Сокровище Черного моря - Александр Студитский

— В Феодосии он редко показывается, — сказал Смолин. — Я встретил его там всего два-три раза. Нельзя сказать, чтобы он был очень любезен.

"Ковалевский" шел мимо Коктебельского пляжа, усеянного разноцветными пятнами купальных костюмов и зонтиков. Но этот яркий пестрый пейзаж только раздражал Смолина.

Подавленное настроение профессора передавалось его ученикам. Ольга стояла, опершись на фальшборт[6], смотрела в волны, разбегающиеся под острым углом от форштевня[7] и думала.

Все складывалось не так, как ей хотелось.

Она приехала в Севастополь две недели назад, полная планов и надежд. Работа в лаборатории Калашника научила ее многому. Она быстро освоила его метод и разработала способ определения золота в малых количествах воды. Все казалось ей простым и ясным. В сущности, для промышленного использования в методе Калашника не хватало только одного условия — дешевых источников энергии. А в лабораторных условиях он казался исключительно простым и удобным. Ольга с увлечением приступила к исследованию. Но однообразная процедура определения золота в воде, взятой на различных горизонтах Карадагской впадины, уже начинала ее тяготить.

Конца этой работе не предвиделось. Смолин продолжал поиски. Изо дня в день, экспедиционное судно "Александр Ковалевский" выходило из Феодосийской гавани на запад. Метр за метром было обшарено все дно Карадагской котловины. Сегодня драгированию подверглись последние квадраты. Необходимо было принять какое-то решение. Но Смолин медлил. Это было так несвойственно его характеру, что привело бы Ольгу в недоумение, если бы она не догадывалась о причине такой медлительности. И именно эта причина мучила Ольгу.

Теперь ей казалось, что у нее недаром защемило сердце, когда она впервые увидела спутницу старика Радецкого. Она сердито отгоняла мысль, что это щемящее, тревожное чувство имело иную причину: просто она увидела человека, который ей почему-то казался знакомым и остался неузнанным.

Вечером, когда кончилось заседание съезда, у выхода опять, совсем близко, она увидела старика Радецкого и его изумительную спутницу.

— Это же киноактриса Валерия Радецкая, — сказал ей на ухо Ланин. Помните картину "Александр Пушкин"? Ну, так вот, она играла там Натали-жену Пушкина.

На следующий день, во время утреннего заседания съезда, Ольга не сводила с этой женщины глаз, любуясь ее прекрасным лицом и вспоминая ее игру в картине.

Первую встречу с Валерией Радецкой в Феодосии она пережила с тем же восторженным возбуждением. Но через несколько дней, вечером, на набережной, она встретила Радецкую в обществе Смолина. Он весело раскланялся с Ольгой, продолжая оживленно беседовать со своей спутницей. Сердце Ольги замерло от неопределенного чувства обиды. Она сказала чужим голосом: "Добрый вечер!" и прошла мимо. То, что профессор так близко познакомился с Радецкой, было для нее неожиданностью. Через день она увидела их еще раз на том же месте, и больше с ними не встречалась. Но Смолин продолжал исчезать по вечерам из маленького коллектива своих сотрудников. Все было ясно. И эта ясность вызывала у Ольги гнетущее чувство тоски и одиночества. "Нет, так долго продолжаться не может…" — с горечью подумала Ольга. Из раздумья ее вывел голос Смолина:

— Да! Необходимо принять решение.

Она покосилась на него с испугом.

— Какое же решение? — спросил Петров.

— А такое, что вместо кустарных поисков готового золотоносного растения, надо приступать к его созданию, — спокойно ответил Смолин.

— А поиски прекратить?

— Нет, зачем же, — пожал плечами Смолин. — Одна группа будет продолжать обследование всей литорали[8] черноморского побережья — до Батуми. А другая примется за работу в Севастополе. Ланин пишет, что для опытов с растениями все готово: аквариумы, источники освещения, снабжение водой и так далее. Шанс, предоставленный нам природой, использовать не удалось. Начнем применять наши обычные методы.

— Вы уже наметили объект для работы? — спросила Ольга, не глядя на Смолина.

Профессор сделал неопределенный жест рукой.

— Что ж. Я полагаю, объектом может стать любой вид багрянок Черного моря…

— Только багрянок?

— Да, объект будет выбран из этой группы. Не забывайте, что загадочная водоросль относится к багрянкам. И нет никаких оснований думать, что природа в руках человека откажется сделать вторично то, что она однажды осуществила самостоятельно. — И, словно разговаривая сам с собой, он негромко продолжал: — В сущности, все организмы в какой-то степени обладают способностью накапливать золото. Задача заключается в том, чтобы усилить эту способность… ну, скажем, в миллион раз.

— У вас уже есть план? — не унималась Ольга.

— Да. План обычный: во-первых, подобрать форму, с которой мы будем работать, во-вторых, заставить ее измениться в интересующем нас направлении, в-третьих, из наиболее отвечающих нашим требованиям экземпляров вывести стойкую расу золотоносного растения, и, в-четвертых, — поставить массовое воспроизводство этой расы. Понятно?

— Понятно, — ответила Ольга, улыбнувшись.

— Первая задача — выбор объекта — будет решена с учетом следующих обстоятельств, продолжал Смолин. — Это должна быть форма широко распространенная. Крупных размеров. Быстро растущая. Иначе никакого практического значения ее способность к накоплению золота иметь не будет. Словом, я не возлагаю надежд на такие маленькие кустики и наросты на прибрежных скалах, как немалион… кораллина… грациллярия… коллитамнион… — Смолин махнул рукой, — и им подобные, хорошо известные вам, Николай Карлович. Хотя, — он сделал многозначительную паузу, некоторые из них содержат довольно много золота… Но все же это не то, что нам нужно. — Он задумчиво посмотрел на показавшиеся вдали очертания Феодосии. — Это должна быть форма с продукцией биомассы, измеряемой тысячами тонн. Растение должно быть неприхотливым, доступным для добычи и распространенным на огромной площади… Словом… о каком растении я говорю? — обратился он к Петрову.

— Филлофора…

Смолин утвердительно кивнул головой и обвел внимательным взглядом своих сотрудников.

— Вы знаете, для чего используется филлофора? — спросил он Ольгу.

— Источник иода, — ответила она коротко.

— Совершенно верно. В России производство иода из этой водоросли было начато во время первой мировой войны, когда импорт иода был затруднен, а потребность в нем стала огромной. — Смолин опять посмотрел на своих слушателей, переводя взгляд с одного на другого. — У Менделеева, в его "Основах химии", я нашел указание, что присутствие иода в морской воде способствует растворению в ней золота, а выделению золота благоприятствуют органические вещества. Вот почему мне всегда казалось, что накопление иода морскими растениями должно сопровождаться соответственной концентрацией золота. И мы начнем работу с анализа живого вещества филлофоры. Я уверен, что мы обнаружим золото в количествах, конечно, пока непригодных для промышленного использования, но перспективных для наших исследований.