Бывшие люди - Максим Горький

- Я говорю - умер он, по моему мнению, от непривычки к той болезни, которой захворал...

- Гм... да! А он давно хворал?

- Вытащить бы его сюда, не видно там ничего, - предложил доктор скучным тоном. - Может быть, есть знаки...

- Нуте-ка, позовите кого-нибудь вынести его, - приказал пристав Кувалде.

- Зовите сами... Он мне не мешает и тут... - равнодушно отозвался ротмистр.

- Ну! - крикнул полицейский, делая свирепое лицо.

- Тпру! - отпарировал Кувалда, не трогаясь с места, спокойно злой и оскаливший зубы.

- Я, чёрт возьми!.. - крикнул пристав, взбешённый до того, что лицо у него налилось кровью. - Я вам этого не спущу! Я...

- Добренького здоровьица, господа честные! - сладким голосом сказал купец Петунников, являясь в дверях.

Окинув острым взглядом всех сразу, он вздрогнул, отступил шаг назад и, сняв картуз, истово перекрестился. Затем по лицу его расплылась улыбка злорадного торжества, и, в упор глядя на ротмистра, он почтительно спросил:

- Что это здесь? Никак человека убили?

- Да вот что-то в этом роде, - ответил ему следователь.

Петунников глубоко вздохнул, опять перекрестился и тоном огорчения заговорил:

- А, господи боже мой! Как я этого боялся! Всегда, бывало, зайдёшь сюда, посмотришь... ай, ай, ай! Потом придёшь домой, и всё такое начинает мерещиться - боже упаси всякого!.. Сколько раз я господину этому, вот... главнокомандующему золотой ротой, хотел отказать от квартиры, но боюсь всё... знаете... народ такой... лучше уступить, думаю, а то как бы не того...

Он плавно повёл рукой в воздухе, потом провёл ею по лицу, собрал в горсть бороду и снова вздохнул.

- Опасные люди. И господин этот вроде начальника у них... совершенно атаман разбойников.

- А вот мы его пощупаем, - многообещающим тоном сказал пристав, глядя на ротмистра мстительными глазами. - Он мне тоже хорошо известен!..

- Да, мы с тобой, брат, старые знакомые... - подтвердил Кувалда фамильярным тоном. - Сколько я тебе и присным твоим взяток за молчание переплатил!

- Господа! - воскликнул пристав, - вы слышали? Прошу запомнить! Я этого не спущу... А-а! Так вот что? Ну, ты у меня помни это! Я тебя... сокр-ращу, мой друг...

- Не хвались на рать идучи... - спокойно говорил Аристид Фомич.

Доктор, молодой человек в очках, смотрел на него с любопытством, следователь со зловещим вниманием, Петунников с торжеством, а пристав кричал и метался, наскакивая на него.

В дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошёл тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.

- Однако давайте же что-нибудь делать, господа! - предложил доктор.

Мартьянов скорчил страшную гримасу и вдруг - чихнул прямо на голову Петунникова. Тот вскрикнул, присел и прыгнул в сторону, чуть не сбив с ног пристава, который едва удержал его, раскрыв ему объятия.

- Видите? - тревожно сказал купец, указывая на Мартьянова. - Вот какие люди! а?

Кувалда хохотал. Доктор и следователь смеялись, а к дверям ночлежки подходили всё новые и новые фигуры. Полусонные, опухшие физиономии с красными, воспалёнными глазами, с растрёпанными волосами на головах, бесцеремонно разглядывали доктора, следователя и пристава.

- Куда лезете! - усовещивал их городовой, дёргая за лохмотья и отталкивая от двери. Но он был один, а их много, и они, не обращая на него внимания, лезли, дыша перегорелой водкой, молчаливые и зловещие. Кувалда посмотрел на них, потом на начальство, несколько смущённое обилием этой нехорошей публики, и, усмехаясь, сказал начальству:

- Господа! Может, вы хотите познакомиться с моими квартирантами и приятелями? Хотите? Всё равно - рано или поздно, вам придётся, по обязанностям службы, знакомиться с ними...

Доктор смущённо засмеялся. Следователь плотно сжал губы, а пристав догадался, что нужно было сделать, и крикнул на двор:

- Сидоров! Свисти... скажи, когда придут сюда, чтоб достали телегу...

- Ну, а я пойду! - сказал Петунников, выдвигаясь откуда-то из-за угла. - Квартирку вы мне сегодня ослободите, господин... Я ломать буду эту хибарочку... Позаботьтесь... а то я обращусь к полиции...

На дворе пронзительно рокотал свисток полицейского, у дверей ночлежки тесной толпой стояли её обитатели, позёвывая и почёсываясь.

- Итак, не хотите знакомиться?.. Невежливо!.. - смеялся Аристид Кувалда.

Петунников достал из кармана кошелёк, порылся в нём, вытащил два пятака и, крестясь, положил их в ноги покойника.

- Господи благослови... на погребение грешного праха...

- Что-о? - гаркнул ротмистр. - Ты - на погребение? Возьми прочь! Прочь возьми, я тебе говорю... мер-рзавец! Ты смеешь давать на погребение честного человека твои воровские гроши... разражу!

- Ваше благородие! - испуганно крикнул купец, хватая пристава за локти. Доктор и следователь выскочили вон, пристав громко звал:

- Сидоров, сюда!

Бывшие люди стали в дверях стеной и с интересом, оживлявшим их смятые рожи, смотрели и слушали.

Кувалда, потрясая кулаком над головой Петунникова, ревел, зверски вращая налитыми кровью глазами:

- Подлец и вор! Возьми деньги! Гнусная тварь - бери, говорю... а то я в зенки твои вобью эти пятаки, бери!

Петунников протянул дрожащую руку к своей лепте и, защищаясь другой рукой от кулака Кувалды, говорил:

- Будьте свидетелем, господин пристав, и вы, добрые люди.

- Мы, купец, недобрые люди, - раздался дребезжащий голос Объедка.

Пристав, надув лицо, как пузырь, отчаянно свистел, а другую руку держал в воздухе над головой Петунникова, извивавшегося перед ним так, точно он хотел влезть ему в живот.

- Хочешь, я заставлю тебя, ехидна подлая, ноги целовать у этого трупа? Х-хочешь?

И, вцепившись в ворот Петунникова, Кувалда швырнул его, как котёнка, к двери.

Бывшие люди быстро расступились, чтобы дать купцу место для падения. И он растянулся у их ног, испуганно и бешено воя:

- Убивают! Караул... убили-и!

Мартьянов медленно поднял свою ногу, прицеливаясь ею в голову купца. Объедок со сладострастным выражением на своей физиономии плюнул в лицо Петунникова. Купец сжался в маленький комок и, упираясь в землю ногами и руками, покатился на двор, поощряемый хохотом. А на дворе уже появились двое полицейских, и пристав, указывая им на Кувалду, кричал:

- Арестовать! Связать!

- Вяжите его, голубчики! - умолял Петунников.

- Не сметь! Я не бегу... я сам пойду, - говорил Кувалда, отмахиваясь от городовых, подбежавших к нему.

Бывшие люди исчезали один по одному. Телега въехала во двор. Какие-то унылые оборванцы уже тащили из ночлежки учителя.

- Я т-тебя, голубчик... погоди! - грозил пристав Кувалде.

- Что, атаман? - ехидно спрашивал Петунников, возбуждённый и счастливый при виде врага, которому вязали руки. - Что? Попал? Погоди! То ли ещё будет!..

Но Кувалда молчал. Он стоял между двух полицейских, страшный и прямой, и смотрел, как учителя взваливали на телегу. Человек, державший труп подмышки, был низенького роста и не мог положить головы учителя в тот момент, когда ноги его уже были брошены в телегу. С минуту учитель был в такой позе, точно он хотел кинуться с телеги вниз головой и спрятаться в земле от всех этих злых и глупых людей, не дававших ему покоя.

- Веди его, - скомандовал пристав, указывая на ротмистра.

Кувалда, не протестуя, молчаливый и насупившийся, двинулся со двора и, проходя мимо учителя, наклонил голову, но не взглянул на него. Мартьянов с своим окаменелым лицом пошёл за ним. Двор купца Петунникова быстро пустел.

- Н-но, поехали! - взмахнул извозчик вожжами над крупом лошади.

Телега тронулась, затряслась по неровной земле двора. Учитель, покрытый каким-то тряпьём, вытянулся на ней вверх грудью, и живот его дрожал. Казалось, что учитель тихо и довольно смеётся, обрадованный тем, что вот, наконец, он уезжает из ночлежки и более уж не воротится в неё, никогда не воротится... Петунников, провожая его взглядом, благочестиво перекрестился, потом тщательно начал обивать своим картузом пыль и сор, приставшие к его одежде. И по мере того, как пыль исчезала с его поддёвки, на лице его являлось спокойное выражение довольства. Со двора ему видно было, как по улице в гору шёл ротмистр, с прикрученными на спине руками, высокий, серый, в фуражке с красным околышком, похожим на полосу крови.

Петунников улыбнулся улыбкой победителя и пошёл к ночлежке, но вдруг остановился, вздрогнув. В дверях против него стоял с палкой в руке и с большим мешком за плечами страшный старик, ершистый от лохмотьев, прикрывавших его длинное тело, согнутый тяжестью ноши и наклонивший голову на грудь так, точно он хотел броситься на купца.

- Ты что? - крикнул Петунников. - Ты кто?

- Человек, - раздался глухой хрип. Петунникова этот хрип обрадовал и успокоил. Он даже улыбнулся.

- Человек! Ах ты... такие разве люди бывают?