Превращение - Дженнифер Арминтраут

Конечно, Джон Доу не был таким чувственным. Каким-то образом мое физическое влечение к Натану заставляло его казаться еще более опасным.

Но он не напал на меня. Он просто вторгся в мое личное пространство и разрушил мою комфортную зону.

Он наклонился так, что наши носы почти столкнулись.

— Как я узнаю, что ты не дурачишь меня, чтобы получить возможность вернуться к Киру под его защиту?

— Потому что пока ты не упомянул об этом, подобная мысль не приходила мне в голову, — не знаю, ожидал ли он, что я съежусь или заплачу, или растаю в его руках, но, судя по яркому блеску его глаз, я его удивила.

— Дай мне пару недель. Ты можешь даже следить за мной. В конце этого срока я дам тебе ответ.

— Или ты будешь кричать от боли, — Натан снова попытался запугать меня, но я была уверена, что сегодня он не убьет меня. Что-то в том, как он осматривал мое тело, как он делал это сейчас, грубыми и голодными глазами, говорило мне, что женщины — его слабое место. Или твердое место, зависит о того, как вы смотрите на это.

Намеренно медленная улыбка появился на моих губах:

— Разве я похожа на девушку, которая сбегает от проблем?

Он скрестил руки на груди:

— Ты сбежала от Зигги.

Туше.

— Да, но у Зигги был топор. Ты собираешься убить меня голыми руками?

Он усмехнулся:

— Я очень хорошо умею работать руками.

Чертовы гормоны, Бэтмен.

Дверь в комнату Зигги распахнулась, и Натан немедленно отступил. Парень как фурия ворвался в кухню, показывая Натану средний палец.

— Знаю, знаю. У меня с утра уроки, я должен отдохнуть, — пробормотал подросток. — Нужно прочитать "101 ключевую идею психологии"[31], а для этого нужно сначала проснуться. Я просто сделаю сэндвич перед сном.

— Сном? — тупо спросила я, глядя на часы. Десять минут одиннадцатого. — Мне надо идти.

Натан последовал за мной до дверей.

— Ты не думала, что то, что ты делаешь, заставит Кира искать тебя.

Не думала.

— Я скажу ему, чтобы убирался, и что поняла намек, — ответила я. Мое беспокойство проскользнуло в вымученном смешке.

Мысль, что я была на кровном уровне связана с монстром, который атаковал меня, оказалась невыносимой. Мало того, что он вторгался в мои кошмары. Его кровь тоже стала частью меня.

Натан изучал мое лицо в течение секунды, а я в ответ смотрела на него, не в состоянии разглядеть ни одной эмоции. Он, вероятно, практиковался в скрывании своих чувств так долго, что даже сам не смог бы обнаружить их. Отведя взгляд, он протянул мне пальто.

— Если тебе что-то будет нужно, у тебя есть мой номер. И это, — сказал он и протянул «Сангвинар».

Одной рукой я взяла книгу, а другой неуклюже попыталась застегнуть пальто. Натан подошел сзади, чтобы помочь, и понадобилось все мое самообладание, чтобы не прислониться к нему. Что я могла сказать? Прошло много времени с тех пор, как я занималась с кем-то опасным, псевдо-сексуальным флиртом.

— Спасибо, — тихо произнесла я, опуская ладонь на дверную ручку.

— Еще одно, — сказал Натан. — Если тебе потребуется кровь, пожалуйста, приди ко мне. У меня всегда есть небольшой запас. Просто не выходи на улицу поздно. Днем, я имею в виду. На самом деле, тебе, наверно, стоит начать полностью избегать этого времени суток. Уверен, через некоторое время, даже если ты не будешь питаться, перемены завершатся сами собой. Я всегда здесь, если тебе понадобится… помощь.

— Спасибо, но у меня нет желания пить кровь.

— Ты скоро почувствуешь его, — предупредил Натан, пока я спускалась по лестнице.

— Почувствую что? — я была более заинтересована видом снега на земле, чем его зловещим тоном.

— Голод. Ты почувствуешь голод.

ГЛАВА 4

Когда Кэрри встретила Далию

Я не придавала большого значения предупреждению Натана, пока однажды ночью не почувствовала голод.

Я провела неделю, изо всех сил пытаясь жить так, как будто ничего не изменилось, и собиралась насладиться, возможно, последними днями в своей жизни, прежде чем подчинюсь приговору «Движения». Конечно, я читала «Сангвинар». Он был таким же сухим и викторианским, как «Властелин колец». Я напомнила себе, что мое дальнейшее существование зависело от прочтения этой конкретной книги.

Каждую ночь Натан звонил, чтобы проверить меня. Я проклинала себя за то, что мой номер был в справочнике. Иногда он звонил после моего ухода на работу, и скоро я обнаружила, что не могу дождаться окончания смены, чтобы услышать его голос на автоответчике. Но к концу недели каждую свободную минуту — нет, все время — я думала о крови.

Чтобы выдержать ночные смены в госпитале, мне приходилось постоянно перекусывать. Кофе, пицца, попкорн, все с сильным запахом, чтобы перекрыть аромат крови. Некоторые медсестры отпускали завистливые замечания о моей способности так много есть и не толстеть. Я едва слышала их. Все заглушало отвратительное биение их сердец.

Кровь стала всепоглощающим безумием. Я принимала огромное количество жестких мер, чтобы обеспечить безопасность каждого вокруг меня. Во время своих частых перерывов я запиралась в ванной для персонала и использовала бритвенное лезвие, чтобы сделать маленькие, неглубокие надрезы на внутренней поверхности руки, а затем слизывала выступавшую оттуда кровь. Это плохо утоляло жажду, а в результате эти царапины возбудили интерес ординаторов из психиатрии. Я потратила много времени, избегая их и их ласковых приглашений поговорить о моем «восстановлении».

Несмотря на голод, я не могла даже подумать о том, чтобы пить человеческую кровь. Раз или два, в отчаянии, я тайком забирала пробирку с кровью, взятой на анализ у пациента, и приносила ее домой. Но угроза крошечных вирусов, только и выжидающих момента, когда они смогут обосноваться в моем организме, вызывала дрожь. Я выливала кровь в раковину и разбивала пробирки.

Мой вес резко падал. Я потеряла десять фунтов за три дня и чувствовала себя усталой и измученной. Куда бы я ни приходила, звук человеческих сердец, перекачивающих кровь по толстым голубым венам, сводил меня с ума.

«Сангвинар» советовал кормить пленных вампиров сырым стейком. Кто бы это ни написал, он абсолютно точно никогда не видел выпуск 20/20[32], где рассказывалось о болезнях на скотобойнях и кишечной палочке.

Ночи, свободные от дежурств, были еще хуже, чем ночи, когда мне приходилось работать. По крайней мере, в госпитале я заставляла себя концентрироваться на чем-то еще, кроме голода. В одну особенно плохую ночь я наконец сдалась и отправилась обратно на Уэлси-авеню. Слезы струились по моему лицу, пока меня неудержимо трясло за рулем, как какого-то наркомана, отчаянно нуждающегося в дозе.