Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга четвертая - Владимир Колотенко

– Как ваш Алан, – говорит Лена. – Зачем же он так ушёл? Ты можешь мне объяснить? Хотя, знаешь, умереть в Космосе на виду у всего человечества… Это, знаешь… Ты можешь мне объяснить?

– Нет… Нет… Ума не приложу…

– Странно…

– Да, – говорю я, – странно…

Я же уже рассказывал про Алана!

– А ты бы так смог? – спрашивает Лена.

– Воды, – прошу я, кивнув на пустой стакан, – налей мне, пожалуйста.

Лена наливает и подает мне стакан, я выпиваю до самого донышка.

И продолжаю:

– … наши эмбрионы плавали во взвешенном состоянии в питательной среде, привязанные искусственными пуповинами к стенкам своих маток. На человека, впервые попавшего в этот необычный родильный зал, эта картина произвела бы жуткое впечатление. Мы не были новичками, мы видели это, как сказано, каждый день с рассвета до заката и от зари до зари, поэтому нас ничто поразить не могло. Наше внимание было приковано только к показаниям приборов, которые на протяжении вот уже целого месяца свидетельствовали о том, что апостолы наши чувствуют себя превосходно, развиваются, растут как на дрожжах и набираются, набираются сил. Пока ни один прибор не протрубил тревогу, пока все шло стабильно и гладко. Тем не менее, мы ни на минуту не могли позволить себе расслабиться. Очень высока была ставка. Даже в минуты коротких передышек нас не оставляли мысли о будущем. Все мы ждали той минуты, когда первый наш подопечный звонким веселым криком известит мир о рождении новой эры. Это мог быть и Ленин, и Эйнштейн, и Леонардо да Винчи, да кто угодно, кто окажется самым прытким и нетерпеливым. Хотя по нашим расчетам первым должен стать Соломон. Именно ему мы планировали вручить ножницы и право перерезать ленточку и впустить жаждущее перемен человечество в Новый Свет.

– Ты говорил Ленин и Папа, – говорит Лена.

– Правда? Кажется, так и было! Но это не суть важно. Нам казалось, что мы теперь крепко держим в руках дерзкие дрожащие вожжи стремительно несущейся вперед колесницы. Мы были убеждены, что не соскочит колесо, не лопнет подпруга, не срежется с копыта подкова. Мы были так уверены, так обнадежены!

– Слушай, – сказал как-то мне Жора, – мне сегодня такое приснилось…

Он взял меня за локоть и заставил смотреть ему в глаза, чтобы видеть мою реакцию на свое откровение.

– Ну, – сказал я, внимательно глядя на него, – и что же?

– Мне приснилось, что я пишу письмо…

Он сделал паузу и, не сводя с меня глаз, крепко сжал мой локоть. Мы стояли напротив и словно гипнотизировали друг друга. Я понимал, что главного он еще не сказал, и ждал, не отводя взгляда.

– …письмо Богу, – наконец тихо сказал он и сжал мой локоть до боли, так, что

я невольно попытался выдернуть руку из его лапищи. Он не отпускал.

– Определенно, – добавил он, – Богу. И, не зная за что, прошу у него прощения.

– Мы все тайно просим у Него прощения, – сказал я, – мы ведь знаем свои

грехи.

– Да уж… знаем. А знаешь…

– Руку-то отпусти, – взмолился я.

– На, – сказал Жора, отпустив мой локоть, точно давая мне свободу, – держи.

Нам казалось, что мы уже прощены и Он благословил нас на наши праведные дела. Вселенная признала наши усилия плодотворными и не чинила нам никаких преград. Мы это знали по первым проявлениям первых минут жизни наших малышей. Дело в том, что в качестве наполнителя питательных сред мы использовали не обычную воду, а реликтовую, живую, которую в замороженном виде тоннами льда привозили нам в рефрижераторах из далекой Сибири. Именно воде, как утверждал Леонардо да Винчи, дана была волшебная власть стать соком жизни на земле. Но есть вода и вода. И именно эта, сибирская разновидность воды, наполняя жизненное пространство ДНК, является информационным рецептором команд Вселенной. Она, только она слышит божественный шепот Космического Разума, только ей дана блажь первой на земле ведать Его согласие и право на будущее существование каждого живого существа. А раз так, то теперь сама Вселенная защищала от неудач наше дело тем, что запретила вмешательство в работу своей информационной системы кому бы то ни было постороннему. Мы отдали себя в руки Богу, приютились в Его Ладонях…

– И что Он ответил? – спросил я.

– Кто?

– Бог.

– Еще не было почты, – сказал Жора.

Глава 19

Так подробно о городе в кратере Анд я ей так и не рассказал.

– Это так интересно!..

– Ничего особенного, – говорю я.

– Ты, правда, возьмешь меня с собой? – спрашивает Юля.

– Определенно! – говорю я.

Это Жорино «Определенно» работает безотказно.

– Обещаешь?

– Даю слово.

Тогда с Жорой мы чуть было не погибли.

– А знаешь, что меня больше всего поразило в Китае?

– Что?

– Стихи на тротуаре.

Да, я тоже был поражен. Китайцы влажной кистью рисовали на разогретых солнцем тротуарных плитках стихи-иероглифы, которые тут же испарялись, становясь достоянием неба.

Я поднимаю стекла в салоне автомобиля и включаю кондиционер. Здесь с самого утра жара такая, что даже бешеной скоростью ее не победишь. Мы выспались, ночь прошла спокойно, а каким будет день, мы даже думать не хотим.

– Я бы чего-нибудь выпила, – говорит Юлия.

– Сок, кофе?..

– Ты вчера так и не показал мне ту стену.

– Теперь только завтра, – говорю я, – может быть, завтра…

У той стены меня расстреливали в упор. Это было три года тому назад. Теперь здесь другое правительство, другие порядки…

– А где ты тогда прятался?

– В храме, – говорю я, – километрах в семи отсюда.

– Вон там, кажется, можно выпить кофе…

Юля снимает очки, чтобы получше разглядеть придорожный ресторанчик на открытой площадке.

– Я вижу, – говорю я.

От смерти меня спасла чистая случайность. Об этом я Юле не рассказываю. Жена царька этой задрипанной страны встала за меня грудью. Потом я ее по-царски благодарил…

Мне, конечно, все это было очень интересно! Но зачем Юле об этом знать.

– Знаешь, – говорит Юлия, – мне терять нечего, я решилась!

– Прекрасно!..

– Завтра же едем, – предлагает Юлия.

– Сегодня!..

Она в нерешительности.

– Сегодня? Нет, правда? Ты не шутишь? Я не всегда понимаю, шутишь ты или нет.

Ей, считает она, терять нечего, а вот я не желаю ее терять.

– Да, – говорю я, – правда. Вылетаем через час.

– Через час?.. Ты заболел? Слушай, ты – ненормальный…

– Милая моя, – говорю я, воруя у Чехова, – здоровы и нормальны только заурядные, стадные люди. Если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо.

– Ты мне так и не сказал, – говорит Юля, – что ты думаешь об Ананербе.

О, это целая история!

Через три часа мы уже в Санто-Доминго. И теперь ни о каких потерях не может быть и речи.

Единственное, что еще меня огорчает – ее неудержимая и, на мой взгляд, безрассудная смелость, желание быть, так сказать, в кипящем слое жизни. Зачем-то теперь мне ее смелость?

– Не гони так, успеем! – говорю я.

Юля улыбается. Она в восторге от быстрой езды!

– Жаль было бы опоздать и на эту встречу.

В тот четверг нам помешал сильный снегопад, а вчера…

– Вчера, – говорю я, – нам просто не повезло.

– Не везет только неудачникам.

Наконец, поворот! Но что это? На том месте, где нас должен ждать принц этой странной, я считаю, страны – пламя пожара, клубы черного дыма, скопление полицейских машин…

– Ах ты, Боже мой!.. – восклицает Юля.

– Не останавливайся, – говорю я, – проезжай мимо…

Полицейский указывает ей рукой, куда можно ехать. За поворотом она останавливают машину и какое-то время мы сидим молча.

И вдруг Юля как зарыдает! С ней такое теперь часто случается.

И на эту встречу мы опоздали.

И вдруг я ясно осознаю: я – тоже мишень…

Мы!..

Глава 20

Возникли проблемы и с Эхнатоном.

– Да, ты говорил уже.

– Его биополе то и дело давало сбои, Юра не мог добиться стабильности и уже просто выбился из сил, денно и нощно возясь с генератором.

– Тамара, – волновался Стас, – мы верно выбрали время?

Это был третий день молодой луны. 17. 47 местного времени. Все, как и значилось в протоколе. Тамара всегда работала, как часы, и вопрос Стаса казался нелепым. Она даже не посмотрела на него. На ее сторону встал Жора.

– Не цыплят выращиваем, – сказал он, – фараонов…

Это значило, что к Тамаре не должно быть претензий. Между тем, гомогенат ДНК фараона никак не структурировался в полноценный геном, и у Юры появилась мысль заменить Эхнатона на другого фараона. К делу подключился сам Жора. Он с завидным терпением и щепетильностью добивался искомых характеристик гомогената, не отходя от Юры ни на шаг. Просил даже Аню помочь им своей энергетикой в получении желаемых результатов, можно сказать, спал стоя, как конь, только бы не менять Эхнатона. Здесь пришлось вмешаться и мне. Ты помнишь, что я силой собственной мысли могу не только…