Одиночество зверя - Александр Аде
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хороша необыкновенно: черноволосая, коротко остриженная, с холеным лицом, хищным носом, миндалевидными глазами и накаченными, как шина, губами. Странно, что этакая фря выбрала в мужья заурядного подполковника в отставке, хозяина нескольких магазинчиков, торгующих метизами, который чуть не на двадцать лет старше ее. С такими данными она преспокойно могла стать как минимум женой местного, а то и столичного олигарха или крупного бюрократа.
– Прощай, – говорю ей, – покойся с миром. Ты уже не человек, ты прах, ты тень тени. Твой подполковник утешится, найдет другую подругу жизни и будет наслаждаться покоем и любовью. Отпусти его, не тревожь смятенную душу…
И вдруг мое сердце начинает биться сильнее, чаще, будто кто-то шепнул на ухо: «Теплее!.. Еще теплее!.. Горячо!!!»
Лолита – в серебристой водолазке, обтягивающей великолепную грудь, – сфотографирована по пояс. Но только теперь обращаю внимание на то, что у нее за спиной, – на бледно-желтый старинный особнячок.
Он явно мне знаком!
Я не вижу входной двери и названия фирмы, но почти уверен: именно в этом домишке располагается офис «Эрмитажа»! Именно здесь я встречался со Старожилом!
«Впрочем, – утихомириваю себя, – мало ли где захотела сняться прекрасная Лолита? Приглянулся ей симпатичный особнячок, выходец из позапрошлого века, и попросила мужа запечатлеть ее на фоне этой ветшающей прелести.
Не исключено. И все же, пожалуй, следует разобраться – так, на всякий случай: а вдруг АО «Эрмитаж» не чужая Лолите фирмашка?»
Автор
Озаренная тусклым солнцем кухонька. Финик блаженно отваливается от стола. Он сыт и доволен.
– Надо признать, Рыжая, ты отыскала прямой путь к моему большому и нежному сердцу.
Он любовно поглаживает свое вздувшееся брюшко.
Возможно, желая понравиться Рыжей, он снял цветастый халат. Теперь на Финике оранжевая футболка, надетая поверх рэперских штанов.
– Ты говорила, что папаша твой был богатеньким бизнесменом, а муж – ну, тот которого грохнули конкуренты, – еще богаче. Где же ты так готовить навострилась? На вилле у своего буржуя-муженька?
– Не было никаких вилл, – в порыве саморазоблачения выдыхает Рыжая. – И мужей не было. От меня мама в роддоме отказалась. Даже не знаю, какая она была. Даже фотку не видела. Мне сказали, совсем молоденькая. Так моя жизнь и покатилась по колее: сперва роддом, потом детдом. Сначала, лет до десяти, каждый Новый год просила Дедушку Мороза, чтобы мама приехала и к себе забрала. Потом стала загадывать, чтобы хорошие люди удочерили.
– А теперь что загадываешь? – интересуется Финик, который привык ко всему и ничему не удивляется.
– Замуж выйти. Без мужа мне кранты… Ты мне нравишься, Финик. А я тебе? Ты меня – немножко – лю?..
– Доконала ты меня, Рыжая! Ну, нравишься… чуть-чуть.
– А может, лю?..
– О-о-о! – хватается за голову Финик.
– Ты только скажи: «Рыжая, я тебя лю…»
– Бред! Я отношусь к тебе ин-ди-ффе-рен-тно. Знаешь такое слово?
– Нет.
– И не надо… Послушай, Рыжая, мне тридцать пять. Я уже старый. Вон – видишь? – плешивый. Зачем я тебе?.. Ну, лю… Довольна?
– Очень! Очень-очень!.. А ты на мне женишься, Финик?.. Можешь даже не отвечать. Потому что время придет – все равно женишься. Ты же без меня пропадешь.
– Ну, ты и хитра, рыжая.
– Я детдомовская!
– У тебя глаза круглые, как у кошки… Рыжая, я тебя лю…
– А я тебя лю… и блю!
– Нет, Рыжая, я тебя никому не отдам!
– А я и не отдамся!
– У нас будет куча маленьких спиногрызов, Рыжая! Маленьких рыжих фиников. И мы будем любить друг друга вечно!
В порыве восторга Рыжая стискивает в объятьях жирную шею Финика (он хрипит, задыхается, пунцовеет). Потом кричит, счастливо раскинув руки:
– С извращениями!..
* * *Королек
Звонок Пыльного Опера застает меня в «копейке», в тот самый момент, когда намереваюсь припарковаться неподалеку от оперного театра.
– Киллера мы идентифицировали, – цедит Пыльный Опер, едва не зевая. – Мужику за сорок, а на свободе, начиная лет с восемнадцати, был считанные месяцы. С молодости прибился к банде «южан». Душегуб чистой воды. Пуля вовремя его остановила.
– Есть у него жилье?
– Однокомнатная фатера. Досталась ему от отца с матерью. Родители – конченые алкоголики. Папаша из-за полбутылки водки грохнул жену, потом выбросился из окна.
– Не подскажешь адрес?
– Комбриговская, 62, квартира 6. Предупреждаю, наши ребята там уже побывали. Дупль-пусто.
– А зовут-то его как?
– Фамилия самая подходящая: Волков. Имя тоже нехилое: Владимир. То есть вместе получается: владеющий миром зверь. Но до зверя не дорос, так и подох хищным зверьком. Он у «южан» шушерой был, шестеркой. Умишком слабоват. Да, между прочим, кликуха у него совсем нестрашная, несолидная даже: Штырь… Кстати, если тебя все еще интересует семейка Марика. Мы, на всякий пожарный, это святое семейство проверили. Результатов никаких. Зато могу сообщить последнюю новость: старикан, дед Марика, на днях дал дуба.
– И кому достанется его состояние?
– Как кому? Дочери, само собой.
– Погоди, а Вера Усольцева? – спрашиваю обиженно, как ребенок, точно не Даренку, а меня оставили с носом.
– Ну, ты даешь! Какая еще Усольцева? Ее имя даже не упоминается…
Пыльный Опер пропадает. Только что монотонно дудел в мое правое ухо – и вот уже нет его, а я, как пригвожденный, торчу в «копейке» и таращусь на строгое, изысканно-классическое здание оперного театра, свежевыкрашенное в светло-сиреневый цвет.
Перелистав засаленный потрепанный блокнот, нахожу нужную запись и набираю номер.
– Акционерное общество «Эрмитаж», здравствуйте, – нежно обращается ко мне девичий голосок.
– Здравствуйте. Мебельный салон «Негоциант». У вас работает Лолита Пояркова?
– Извините, а зачем вам эта информация? – осторожненько интересуется голосок.
У меня сбивается дыхание: значит, Лолита трудилась в Старожиловском «Эрмитаже»! Сквозь туман начинает брезжить нечто очевидное, но пока еще невероятное.
– Видите ли, Пояркова взяла в кредит стенку для гостиной и уже второй месяц не выплачивает проценты. Она предоставила два контактных номера. Первый – своего сотового телефона. Второй – рабочего, вот этот.
– Странно, что она дала этот телефон, – недоумевает девчушка. – У нее имеется свой, в ее кабинете… ой, то есть был… – И добавляет с подобающей долей сожаления: – Она умерла.
– Вот оно как… – придаю своему голосу интонацию скорби и глубокого соболезнования.
И тут же по-деловому спрашиваю, какая была смерть, естественная или насильственная?
– Пояркова попала в автоаварию. Ужас! Раз – и нет человека. – И зачем-то добавляет: – Лолита работала у нас экономистом.
– Никогда не знаешь, как закончится твое существование на этой земле, – задушевно-философски заявляю я. – Так что же мне делать-то? Кредит надо возвращать.
– А вы поговорите с ее мужем, – советует голосок. – Где он живет, вам, конечно, известно. Он человек состоятельный. К тому же бывший военный, а офицеры – люди чести. По себе знаю: у меня отец в армии служит. Майор, начальник штаба полка. Заплатит обязательно.
– Это вы хорошо придумали. Непременно так и поступлю…
За стеклами «копейки» слабо светится под мрачноватым небом оперный театр – весь воздушный, узорчатый.
Бессмысленно пялюсь на это чудо архитектуры и лениво размышляю.
Итак, Лолита действительно озаряла своей обольстительной персоной полутемные закоулки АО «Эрмитаж».
Собственно, что это мне дает?
Просто странное и тревожное совпадение: Веркиным любовником был когда-то Старожил. И погибшая Лолита трудилась у него же.
Совпадение?
Ох, не люблю я совпадения!
Поэтому и намерен разобраться со смертью Лолиты.
Конечно, я мог бы обратиться к ее супружнику подполковнику, но тогда придется врать насчет художника.
Значит, надо идти в обход.
А где он, этот обход?
Напроситься на аудиенцию к Старожилу? А какой смысл? Ровнехонько никакого. Бывший зек просто пошлет меня подальше, на чем наше рандеву и завершится.
Конечно, можно поближе познакомиться с голоском, который так мило со мной щебетал. Девчурка наверняка любопытная и знает немало сплетен о сослуживцах из АО «Эрмитаж». Если пригласить ее в кафушку или ресторан, то она (под вкусный харч и хорошее вино) выложит о Лолите Поярковой все, что имеется в загашнике. Но я уже не тот. Любезничать, строить глазки, это сегодня не по мне.
Собственно, «внутриэрмитажные» слухи мне не так уж и важны…
Немного еще поразмыслив, звоню Акулычу.
– Тебе известно что-нибудь о семье Карповича по прозвищу Старожил?
– Само собой, – басит в трубке Акулыч. – Ентот хлопчик нам, ментам, не чужой. Сидел с самого малолетства, много и упорно. А семья у него простая: он да супружница евоная. Промежду прочим, она – младшая дочурка самого Хеопса.