Фортунат - Александр Евгеньевич Сухов

Стрелки часов приближались к полудню. Несмотря на календарную зиму и грядущее скорое Рождество, погода радует отсутствием надоевшего как горькая редька дождя, заливавшего последние несколько недель всю центрально-европейскую часть России. Низкое декабрьское солнце практически не греет, лишь одаряет светом, но все равно приятно находиться под открытым небом. Легкий ночной морозец прихватил ледком края пруда, напоминая людям, что настоящая зима с трескучими морозами и сугробами едва ли не в рост человека уже не за горами. А пока землю вокруг пруда украшал слегка пожухлый во многих местах аккуратно подстриженный на английский манер газон, да редкие опавшие листья растущих вдоль дорожки вековых дубов.

Обычно Орлов-старший предпочитал прогуливаться по парку перед обедом в одиночестве, однако неприятные обстоятельства, недавно доведенные до его сведения осведомителями из окружения сына заставили его слегка подкорректировать это правило.

Какое-то время шли молча. По нахмуренному лицу родителя сыну было нетрудно догадаться, что разговор предстоит для него не из самых приятных. О причинах своего вызова в столичную резиденцию он догадывался, но точно уверен не был. Следуя рядом с отцом, он старался сдерживать шаг, чтобы приноровиться к его неторопливой походке. Получалось с трудом, Виктор то забегал вперед, то слегка отставал, а то и вовсе путался в ногах и спотыкался.

Наконец патриарх сжалился над сыном и, указав на одну из скамеек у самого края берега водоема, произнес в приказном тоне, каким он привык обращаться практически ко всем окружающим людям:

— Присаживайся, сын. — При этом сам садиться не стал. С высоты своего едва ли не двухметрового роста старик с укором посмотрел в глаза единственного и горячо любимого чада. Несмотря на ухищрения самых продвинутых чародеев Империи, у одного из влиятельнейших людей государства Российского родился только один ребенок, о чем Александр Николаевич сильно горевал. Господь очень зло посмеялся над этим человеком, не оставив ему абсолютно никакого выбора будущего наследника. Впрочем, Орлов старший был весьма изворотливым человеком и кое-какие мысли на этот счет в его седой голове появились. А когда в столь влиятельной голове рождаются хорошие мысли, их реализация не заставляет себя долго ждать. Но об этом чуть позже. — Я тобой не доволен, — продолжал пожилой мужчина, — очень недоволен.

— Что на этот раз daddy тебе донесли твои Intelligencers из моего окружения? — зная англофильскую натуру своего батюшки, молодой Орлов частенько этим пользовался, вставляя в разговор отдельные слова и даже целые фразы на языке Туманного Альбиона. Впрочем, на этот раз столь незамысловатый, но практически безотказный прием не сработал, лицо патриарха продолжало оставаться напряженно-суровым.

— Твоя последняя выходка с этим… Воронцовым…

— Отец, тебе же известно про этого гаденыша. Мало того, что какой-то студентишко из мещан оскорбил рукоприкладством представителя высшего сословия, ему удалось отвертеться от каторги и, как назло, оказаться в одном полку со мной и царевичем. Смею напомнить, что благодаря его «своевременному» вмешательству провалилась тщательно разработанная нашими аналитиками операция по «спасению наследника российского трона из персидского плена». Еще сутки, и оговоренная сумма была бы вручена в руки доверенных людей Шахзаде Махди. Тогда спасителем Даниила стал бы я со всеми вытекающими последствиями, а не этот тупой чурбан с погонами прапорщика.

— М-да, — Орлов-старший с укором посмотрел в глаза сына, — несмотря на некоторые выверты твоего поведения, я все-таки всегда считал тебя, Виктор, человеком умным, способным адекватно анализировать обстоятельства и принимать правильные решения. В свете последних событий я начинаю все больше и больше в этом сомневаться. А еще эти пьяные многодневные загулы. Проститутки. Опиум. К тому же еще кое-какие «невинные» забавы с мальчиками… — голос патриарха хоть и был ровным, даже невыразительным, догадаться о том, какая буря бушует внутри него было несложно, тем более для родного сына. — Однако то что мне стало известно о твоем последнем фортеле, выходит за все дозволенные рамки. Разве тебе неизвестно, что личностью Воронцова интересуется Его Императорское Величество? Внезапная пропажа столь примечательной персоны сразу же бросит тень на наш род. Да, да, мой мальчик, именно на род Орловых…

— Бездоказательно, папа…

— Не перебивать, когда старшие говорят! Царским псам из Тайной Службы ничего не стоит провести расследование и докопаться до истины, было бы на то лишь высочайшее соизволение. А теперь подумай, какими последствиями для Орловых чреваты твои необдуманные действия?

— Насчет последствий, можешь не волноваться, — по волчьи оскалился Виктор, — все непосредственные исполнители устранены, а открывший дверь за Грань Николай Викторович и пара сопровождавших меня гридней связаны родовой клятвой и скорее умрут, чем расскажут что-то кому-то из посторонних даже под пытками или ментальным воздействием.

— А вдруг пропажа обнаружится?

— Плохие у тебя осведомители, отец. — Орлов-младший не удержался от ехидной ухмылки. — Разве тебе не доложили все обстоятельства дела?

— В общих чертах, сын. Мне известно лишь о том, что нанятые тобой лица похитили юношу и передали тебе в беспомощном состоянии. Затем, с помощью Николая Викторовича Черепнина, тело было перенесено за Грань, где все было заранее подготовлено для какого-то непонятного спектакля. Вот скажи, сын, для чего тебе понадобилось приколачивать этого несчастного к позорному столбу? И куда он потом исчез?

— Выходит, тебе практически все известно, отец.

— А почему бы мне не знать обо всем, что происходит на подведомственной мне территории? — недовольно проворчал патриарх, — вот только жаль, что узнаю иногда об этом с опозданием и никоим образом уже не способен повлиять на ситуацию.

— Ты бы помиловал Воронцова, папа? После всего вреда, что он нанес нашему роду и твоему наследнику?!

В ответ на гневную сентенцию сына Александр Николаевич не рассердился, как ожидалось и не отчитал наследника за неподобающее поведение. Он лишь горестно поморщился и вполне спокойным голосом ответил:

— Нет, сын, не простил бы, но действовал при этом более осмотрительно. На твоем месте, я бы не стал торопиться с местью. Год-другой выждал, пока вокруг этого «героя» не улеглась шумиха, и о нём все позабыли. Лишь тогда я нанес бы роковой удар, заставил мучиться за Гранью, но без твоих театрально-фанфаронских постановок. Вот объясни мне, куда могло исчезнуть распятое тело?

— Не знаю, отец. Вполне возможно, Воронцова кто-то сожрал, поскольку ни гвозди, ни стальной обруч повреждены не были.

— Ага, сожрали целиком, да так, что никаких следов не осталось? — отец скептически посмотрел на сына.