Любимая ведьма - Антон Медведев

Бросив машину на обочине, он в скверном расположении духа побрел домой. Темнело, Шорг раздраженно подумал о том, что уже завтра эта чертова воровка может сбежать от него. А он не сумеет ее отыскать: после смены тела остается очень слабый след. У него максимум сутки…

Клава встретила его горячим поцелуем, прошедшая ночь оставила в ее сердце незабываемый след. Шорг мрачно усмехнулся: вряд ли ее счастью суждено длиться слишком долго. Были все основания полагать, что уже завтра она станет вдовой.

Пока жена накрывала на стол, Шорг тупо смотрел в экран телевизора, его руки то и дело яростно сжимали подлокотники кресла. Времени действительно не осталось. Пока еще она здесь — это он знал совершенно точно. Интуиция? Может быть. Его никогда не интересовали глупые объяснения. Он знал, что Татьяна еще не сбежала, и этого было достаточно, но если он не найдет ее завтра, все пропало.

— Ты меня не слушаешь? — Голос Клавы вывел его из задумчивости. Шорг внимательно посмотрел на жену.

— Я говорю, что Валера продает тот магазинчик, у пристани. — Клава недовольно поджала губы. — Мог бы поговорить с ним.

Черный цвет и в самом деле будет ей к лицу, подумал Шорг. Но вслух сказал совсем другое:

— Я подумаю над этим. Хотя в ближайшие дни у тебя будут совсем другие хлопоты.

— А именно? — Клава недоуменно вскинула брови.

— Пусть это станет моим маленьким сюрпризом. — По губам Шорга впервые за этот вечер скользнула улыбка. — Уверен, ты его оценишь.

Ей было жалко расставаться с умным псом. Но взять его с собой Татьяна пока не могла.

— Ты подождешь меня, хорошо? — Татьяна потрепала пса по загривку, почесал а за ухом. — Я обязательно вернусь и заберу тебя. Если буду жива… — Последние слова заставили ее нахмуриться. — А сейчас мне надо идти. Не обижайся…

Небо на востоке уже заметно посветлело. Татьяна медленно шла вдоль берега, не решаясь оглянуться. Потому что знала: там, позади, умные собачьи глаза с надеждой смотрят ей вслед.

Она не оглянулась. Миновав пляж, поднялась по стертым каменным ступеням и через сотню метров оказалась на тихой узкой улице. По обеим сторонам тянулись частные дома — от небольших, вросших в землю лачуг до шикарных каменных особняков. Асфальт на дороге давно не обновляли, сквозь большие проплешины проглядывала старая стертая брусчатка. Сойдя на узенький тротуар, Татьяна не торопясь пошла вдоль сплошного ряда домов, размышляя о том, что и как ей теперь делать.

У нее было как минимум два варианта. Первый — если ей удастся найти эту глупую дурочку. Именно дурочку — потому что ужасно глупо забираться туда, откуда не можешь выбраться. Если же найти ее не удастся, по второму варианту придется вернуться в клинику — не стоит расстраивать «родителей» исчезновением чудесно исцелившейся дочери. Они приедут, заберут ее домой. Будет паспорт, новое имя. Тогда уже можно что-то придумывать.

Около восьми Татьяна позавтракала — купила у лоточницы два пирожка. Сначала хотела их просто взять, но вспомнила, о мятых десятках в кармане блузки и расплатилась. Не стоит лишний раз злить небеса…

Если все получится, уже ночью ее здесь не будет. Но для начала требовалось найти подходящее место. Например, снять гостиничный номер…

Пришлось зайти в ближайший обменный пункт — небеса небесами, но без денег ей не обойтись. Впрочем, лишнего она не взяла. Затем сняла в первой попавшейся гостинице вполне сносный номер.

Стрелка часов в фойе гостиницы перевалила за полдень, когда Татьяна снова вышла на улицу. Ей надо было дождаться вечера, за это время набранная ночью энергия окончательно усвоится. Оставаться на месте слишком опасно — Шорг наверняка ищет ее, и в гостинице у него будет шанс подобраться к ней незаметно. На улице же проще затеряться в толпе прохожих. А значит, лучше выбирать людные места.

До пяти вечера Татьяна успела посмотреть два кинофильма и сходить в местный краеведческий музей. Затем неплохо поужинала и около шести снова вышла к морю — полюбоваться клонящимся к закату солнцем.

Было довольно ветрено. Немного посидев на скамейке, Татьяна встала и пошла к гостинице. Времени оставалось еще много, поэтому, недолго поразмышляв, она свернула в сторону проспекта, нашла остановку и, дождавшись троллейбуса, поехала в сторону центра.

Стоя на задней площадке, Татьяна думала о девушке, телом которой сейчас владела, — как вдруг тревожно екнуло сердце, в душе шевельнулся страх. Это могло значить только одно: Шорг был где-то рядом. На секунду Татьяну охватила паника, но она тут же взяла себя в руки. Все нормально, нет ничего страшного. Ее шансы гораздо выше.

Ей даже не пришлось ничего делать. Троллейбус быстро миновал опасное место и с веселым завыванием мотора начал взбираться по довольно крутому подъему. И тут же исчез холодок страха — Шорг остался где-то позади.

Татьяна улыбнулась, представив, как мечется сейчас Шорг, он наверняка ощутил ее присутствие. Мелочь, но все равно приятно.

Она вышла из троллейбуса рядом с большим белым зданием. Это оказался театр, рядом висели афиши. Можно даже сходить на спектакль — тем не менее Татьяна отказалась от этой заманчивой мысли. Не стоило искушать судьбу. Когда чем-то увлечен, трудно заметить опасность.

По подземному переходу она перешла улицу, постояла несколько минут возле лотка с книгами, затем не спеша направилась к видневшемуся в отдалении скверу. Купив мороженое, села на уютную лавочку в окружении кустов сирени, где и провела больше часа. И лишь почувствовав приближение сумерек, поднялась со скамейки и пошла к остановке.

Впрочем, до остановки она не дошла — не желая ехать прежней дорогой, просто поймала такси. Если таксист и был удивлен ее просьбой поехать кружной дорогой, то ничем этого не выдал. Разве что заявил, что поездка обойдется в два раза дороже.

Когда они подъехали к гостинице, на город уже опустились сумерки. Расплатившись — сегодня она могла себе это позволить, — Татьяна перебежала дорогу и зашла в продуктовый магазинчик. Оттуда вышла с большим желтым пакетом и уже через пару минут открывала дверь своего номера.

Ужинала Татьяна без особого аппетита, сейчас ее волновали совсем другие вопросы. Конечно, она не раз забиралась очень далеко и всегда находила дорогу наверх. Но удастся ли ей отыскать эту глупышку?

Тянуть дальше не имело смысла — подойдя к зеркалу, Татьяна несколько минут внимательно всматривалась в свое отражение. Впрочем, в свое ли? Убедившись, что хорошо запомнила лицо этой дурехи, погасила свет и легла на кровать. Несколько минут спокойно лежала, глядя в никуда, затем закрыла глаза. Дыхание, плавное и спокойное, стало почти незаметным, сердце билось все реже и реже. Медленно растаяло ощущение тела — теперь она просто парила в пустоте, затем уплыли вдаль и звуки ночного города. Стало немного светлее — вокруг, куда ни глянь, расстилалась серая мгла.

«Я найду тебя. Где бы ты ни была».

В серой пелене появилось более светлое пятнышко, Татьяна привычно сконцентрировала на нем взгляд. Пятно немного выросло, теперь оно находилось — субъективно — на расстоянии вытянутой руки. Татьяна не отводила глаз, пятно медленно увеличивалось, при этом оно постепенно приближалось и вскоре накрыло девушку с головой. Давно знакомая с этой процедурой, Татьяна сконцентрировалась на лице девушки, и тут же ее неудержимо повлекло в глубины серого мрака.

Когда Оле исполнилось пять лет, отец подарил ей на день рождения симпатичного ушастого зайца. Большого и красивого, с густым желтым мехом. Заяц девочке очень понравился. И хотя она никак не могла понять, почему он такой желтый — ведь зайцы бывают только серыми или белыми, — все равно полюбила забавную игрушку.

Зайца назвали Кузей. Каждую ночь Оля заботливо укладывала его рядом с собой, следя за тем, чтобы не мялись его большие желтые уши. И если ночью ее вдруг одолевали страхи, она привычно куталась в одеяло, крепко прижимая к груди любимого зайчонка.

Потом, когда Ольга подросла, Кузя долго валялся на чердаке, среди прочего всевозможного хлама, а затем и вовсе куда-то исчез. Кажется, его кому-то подарили. И вот теперь она сидела в каком-то старом заброшенном доме, крепко прижав к себе любимого желтого зайца. Ей было очень страшно. И страх этот был бесконечным.

Оля не знала, где она, не могла понять, что случилось. Ей казалось, что ее бросили, забыли в далеком чужом городе. Или она сама пошла гулять и заблудилась. Что-то произошло — тогда, очень давно, но что именно, она не знала.

Где-то за стеной послышалось тихое шарканье, затем раздался хриплый приглушенный смех. Скрипнула, открываясь, покосившаяся дверь, Ольга затаила дыхание — это снова она. Та мерзкая горбатая старуха…

Хуже старухи был только толстый красноносый врач. Он обычно мурлыкал себе под нос какую-то песенку, бродил по комнатам, позвякивая чемоданчиком с инструментами, и то и дело повторял: