Крестовый поход в Европу - Дуайт Эйзенхауэр

Одним из наших жалких жестов в этом направлении было содержание военных атташе в большинстве столиц иностранных государств, а поскольку государственных средств на оплату необычных расходов должностных лиц такого рода не выделялось, то на должности атташе можно было назначать только офицеров с независимым материальным положением. Как правило, это были достойные и обеспеченные люди, но многие из них не знали даже азов разведывательной работы.

Результаты деятельности таких атташе были плачевными. Положение еще больше усугублялось тем, что по установившемуся порядку существенным обстоятельством для назначения на руководящие должности в разведывательном управлении военного министерства являлся срок работы в качестве военного атташе, а не личные способности.

Отношение к разведке как к пасынку в системе генерального штаба подчеркивалось многими фактами. Например, число генеральских должностей внутри военного министерства было настолько ограничено законами мирного времени, что одно из основных управлений постоянно возглавлялось полковником. Это обстоятельство само по себе, может быть, и не имело серьезного значения, поскольку куда предпочтительнее назначать на эту должность высококвалифицированного полковника, чем посредственного генерала. Однако такая практика ясно указывала, как недооценивалась в армии разведка. Это находило свое отражение и в наших военных учебных заведениях, где слушателей обучали только некоторым вопросам техники ведения разведки на поле боя, а более широкие аспекты разведывательной работы почти полностью игнорировались. У нас имелось всего несколько человек, способных квалифицированно анализировать ту информацию, которая попадала в поле зрения военного министерства, и особенно это касалось того, что превратилось в самую суть разведывательных исследований и анализа, а именно промышленности.

В первую военную зиму эти явные пороки стали серьезной помехой в работе. Вначале разведывательное управление не могло ни составить четкий план работы своей организации, ни выбрать ту часть информации, которая казалась существенной для определения целей и возможностей наших противников. Начальник разведывательного управления обычно являлся в управление военного планирования и со скучающим видом спрашивал, не может ли он быть чем-либо полезен нам.

Рвение, с которым мы ухватывались за каждую крупицу казавшейся нам правдоподобной информации, особенно проявилось с прибытием в Вашингтон полковника Джона Ретея, находившегося в начале, войны в Румынии в качестве нашего военного атташе. Полковник был исключительно энергичным офицером, одним из наших лучших атташе. После того как в ноябре 1940 года Румыния присоединилась к державам «оси», он был интернирован и через нейтральный порт отправлен в США.

Оперативное управление, узнав о приезде Ретея, немедленно запросило у него сведения о противнике. Полковник был глубоко убежден, что германская военная мощь еще не полностью пущена в дело и она настолько велика, что Россия и Великобритания наверняка потерпят поражение до того, как Соединенные Штаты смогут эффективно вмешаться в войну. По его мнению, у немцев в то время было в резерве 40 тыс. самолетов с обученными экипажами, готовых в любой момент для ввода в действие. Он считал, что эти самолеты были изъяты из развертываемых сил с целью их использования во время вторжения в Англию. Он также считал, что у немцев достаточное количество резервных дивизий, еще не введенных в боевые действия, чтобы осуществить успешное вторжение на Британские острова.

В оперативном управлении мы не могли поверить утверждениям Ретея относительно находившихся в оперативной готовности 40 тыс. самолетов. Русские только что остановили немецкие войска под Москвой, и мы были уверены, что никакая армия, обладая оружием такой подавляющей силы, не стала бы держать его в резерве только ради планов будущего использования, особенно когда применение этого оружия обеспечило бы разрушение и захват такого важного объекта, как Москва. Конечно, было очевидно, что если немцы действительно располагали столь громадными резервами, то любая попытка вторжения на Европейский континент путем высадки десантов с моря наверняка потерпела бы неудачу.

Однако информация, которая дошла до нас уже после войны, показала, что сведения Ретея и его выводы относительно резервных дивизий имели достаточные основания. Захваченные после войны в Германии материалы показывают, что летом 1941 года Гитлер планировал использовать только 60 дивизий в качестве оккупационных сил в завоеванной России, а огромное количество высвободившихся таким образом дивизий направить на Ближний Восток. Кажется очевидным, что немецкое верховное командование считало, что у него вполне достаточно сухопутных сил для выполнения любой задачи.

Никто так остро не осознавал наши недостатки в области разведки, как генерал Маршалл. Стремясь улучшить работу разведки, он 5 мая 1942 года назначил начальником разведывательного управления генерал-майора Джорджа Стронга, человека острого ума, энергичного и решительного.

Теперь, уже не имея затруднений в деньгах, Маршалл делал все возможное, чтобы исправить положение, сложившееся в результате длительного пренебрежения разведкой; однако никакие деньги или срочные усилия не могли помочь быстро создать по всему миру разветвленную разведывательную сеть. Тем не менее вместе с управлением стратегических служб генерала Уильяма Донована генерал Стронг постепенно начал создавать систему, которая в конечном счете превратилась в огромную и эффективную организацию. К счастью, в первые дни войны англичане на основе предыдущего опыта войны были в состоянии обеспечивать нас важной информацией о противнике.

В силу характера работы в военном министерстве мы все оказались в постоянном контакте со штабами других американских видов вооруженных сил и с представителями союзных держав в Вашингтоне, поскольку всегда возникала необходимость координации усилий в промышленном производстве и проведении боевых операций; все театры военных действий были взаимосвязаны, особенно когда их требования касались возможностей промышленного производства страны. Происходили частые встречи между начальником штаба армии и начальником штаба ВМС адмиралом Гарольдом Старком, а позднее — со сменившим его адмиралом Эрнестом Кингом.

Помощники начальника штаба армии США, в числе которых основными были генерал Сомервелл, генерал-лейтенант, позднее генерал армии, Генри Арнольд, генерал Макнерни, почти ежедневно встречались с соответствующими их должностными лицами из министерства военно-морских сил, стараясь выработать сбалансированные решения, ознакомиться с ходом подготовки личного состава в учебных центрах и выпуском военной продукции американской промышленностью. Таким образом, при работе в военном министерстве у каждого из нас неизбежно складывалась полная картина глобальной войны.