Капризы женской любви - Людмила Леонидова

— Неумеха ты, что ли? Посмотри, как ребенка одела?

Я повернулась к малышке и не обнаружила никаких изъянов в одежде.

— Колготки шерстяные надо было в шкафу взять.

Как в бумажных на холоде гулять с ней будешь?

— Да я не собираюсь с ней гулять.

Мой тон тетке в колпаке не понравился.

— Пойдешь как миленькая, — командирским голосом проговорила она. — Только вот Вовку из школы дождешься, и вместе пойдете. А теперь корми ребенка. — Повариха протянула мне белую пластиковую мисочку с кашей и показала на высокий стульчик, за который следовало посадить малышку.

— Не буду, — сразу же заявила Машенька и снова заревела.

В кухне появилась жена отца, Юля, и, взяв из шкафчика протертый до блеска стакан, налила в него что-то алкогольное из цветной бутылки:

— Ну как, все о’кей? — Почувствовав неладное, она перевела взгляд с поварихи на меня.

Повариха кивнула:

— Все в порядке, хозяйка, не беспокойтесь, разберемся. Занимайтесь своим делом.

Тут я не выдержала и вступила в разговор:

— А Виктор Максимович скоро придет? Я с ним повидаться хотела. Мне…

— Скоро-скоро. Ты ее вещи все нашла? — перебила меня Юля. И тут же, не дождавшись ответа, исчезла со стаканом в руках.

— Детей поразвели, а заниматься некому, — кряхтя, сообщила повариха, помешивая что-то в большой блестящей кастрюле.

— Я ведь тоже… — Мне хотелось поделиться с ней, рассказать, что я тоже не чужой человек в этой семье.

Но та, не дослушав, сказала:

— Ты тощая, кости светятся. Специально не ешь? Сейчас моду взяли… — подбрасывая на сковородке сочный кусок мяса, ворчала она.

— Ну что вы! — чувствуя аппетитные запахи, запротестовала я. — Это я в маму такая. Мама у меня не полная.

— Хозяин худеньких любит, видала? — Она намекала на жену отца. — Да ты садись, не стесняйся. — Повариха положила на тарелку вкусно пахнущее мясо и поставила передо мной на прилавок.

— А у них сколько детей? — поинтересовалась я и принялась за еду.

— Хватает, — махнула она рукой, и в этот момент в кухню со свистом влетел ранец.

Сделав пируэт в воздухе, он плюхнулся на стол, задев тарелку Машеньки. Тарелка, перевернувшись, поскакала по прилавку, но не разбилась, только каша пролилась на платьице девочки. Вместо того чтобы рассердиться, Машенька громко рассмеялась.

— Вовик пришел! — закричала малышка и стала бить ложечкой по столу.

— Привет, — крикнул на ходу Вовик и оценивающе посмотрел на меня. — В компьютерные игры умеешь?

— Смотря в какие.

— Научу, — пообещал Вовик и мимоходом надел тарелку Машеньке на голову. Остатки каши потекли по лицу ребенка.

— Ты что рот разинула? — рассердилась повариха. — Займись им.

— Да я не…

В этот момент девочка сползла на пол со стула и, подвернув ножку, заревела.

— Хочу гулять, хочу на улицу…

— Подожди-подожди, вот еще Таня придет, все вместе пойдете.

— А Таня — это еще…

— Танька — это моя сестра. Только сводная, — серьезно сообщил Вовик. — Мама у меня Юля, а отец…

— Виктор Максимович, — подсказала я.

— Не-е, у меня совсем другой папка. Он нас с мамой Юлей давно бросил, когда я еще не родился.

— Да он вообще подкидыш. — На пороге появилась начесанная девица с фиолетовыми волосами и пирсингом в ноздре. Ей было лет тринадцать.

— Дура, подкидыш — это когда ни матери, ни отца, а мама Юля меня очень любит.

— Твоя мама Юля любит только себя.

— Хай, а ты кто? — на скаку она дотронулась до воротничка моей новой блузки, ловко вытянув лейбл. — Где брала? О, фирма! Сейл?

Хорошо, что я надела действительно фирменную. Мама предупредила, что, коль к отцу собираюсь, никакой дешевки. Пусть не думает, что мы плохо живем. А Таня уже сняла с моего уха клипсу и, примеряя перед блестящей никелированной микроволновкой вместо зеркала, затараторила:

— Одна девчонка из нашего класса поясок от Ив Сен-Лорана тоже по сейлу за двести баксов отхватила. — И тут же без перехода предложила: — Махнемся на мои, не глядя?

— Ты о чем?

— У тебя бижутерия в ушах, а у меня белое золото с бриллиантиками. Вот еще брелок миленький, не правда ли? — На поясе у нее болтался увесистый якорек с сапфиром. — У мачехи на минуточку одолжила. Якорь, если она обнаружит, вернуть придется, а вот сережки — фига. Я к ним привыкла. Идут? — Таня крутилась в одной клипсе и в одной бриллиантовой сережке.

— Как же на чужое махаться? — возразила я.

— Тут нет ничего чужого, все папочкино, значит, наше, — твердо заявила девица. — А ты вообще чем занимаешься?

— Я в педагогическом институте учусь.

— А-а, — разочарованно протянула она. — Я в топ-модели пойду.

— Да? — Не желая обижать коренастую, коротконогую Таню, я все же выдала себя тоном.

— Вот рост доберу до ста семидесяти… хотя бы, — поняла она.

— Как это?

— Я гормоны для роста глотаю. — Таня вынула из рюкзака пачку таблеток.

— Тьфу ты! — услышав наш разговор, плюнула в сердцах повариха. — От них ведь усы вырастут!

— У таких, как ты, даже хвост может вырасти, — пренебрежительно заявила девушка.

— А у тебя что?

— Ноги, вот что! — с уверенностью сказала Таня и, задрав юбку, выставила вперед свою полную короткую ножку.

— Что вы с Машенькой сделали? — В кухне вновь появилась жена отца. — Вымой ее и переодень, пожалуйста, — обращаясь почему-то ко мне, проговорила она.

— Мне вообще-то еще на лекции надо!

Юля непонимающе посмотрела на меня.

— Она в педагогическом учится, — под громкий рев Машеньки сообщила Таня.

— В педагогическом — это очень кстати, — рассеянно проговорила мачеха и, чтобы успокоить малышку, протянула ей свой пустой стакан.

Малышка вцепилась в него. Юля постучала по нему ложечкой, чтобы развлечь Машу. И тут девочка выпустила стакан из рук — мелкие осколки разлетелись по розовым кафельным плитам пола.

— Скоро Виктор Максимович придет? — сквозь смех и плач детей выкрикнула я, теряя терпение. — Потому что…

В этот момент в дверь позвонили. Мачеха помчалась открывать.

— Папочка пришел! — обрадовалась Машенька и, взяв меня за руку, потащила встречать отца.

— Опаздываем, — донесся мужской голос из прихожей, и на нас чуть не налетела спешившая куда-то Юля.

— Проследи за детьми, мне нужно срочно уехать! — на ходу выкрикнула она и скрылась в одной из комнат.

«Ну уж хватит с меня!» — решила я и вылетела в прихожую.

На пороге стоял мужчина в костюме и галстуке. Он приветливо улыбнулся нам с Машенькой. Малышка, надув губки, почему-то убежала прочь.