Люди и призраки - Оксана Панкеева

— Так, значит, в зале была такая охрана потому, что он знал заранее?!

— И что ему это дало? — вздохнул предсказатель. — Не представляю, как он теперь будет жить…

— Жить?… — как-то растерянно переспросила Эльвира. — Ты думаешь, что он все-таки выживет?

— А что с ним случилось? — теперь уже удивился Пассионарио.

— Ты разве сам не знаешь? Ты же предсказывал, — неуверенно произнесла Эльвира.

— Постой. — Эльф тоже слегка растерялся, начиная смутно понимать, что в чем-то ошибся. — Я предсказывал, что на свадьбе убьют невесту, твою подругу. А Мафей предсказывал, что Шеллар после этого застрелится. Это как-то расходится с тем, что произошло на самом деле?

— Все случилось совсем иначе, — покачала головой Эльвира. — Его величество спас Киру… заслонил собой. Я никогда не могла подумать, что он на такое способен… — голос Эльвиры задрожал, — что он так ее любит…

— И что теперь?

— Он умирает, — всхлипнула девушка и снова разрыдалась, уткнувшись в его плечо.

Пассионарио снова обнял ее, и все же не удержался и сказал:

— А думала ли ты, что будешь так по нему убиваться?

— Да никогда, — прорыдала Эльвира. — Я вообще всегда считала… что мужики сволочи… Что они не способны… а он…

— Ну не плачь ты так, может, еще выживет. Он ведь вон какой здоровый. Чем в него попали?

— Отравленной иглой. Какой-то очень хитрый яд, от которого нет противоядия. Ты лучше у Мафея спроси, он разбирается, — с трудом сдерживая рыдания, объяснила девушка.

Пассионарио чуть не рассмеялся вслух — всего лишь какой-то несчастный яд?! Шеллар, дружище, и не надейся теперь, что ты умрешь просто так!

— Эльвира, — сказал он, срываясь с места, — мне надо срочно сбегать к себе. Я скоро вернусь. Не плачь, король еще не умер, может, что-то сумеем сделать.

Оставив бедную Эльвиру в полной растерянности, эльф телепортировался в свою хижину. Там он бросился к кровати, достал из сундучка аптечку и стал в ней копаться. Пассионарио точно помнил, что несколько лун назад Амарго давал ему две дозы антидота. Одну Пассионарио использовал в конце зимы, когда какой-то «доброжелатель» напоил любимого вождя кофе с мышьяком, а вторая еще должна была остаться… Да где она, не могла же потеряться!

Уже начиная нервничать, он вывалил все содержимое аптечки на одеяло и принялся разгребать, проклиная себя за разгильдяйство и беспорядочность во всем. Попробуй теперь что-то найди в этой аптечке! О небо, даже фанга есть, откуда она взялась… А антидота не видно! Не сперли же его, в самом деле, кому он мог понадобиться? Никто же не знает, что это вообще такое! Может, сам когда-то выпил и потом забыл? Так вроде с тех пор его больше не травили… Ай-яй-яй! Вот ведь башка пустопорожняя! А скорпион? Конечно, в таком обкуренном состоянии разве упомнишь… Вот куда она делась, вторая доза! На прошлой неделе, когда Пассионарио сидел на скале, его тяпнул скорпион. И ведь совершенно из головы вылетело! Надо было сразу попросить у Амарго еще, а он забыл! И что теперь? Амарго в Голдиане, пока он вернется, Шеллар сто раз успеет умереть. И Стеллы дома нет, уехала с ребенком куда-то отдыхать… Если только залезть в лабораторию Амарго и там поискать?… Должно быть, у него там просто склад. Только бы не в сейфе, а то ведь в этот сейф, пожалуй, и не заберешься…

Бросив раскиданную аптечку на кровати, товарищ Пассионарио телепортировался в лабораторию и принялся торопливо осматривать шкафы и ящики в поисках чего-то похожего на медикаменты.

Когда блаженное забытье снова сменилось невесомостью, Шеллар не стал взлетать к потолку, а спокойно прошел сквозь кровать. В углу стоял призрак господина Хаббарда, который, впрочем, особо счастливым не выглядел.

— Вам понравилось? — с язвительной заботой спросил король.

— Был бы я живым, меня б стошнило, — признался глава Комиссии. — Пойду я отсюда. Ничего приятного в агонии не нахожу, даже когда это смерть врага. Вам, может, и понравилось бы. Помню, как вы нашими трупами любовались.

— Да идите вы, — отмахнулся Шеллар, едва удержавшись, чтобы не показать этому горе-эстету тот самый средний палец, которым его когда-то дразнила Ольга. И, не дожидаясь, пока ему ответят, направился в кабинет, проверить, не появились ли там новые гости, спешащие препроводить его величество в потусторонний мир. Как он и ожидал, стражей было уже двое. Они сидели в креслах и ожесточенно спорили, снова напомнив его величеству великую битву Тины и Ноны за качели. Заметив его, оба тут же замолкли, а сам Шеллар попытался различить, с каким из них он уже был знаком, поскольку оба были одинаково безлики.

— Очень хорошо, что ты пришел, — сказал один из стражей. — Я как раз хотел предупредить…

— Ты бессовестный обманщик! — возмущенно закричал второй.

— Это ты обманщик, — возразил первый. — Ты прекрасно знал, что твое проклятие уже не имеет силы, и поэтому явился раньше всех, чтобы обманом и мошенничеством увести то, что тебе более не принадлежит.

— Мое проклятие имеет силу! — упрямо возразил второй, который, собственно, на самом деле был первым.

— Господа, — попросил король, — вы могли бы как-то назваться, чтобы я мог вас различать? Мне сложно с вами общаться, вы такие одинаковые… У вас есть имена?

— У нас нет имен, — серьезно сказал тот, что пришел вторым. — Но если тебе так хочется, можешь называть нас именами тех, кто наложил проклятия. Его, — он кивнул на обиженного коллегу, — Адалия. А меня — Морис.

— А вашего третьего товарища, который еще не пришел? — поинтересовался Шеллар.

— С ним тебе общаться не придется, — передернул плечами Морис. — Но если тебе интересно — Алиса.

— Вот стерва! — не удержался король. — Так я и знал, что она не успокоится!

— Да теперь-то тебе что с того? — засмеялся Морис. Когда стражей стало двое и они повели себя совсем как государственные служащие, странный их облик стал в глазах Шеллара еще менее зловещим. — Третье проклятие было неправильным, неполным, даже странно, что вообще сработало. Видимо, уж очень от души было сказано. Или случайно пересеклось с моим. Проклятия, знаешь ли, часто пересекаются и либо помогают друг другу, либо мешают. Вот наши с Адалией как-то раз пересеклись… Но это не столь важно.

— А кто такая Адалия? — поинтересовался король. — Я что-то не припоминаю дамы с таким именем… И чем я ее так обидел?

— Ты ее и не знал, она умерла прежде, чем ты родился, и ты лично ничем перед ней не виноват. Эту даму сильно обидел твой великий дедушка, Кендар Завоеватель. Дамы, знаешь ли, очень не любят, когда их бросают любовники. Вот и прелестная Адалия обиделась настолько, что прокляла твоего дедушку от всей души. Посулила ему, что родится у него бездушный, бесчувственный выродок, и займет он его трон, и будет править этой страной. И династия подобных ему выродков будет продолжаться, пока один из них не полюбит больше жизни и не станет человеком. Это, если ты не знаешь, ограничивающее условие. У проклятия обязательно должно иметься ограничивающее условие, которое должно быть теоретически выполнимо, иначе проклятие не сбудется. Вот и в данном случае условие было теоретически выполнимо, а практически… сам понимаешь, с какой это стати бездушный выродок вдруг полюбит кого-то так сильно. Мы с Адалией спорим об этом проклятии уже почти пятнадцать лет. Я считаю, что оно недействительно еще с тех пор, как покончил с собой твой отец, чтобы оградить от проклятия брата и его семью. Сам же понимаешь, для того чтобы он смог занять трон, сначала они должны были куда-то деться. Адалия же доказывает, что любовь тут ни при чем, а бедняга просто рехнулся. Даже теперь, когда все уже предельно ясно и двух толкований быть не может, он все равно продолжает настаивать.