Уходят не простившись (Русский десант на Майорку - 2) - Элла Никольская

А дежурный все больше волнуется, за дверью цыганка томится, шуршит цветными грязными юбками, где-то неподалеку маются, скрипят зубами пацаны в косухах, но не ропщут: знают, что не начнется торговля, хоть зелье уже завезено. Вот вернется Манька-цыганочка, сообщит, что оброк уплачен. Только тогда - раньше ни на минуту - начнется торг, и кончится лом, и соседи в стаканчиках из-под йогурта воду понесут... Против своей воли, а что поделаешь? Заступиться некому.

Но не его, не Павла это дело. Если лопоухому дань принесли, то начальству его тоже это известно. Делится, живет...

- Я пошел, - Павел поднялся, не заметил протянутой дежурным руки, Зайду через неделю. А если раньше чего узнаешь, позвони.

Нацарапал номер телефона на календаре настольном и ушел.

Возле Лизиной калитки торчал какой-то мужик с собакой, разговаривал с невидимой с того места, где остановился Павел, Лизой: их разделяло сильно наклонившееся дерево, грозившее повалить ветхий забор.

- Ну ради Христа, - канючил мужик, - Он сторож боевой, охранять тебя будет. И не объест - супчику нальешь, чего на столе останется...

Рыжий беспородный пес смотрел на хозяина тревожно, прислушивался к его голосу, навострив уши, - силился понять, о чем речь.

- Сказала - не возьму, - отвечал знакомый голос с самой железной из всех его железных интонаций, - Ни к чему мне твоя собака, а мать вообще собак не терпит. Ступай к соседям.

- Был уже, у них ризен свой. Не берет никто! - мужчина вдруг схватился за голову, - Я его ещё на той неделе сюда привез, всех в округе обошел, никто не взял, так на станции оставил. Бросил. Поверишь - с тех пор не ел, не спал, сегодня утром не выдержал, приехал - а он меня на платформе дожидается, отощал... Куда нам с ним теперь? Жена гонит...

- Сам бы её выгнал, раз такая злыдня.

- Сын у нас болеет, она сама не своя стала...

Заскрипел ржавый засов - это Лиза открывала калитку. Возьмет или не возьмет дворнягу? Почему-то Павлу в тот момент показалось это чрезвычайно важным, важнее того, ради чего он явился незваным гостем. Жалко стало хозяина пса: загнала жизнь человека в угол.

- Как его зовут? - все так же неприветливо спросила Лиза, по-прежнему не замечая гостя, - Ишь какой рыжий. А он не кусается?

- Что вы! - засуетился хозяин, - Он добрый такой. Джек, заходи. Все понимает...

- А говоришь - сторож. Что за сторож, если не кусается? Все вы врать горазды.

Мужчина уже доставал из хозяйственной сумки пакеты с геркулесом, миску какую-то, потянул поводок: все джеково приданое. Пес занервничал, заскулил.

- Отваливай поскорее, - потребовала Лиза, - Я калитку прикрою, а то за тобой убежит.

Павел поспешил выйти из-за дерева, хозяин Джека тоже заторопился, шагнул на улицу, Павел наоборот - с улицы и Лиза тут же накинула засов. Пес бросился на калитку, Лиза прикрикнула;

- Куда? Джек, на место!

Пес зарычал, обернулся, вздыбил шерсть на загривке, сейчас кинется! Но передумал, сел, привалившись спиной к забору.

- За грубой внешностью скрывается доброе сердце, - произнес Павел вместо приветствия, - С прибавлением семейства!

- Долго под дверью торчал? - осведомилась Лиза, - Не нужна мне собака, а деваться некуда. Не устояла девушка, слаба на это дело. Пойду за костями на кухню, а ты устанавливай дипломатические отношения, раз уж приехал.

Павел подошел к собаке, удивился, заметив, как дрожит рыжая спина, опасливо потрепал рыжее ухо - карий глаз выразительно покосился на его руку, и Павел поспешил её отдернуть.

- Ладно, Джек, перекантуемся, ты только сам дров не наломай, не обижай хозяйку.

- Еще мамаша к вечеру с дежурства придет и даст нам бой.

Лиза подошла, положила перед собачьим носом большую, явно из супа кость. Пес горестно отвернулся.

- Мамашу не бойся, в такую жару воюют только исламские фундаменталисты. Но если до крайности дойдет, есть вариант, - предложил Павел, - Поженимся, а его усыновим.

Лиза засмеялась немудрящей шутке - редко Павлу удавалось её рассмешить, он и сам обрадовался, залюбовался ею. Хорошее начало для серьезного разговора.

Прав, конечно, оказался старик Коньков, великий знаток человеческих слабостей. Если свидетелю доверяешь, то и он тебя не подведет, поможет. А если юлить - уйдет в глухую оборону. Люди, как правило, чувствуют, когда их обманывают...

Свидетель - в данном случае Лиза - выслушал следователя внимательно и не перебивая против обыкновения.

- Вот и давно бы так, - сказала она, когда Павел договорил, - Теперь все более или менее понятно. Может, ты и прав: как-то все сходится...

И о нынешнем визите Павел не умолчал, украсив свой рассказ любимой цитатой: "Все говорят, нет правды на земле, но правды нет и выше". Как бы в извинение того, что не пресек получения взятки сельским коллегой.

- Наркоманов мне не жалко, им туда и дорога, век у них короткий. А мента жалко.

- Ты что! - взвилась Лиза, - Да он в сто раз хуже!

- Потому и жалко, - двусмысленно пояснил Павел. - Им в могилки, а ему сидеть: чин у него невелик, сядет и собой других заслонит. Кстати, и не факт еще, что он берет, мало ли - цыганка, а может, это любовь? Не будем судить опрометчиво, ладно? Он пока на свободе и проверит тех пацанов, что на озере были, соседей ваших.

- Интересно, как это он их найдет?

- Найдет. Он тоже в то воскресенье на озере был, исполнял служебный долг в воде и на берегу...

- А-а, так это Сережка Титов, - сообразила Лиза, - Я его видела, здоровались даже. Вот гад. Я с его сестрой училась, с Галькой.

- Хорошо у вас тут преступников ловить, все родня, все друзья. Лизок, хочу сегодня твоего директора навестить. Он, похоже, на даче поселился безвылазно, в Москву его официально вызывать никакого резона нет. Что я ему скажу? Подозреваю, мол, вашу покойную супругу в убийстве вашей любовницы. Ну и куда он меня пошлет? А поговорить надо - придумай какой-нибудь повод, а?

Они сидели вдвоем на веранде, и солнце шпарило, норовя прожечь насквозь тонкие выгоревшие до бела занавески.

Лиза подхватила клетчатый плед:

- Жарко, пошли в сад. На озеро бы - да тащиться неохота. Далеко...

Под старой яблоней лежала негустая кружевная тень, лениво жужжали мухи - хорошо бы не осы. Широкий мягкий плед, красивая, желанная, совсем почти раздетая девушка прямо рядом. Павел потянулся к ней - все так естественно, правда? Но Лиза упрямым движением плеч стряхнула его руки:

- Мы о чем-то говорили...

- Ну вот, выпустил джина из бутылки, сыщика в тебе разбудил...

Павел засмеялся, но откатился подальше, на самый край пледа и больше не пытался её обнять, даже взгляд отвел.

- Может так: придешь и спросишь насчет суда. Дескать, только сейчас дознался, что суд был.

- Какой суд?

- А помнишь, я говорила: когда они дачу покупали, соседи их в суд потащили. Родственники. Дом, мол, раньше поделен был несправедливо и они не согласны. И суд был, мама свидетелем ходила. Что-то соседи эти отсудили, метры какие-то квадратные, печку газовую. Но они весь верхний этаж хотели оттяпать... Станишевским пришлось новую печку ставить, на новом месте. Морока жуткая...

- А верхний этаж?

- Не знаю, надо у мамы спросить.

- Ну, я на месте Станишевского точно бы этих соседей всех к черту поубивал... Это же надо - чужую печку отсудили, да ещё чего-то хотят.

- Ты просто не знаешь дачников, - рассудительно сказала Лиза, - Ничего тут нет особенного. Из-за меньшего в топоры идут, случается и убивают. Брат на брата, отец на сына. Дача - это частная собственность. Тут вон в каждой хибаре кровные враги под одной крышей.

- Ладно, Лизок, только причем тут печка?

- А при том, что у Станишевских с соседями отношения так себе. И ты пришел выяснить, не эти ли соседи Тамаре Геннадьевне отомстили. Судилась-то она, муженек выше этого, сам понимаешь...

- Убить из-за газовой печки? Они же её, говоришь, у Станишевских отсудили...

- А верхний этаж? Вообще - тебе истина нужна или предлог, чтобы на чужую дачу заявиться? Не нравится - сам что-нибудь придумай...

- Не нравится, - сознался Павел, - Предлог дурацкий, но за неимением гербовой пишем на простой. Я пошел. Объясни, как пройти...

Он оторвал себя от пледа, поднялся неохотно, морщась.

- Только обратно возвращайся потом, - сказала суровая помощница, растолковав, как проще пройти из Удельной в Малаховку и найти там нужную дачу, - Возвращайся, а то я от любопытства не засну.

- Обязательно вернусь, - пообещал Павел. - И заснуть не дам. - Но последние слова произнес только мысленно, да и то не слишком уверенно.

Дачная жизнь была Юрию Анатольевичу в новинку. Всего три года назад приобретенная недвижимость с самого начала была вотчиной Тамары. Прежде всегда дачу снимали, а тут вдруг ей захотелось иметь хоть хибарку какую-нибудь, да свою, надоело зависеть от хозяйских капризов. Юрий Анатольевич помнил, как появились в московской квартире увесистые выпуски целые тома объявлений: "Из рук в руки", "Все для вас", ещё какие-то чрезвычайно полезные издания, в которых убористым до нельзя шрифтом печатались предложения купить все на свете. Он и сам листал их из любопытства, Тамара же взялась за дело основательно.