Акула - Андрей Кивинов

– Да сам и рассказал!

– Нет…

Прецедент, действительно, имел место, за месяц или два до того, как родилось «акуловское дело». В Северном РУВД о нем было известно многим. Во время очередного рейда Акулов, и правда, выбил дверь в квартиру Новицкого. Наркотиков найти не удалось, краденых шмоток тоже, то есть оперативная информация не подтвердилась, и, с точки зрения Уголовного кодекса, Андрей, незаконно проникнув в чужое жилье, допустил превышение власти. Сам Акулов преступлением это не считал.

– Как выглядел тот, который из моего управления?

– Обыкновенно.

– Не умничай.

– Ну, лет двадцать пять. Невысокий такой, плотный. Волосы очень светлые, вьющиеся, назад зачесаны. Кожа на лице какая-то красная, глаза – как у рыбы…

Описание соответствовало внешности Борисова. В уголовном деле ни одной бумаги с его подписью не было, все оформляли опера УСБ. Тем не менее получалось, что он приложил руку к посадке Акулова. Андрея это не удивляло, такие мысли возникали и раньше, вот только доказательств не хватало. Теперь они вроде бы были. Но как ими распорядиться? Оттащить Новицкого к следователю, чтобы он дал новые показания? А потом охранять, пока дело не будет «закрыто» окончательно, чтобы Борисов с компанией не наехал, не заставил взять слова обратно?

– Ты чего на суд-то не пришел?

– А мне это надо?

– Что, и не искал никто?

– Может, и искали. Да только где меня теперь отыщешь? Квартиры-то я лишился…

– А ну-ка, расскажи.

Новицкий посмотрел исподлобья, отвернулся и долго молчал. Акулов почувствовал, что в «квартирной истории» для наркомана заключено самое важное. Не потому, что тот лишился крыши над головой – было что-то еще, гораздо более существенное.

– Рассказывай, не рассказывай . – все очень просто. Вскоре после вас и меня закрыли. За воровство якобы. Подстава полная! Пришел ко мне домой один кореш, попросил рюкзак оставить, пока он героином разживется. Обещал и мне принести. Я согласился, даже не посмотрел, что в этом рюкзаке, бросил его в коридоре и пошел «баян» готовить. Через пять минут влетают опера, хату ставят на уши, меня – тоже. Что интересно – все полностью официально, понятых вперед себя запустили, санкцию на обыск показали. Находят, конечно, этот долбаный рюкзак, а в нем – зеркала автомобильные, магнитолы. Все – с крутых тачек. Да я б к таким в жизни близко не подошел! Мне, естественно, никто не верит. Говорю, подождите, сейчас хозяин всего этого барахла придет, с него спрашивайте, а они только смеются. Уволокли в отдел, попинали там с легонца, оформили. Выясняется, что на одной из тачек, которую днем раньше «опустили», мой отпечаток пальца остался. Да что я, полный дебил, не знаю, что мои пальцы в каждой картотеке есть? Короче, закрыли меня, никто оправданий слушать не стал. Ладно, думаю, тюрьма – дело привычное. Глядишь, на суде и отпустят, а я к тому времени как-нибудь «переломаюсь»: помереть не дадут, а героин там столько стоит, что мне и не снилось. Неделю отсидел спокойно, а потом такое началось! Сначала Ленка, жена моя, на свиданку пришла. Никогда такого прежде не было, я сразу насторожился, а уж когда лицо ее увидел, сразу понял, что дело неладно. Да только не добился от нее ничего, не было возможности поговорить как следует. Ленка мне только сказала, что своими подвигами я ее достал окончательно, и она со мной разводится. Сказала и ушла, а через несколько дней мне сообщают, что суд наш брак расторгнул. Такое вообще бывает? Я просто охренел! Потом меня в «прессуху» переводят. Если б «явку» по кражам выбивали, я бы понял, так нет, просто издевались. Такого натерпелся… Думал, пора с собой кончать – да как там кончишь, кругом народ, и все за мной следят. Ни в петлю влезть, ни лезвием по венам. Дней пять все это продолжалось. Спать мне вообще не давали, жрать – тем более. А через пять дней вызывают меня в следственный кабинет, а там вместо следака моего сидят два бугая, незнакомые, по рожам видно – из бандитов. Спросили, как самочувствие, другие вопросы дурацкие позадавали, а потом объясняют, что один из них – хозяин машины, которую я обокрал, и, соответственно, должен я теперь по жизни. За материальный и моральный ущерб. А поскольку ничего у меня, окромя квартиры и собственной задницы нет, то и расплачиваться придется тем или этим.

– Ты, конечно, предпочел отдать квартиру?

– А вы бы согласились на второй вариант?

– Я бы не оказался в такой ситуации.

– А я вот попал. Сколько раз себя проклинал! Если б не поддался тогда, не написал эту кляузу – ничего бы не произошло.

– Это ты зря говоришь. Как меня по большому счету посадили вовсе не из-за твоей писульки, так и ты влетел… Видишь ли, Олег, это – итог всей твоей жизни. Так же, как арест, – моей. Не надо валить на других, корни всех бед в нас самих спрятаны, только мы понимаем это слишком поздно. И хорошо, если вообще понимаем. Продолжай.

– Мне поставили простую вилку. Или отказываюсь от квартиры, или меня, для начала, «опускают». Дали сутки на размышление, на следующий день пришли снова, и я согласился. Нет, до самого страшного дело не дошло, но когда меня ночью перегнули через шконку и член к заднице подвели, я понял, что шутить никто не станет. И раньше это понимал, а в тот раз… прочувствовал до самых печенок. Хата у нас с Ленкой была в частной собственности, но прописана только она одна. Меня, когда последний раз судили, выписали – был в те времена такой закон. А как откинулся, я к своим родителям прописался, в Старославянск. Там проще это было оформить, да и возраст у них уже… Вы же помните, Андрей Витальевич, нашу квартиру? Трехкомнатка, старый фонд, она Ленке по наследству от дяди осталась, он у нее профессором был, ботанику преподавал. За нее тысяч семьдесят пять можно было сорвать.

– В таком состоянии?

– Ну, пятьдесят. Мы с Ленкой еще раньше думали от нее отказаться, на черта нам такие хоромы? Да и с милицией, на новом месте, было бы проще.

Пока узнают про нас, пока руки дойдут, чтобы нами заняться. Может, и договориться бы удалось, не все же такие, как вы! Когда я согласился, эти быки пообещали оплатить адвоката, который на суде меня вытащит, и счет нам с Ленкой в сберкассе открыть, пять тысяч на него положить. Короче, написал я доверенность, в спецчасти ее оформили, начальник тюрьмы заверил – все по закону. Естественно, ни денег, ни адвоката. Кинули по полной программе. Хорошо, хоть из «прессухи» меня в нормальную хату перевели. Освободили без всяких взяток, судья и сам разглядел, что дело тухлое. С учетом моей биографии вчистую освободить меня не решились, выписали отсиженный срок. Вышел, Ленку нашел. Ей эти бандюганы тонну баков все-таки дали, так что она какое-то время комнату снимала, а потом, когда деньги кончились, к матери подалась. Меня и видеть не хотела, считала, что это я во всем виноват.. Когда развод оформляла, девичью фамилию взяла. А если честно, Андрей Витальевич, на вас она грешила.

– Думала, что я за кляузу так отомстил? Поэтому и в ментовку не обратилась?

– Ей сразу сказали, что там никто ее и слушать не станет. Мало того, что наркоманы, так еще и опера в тюрьму посадили; кто ж за таких заступится?

– А ты, значив, в моей честности не сомневался?

Новицкий помолчал. Ответил рассудительно и как-то очень просто, как будто речь шла о грязном червонце, а не о квартире стоимостью в полтора миллиона рублей:

– Какая теперь разница, сомневался я или нет? Если вы с ними заодно, то мне уже хуже не будет. А если нет – глядишь, и поможете. Я тоже в долгу не останусь.

– Да? По-твоему, мне больше нечем заняться? Мысленно Андрей прикинул варианты. До работников СИЗО, из которых кто-то непременно должен быть связан с бандитами, добраться сложновато, но у себя в районе можно пошуровать. Вот только надо ли это делать?

Рассказу Новицкого он верил ровно наполовину. О том, что в тюрьме, иной раз, «разводят» арестантов на квартиры, доводилось слышать и раньше. Но устраивать провокации с подбрасыванием вещдоков и дактилоскопированием – зачем такие сложности, если можно было с неменьшим успехом обработать Олега на воле? Так что сел он, скорее всего, за «свою» кражу, а уж потом кто-то головастый догадался, какую пользу из этого можно извлечь. Разве что…

– Тебя кто задерживал? Часом, не тот же малый с рыбьими глазами, который и по мою душу приходил?

– Нет, с тем бы я договорился.

– Сомневаюсь…

– Поможете, Андрей Витальевич?

– Сколько времени прошло, не считал? Квартира десять раз хозяев поменяла. Тебе сейчас не опер, а волшебник нужен. Да и какой мне от тебя прок?

– После освобождения, когда Ленка меня послала, я к своим родителям хотел податься. Потом решил: они сына нашего нянчат, на кой черт я еще нужен? Остался здесь… На чердаке живу, верчусь помаленьку. Сам не ворую, но много чего интересного могу порассказать.

Акулов посмотрел на наркомана скептически: