Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945 - Гейнц Гудериан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После недолгого отдыха я снова занялся делами. Рано утром 13 марта я нанес ряд визитов командирам австрийской армии; все без исключения приветствовали меня очень учтиво.
14 марта было полностью посвящено приготовлениям к грандиозному параду, который должен был состояться на следующий день, 15 марта. На меня возложили ответственность за подготовку, и для меня первая работа с новыми товарищами стала поистине удовольствием. Вскоре мы пришли к соглашению о том, как организовать парад, и на следующий день нам было приятно видеть, как проходит первая демонстрация в Вене, ставшей частью Германского рейха. Войска Австрии открыли парад; за ними вперемежку шли немецкие и австрийские подразделения. Народ приветствовал всех с энтузиазмом.
В один из вечеров я пригласил несколько австрийских генералов, с которыми недавно познакомился, на ужин в отель «Бристоль», надеясь таким образом укрепить наши новые отношения. Затем я отправился в инспекционную поездку по стране. Моей целью был осмотр различных механизированных частей австрийской армии; мне предстояло решить, как лучше интегрировать их в наши новые объединенные войска. Я особенно хорошо помню два из совершенных мной визитов. Один – в Нойзидлер-Зе, где располагался гарнизон моторизованного егерского батальона, второй – в город Брук на реке Лайта, в танковый батальон австрийской армии. Последним руководил генерал-полковник Тейсс – отличный офицер, у которого было увечье, полученное в танке. Его подразделение произвело на меня великолепное впечатление, и я быстро наладил отношения с его молодыми офицерами и солдатами. И боевой дух, и дисциплина в этих двух подразделениях были настолько сильны, что их присоединение к армии рейха было и выгодным и приятным.
Мы хотели показать австрийцам Германию, а не только немцам Австрию, чтобы таким образом еще больше усилить чувство единения. Группы солдат из бывшей австрийской армии отправлялись с короткими визитами в рейх. Одна из таких групп попала в мой бывший гарнизон в городе Вюрцбурге, где моя жена организовала все, чтобы их хорошо встретили и чтобы они не скучали.
Немного спустя моей дорогой жене удалось приехать в Вену, и мы смогли отпраздновать вместе день ее рождения – 25 марта.
Из оккупации Австрии немецкие войска извлекли для себя несколько важных уроков.
Марш прошел в целом спокойно. Поломки среди колесной техники были небольшими; среди танков это число было, однако, намного больше. Я не могу припомнить точных цифр, но они никак не могли составлять больше тридцати процентов. До парада 15 марта почти все танки были в хорошем состоянии. Учитывая скорость марша и огромное расстояние, которое они преодолели, поломок было не так уж много; но для того, чтобы понять это, надо было иметь определенные знания о танках, которых генерал-полковник фон Бок, например, не имел. Поэтому после парада наш молодой род войск подвергся резкой критике со стороны определенных структур. Было заявлено, что танки показали полную неспособность к долгому непрерывному наступлению. На самом же деле критику следовало бы направить на более заслуживающие ее цели. Чтобы по достоинству оценить продвижение бронетанковых войск к Вене, нужно было учесть следующее:
а) войска не были готовы к такой операции. Когда начался марш-бросок, подразделения находились еще в процессе обучения. Офицеры 2-й бронетанковой дивизии интенсивно проходили теорию предыдущей зимой; закрепить эти знания планировалось на учениях в Мозеле, о которых я упоминал ранее. Никто не предполагал неожиданной зимней операции дивизионного масштаба;
б) высшее командование тоже не было готово. Решение было принято только по личной инициативе Гитлера. Все было сплошной импровизацией; для бронетанковой дивизии, которая существовала с осени 1935 года, это было трудное задание;
в) импровизированный поход в Вену означал, что 2-я бронетанковая дивизия должна была преодолеть расстояние в 672 километра, дивизия СС «Адольф Гитлер» – в 960 километров за сорок восемь часов. В целом задача была выполнена удовлетворительно;
г) самым уязвимым местом было неудовлетворительное состояние техники, особенно танков. Это стало очевидным еще на осенних маневрах 1937 года. Обещание исправить такое положение дел не было выполнено к марту 1938 года. Эта ошибка больше никогда не повторялась;
д) особенно значимой проблемой оказался вопрос поставки топлива. Вопрос о его нехватках был на будущее улажен. Боеприпасов мы в этот раз не расходовали, поэтому проблема о поставках боеприпасов возникла лишь по аналогии с проблемой о поставках топлива. Этого хватило, однако, чтобы и здесь были приняты меры;
е) в любом случае наши надежды в отношении возможностей бронетанковой дивизии были оправданны;
ж) этот марш-бросок показал нам, что вполне допустимо передвижение более одной моторизованной бригады по одной дороге. Наша точка зрения на оперативные возможности моторизованных войск получила весомые подтверждения;
з) следует, однако, отметить, что весь полученный опыт лежал в сфере передвижения и снабжения танковых частей; опыта ведения военных действий в этот раз мы не приобрели. Однако будущее показало, что немецкие бронетанковые войска и здесь были на правильном пути.
В своих воспоминаниях, кстати весьма ценных и значимых, Уинстон Черчилль описывает аншлюс совершенно иначе[5]. Его стоит процитировать целиком:
«Триумфальный вход в Вену был давней заветной мечтой капрала-австрияка. Ночью в пятницу 12 марта нацистская партия провела в столице заранее запланированное приветственное факельное шествие в честь героев-завоевателей. Но герои не прибыли. Поэтому троих баварцев из интендантской службы, которые приехали на поезде, для того чтобы решить вопрос о размещении солдат, пришлось, как единственных представителей, нести по улицам на руках, чему сами они были сильно удивлены… Сами же виновники торжества продвигались весьма неторопливо. Немецкие боевые машины неуклюже перешли через границу и остановились возле Линца. Несмотря на хорошую погоду и отличные дорожные условия, большая часть танков сломалась. Поломки имелись также и у моторизованной тяжелой артиллерии. Дорога от Линца до Вены была забита тяжелой колесной техникой, отказавшейся двигаться дальше. Ответственность за поломки, которые показали неподготовленность германской армии на данной ступени реформ, возложили на генерала фон Рейхенау, фаворита Гитлера, командующего 4-й группой армий.
Гитлер сам, проезжая через Линц, видел эти заторы и пришел в ярость. Легкие танки смогли выбраться из затора и вошли в Вену рано утром в воскресенье. Колесную технику и моторизованную тяжелую артиллерию доставили по железной дороге на открытых платформах, и только таким образом они успели к церемонии. Известно много картин, изображающих, как Гитлер следует через Вену посреди ликующей или испуганной толпы. Но у этого мистического триумфа была неспокойная подоплека. Фюрер еле скрывал бешенство, в которое привело его свидетельство явных недостатков германской военной техники. Он отчитал генералов, а те не промолчали в ответ. Они напомнили Гитлеру о том, что он отказался слушать Фрича, предостерегавшего о том, что Германия не в том положении, чтобы пойти на риск серьезного конфликта. Однако внешние приличия были соблюдены. Официальные празднования и парады состоялись…»
Уинстона Черчилля, очевидно, дезинформировали. Насколько я знаю, из Баварии до Вены поезда 12 марта не ходили[6]. «Троим сильно удивленным баварцам» пришлось бы лететь туда. Немецкие боевые машины задержались в Линце по моему приказу для встречи Гитлера, и ни по какой другой причине. В любом случае они достигли Вены тем же днем. Погода была плохая; к полудню начался дождь, а ночью была сильная вьюга. Единственную дорогу из Линца в Вену ремонтировали, и отдельные ее участки находились в очень плохом состоянии. Большинство танков добрались до Вены без поломок. Дефектов в тяжелой артиллерии не проявилось, по той причине, что у нас не было тяжелой артиллерии. И заторов на дороге не было никогда. Генерал фон Рейхенау только что получил командование над 4-й группой армий 4 февраля 1938 года, и едва ли он мог отвечать за снаряжение своих войск, которыми командовал только пять недель. И его предшественник, генерал-полковник фон Браухич, занимал свою должность еще столь недолго, что его тоже нельзя было винить в чем-либо.
Как уже было сказано, я лично встретил Гитлера в Линце. Его можно было назвать каким угодно, только не разъяренным. Это был, пожалуй, единственный случай, когда я видел его глубоко тронутым. Пока он обращался к взволнованной толпе внизу, я стоял рядом с ним на балконе ратуши в Линце и видел его вблизи. Слезы текли у Гитлера по щекам, и слезы эти были искренними.
На тот момент у нас были только легкие танки. Тяжелых танков не существовало, так же как и тяжелой артиллерии, и потому их никак нельзя было перевезти на открытых железнодорожных платформах.
