с этим вопросом у Вилсона не было. Он посмотрел на часы, но тут же сообразил, что его часы просто не могут показывать правильное время.

— Который час?

— Два пятнадцать, — ответил шофер. Вилсон переставил стрелки на часах.

Сейчас в его комнате идет такое веселье, что ему туда лучше нос не совать. Нет, домой он не поедет, во всяком случае, не сейчас. Подождет, когда его кровные братья закончат свои веселые игры с Воротами.

Ворота!

Они еще были в его комнате в четверть пятого. Если он правильно рассчитает время…

— Поехали на угол Четвертой и Маккинли, — сказал Вилсон, назвав перекресток, ближайший к своему дому.

Там он расплатился с шофером и оставил сумки на хранение на заправочной станции. Теперь ему нужно было убить два часа. Вилсон боялся уходить далеко от дома, чтобы не произошло какой-нибудь накладки.

В этот момент Вилсон вспомнил, что у него осталось одно незаконченное дельце, — времени более чем достаточно, чтобы разобраться с ним. Весело насвистывая, он прошел пару кварталов и остановился перед дверями квартиры номер 211.

В ответ на его стук дверь осторожно приоткрылась, а потом и совсем распахнулась.

— Боб, милый. А я думала, что ты сегодня целый день работаешь.

— Приветик, Женевьева. Ничего подобного — у меня образовалось свободное время.

Она бросила взгляд через плечо.

— Вот уж не знаю, следует ли мне пускать тебя — у меня даже посуда не вымыта и кровать не застелена — я ведь тебя никак не ждала. Я еще только начала краситься.

— Не будь такой скромницей. — Он шагнул мимо нее в квартиру.

Выходя от Женевьевы, Вилсон посмотрел на часы. Полчетвертого — еще полно времени. Он шел по улице, а на лице у него было выражение, как у канарейки, которая только что пообедала кошкой.

Вилсон поблагодарил служащего бензоколонки, дал ему четверть доллара за беспокойство, после чего у него остался одинокий десятицентовик. Он посмотрел на монетку, усмехнулся, подошел к телефону-автомату и набрал свой собственный номер.

— Алло, — услышал он в трубке знакомый голос.

— Алло, — ответил он. — Это Боб Вилсон?

— Да. С кем я говорю?

— Не имеет значения. Я просто хотел убедиться, что ты дома. Я так и думал, что ты должен быть сейчас дома. Ты попал в колею, приятель, в самую колею. — Широко улыбаясь, Вилсон повесил трубку.

В десять минут пятого Вилсон стал так нервничать, что больше уже не мог ждать. Пошатываясь под тяжестью двух набитых сумок, он зашагал к дому. Поднявшись по лестнице, он остановился перед дверью квартиры и услышал, как в комнате зазвонил телефон. Вилсон посмотрел на часы — пятнадцать минут пятого. Подождав три невыносимо долгих минуты, он открыл дверь и вошел в свою квартиру.

В комнате было пусто. Ворота были на месте.

Не останавливаясь, опасаясь только того, что Ворота могут в любой момент исчезнуть, пока он идет к ним, Вилсон покрепче перехватил сумки и шагнул в круг.

В Зале Ворот, к его несказанному облегчению, никого не было. Наконец-то ему повезло, с облегчением подумал Вилсон. Теперь ему нужно всего пять минут. Пять минут — больше он ничего не просит. Он оставил сумки рядом с Воротами, на тот случай, если ему придется быстро уносить ноги. Тут-то Вилсон и заметил, что у одной из сумок не хватает целого угла и из дыры торчит половина книги, перерезанной, словно гильотиной. Присмотревшись, Вилсон понял, что это «Майн Кампф».

Он не стал особенно жалеть о потере книги, но по спине у него пробежал холодок — Вилсон вдруг представил себе, что было бы, если бы на месте книги оказался он сам! Человек, разрезанный надвое, — и никаких тебе иллюзий!