Сорвиголова (СИ) - Дим Дженерал

Передо мной была четвёрка молодых девах, несмотря на замученный вид, они были полны решимости уйти отсюда. Неужели секс против воли так прочищает мозги?! Хотя, может, насиловали только Альбу? Бедные или счастливые в связи с фактом проснувшегося разума девушки? Горе от ума или наоборот? А я вот без «божьей искры» не хотел уходить от хозяев самостоятельно, без подталкивания и помыкания моим существом сторонними мыслями в голове. А замызганные и битые жизнью гномки и людинки очень даже желали сбежать. Основной их посыл бы в том, что они всё равно хотят покончить жизнь (если это можно назвать жизнью!) самоубийством. Терять им было нечего, готовы были рискнуть головой, несмотря на то, что я честно предупредил их об опасности одиночества в землях между посёлками. Хотя почему одиночество, их же четверо, и это не считая меня и Арвен! Мы ведь соединимся вместе, будем партизанить в Великом лесу.

— Я уже битый калач, под маской чумного доктора скрывается воин высокого уровня! Не думаю, что у вас, нубской мелочи, велик шанс скрыться от эльфов, если за вами пошлют погоню. Вам нужно будет валить отсюда долго и упорно вдаль, стирая ноги в кровь! Ваши Дымчатые Выселки находятся где-то в центре бесконечно огромной Империи эльфов Экумены. В лесу опасно, там много тварей. Пока вы не прокачаетесь до десятого и выше уровней, они будут на вас нападать!

— Плевать, лучше уж так сдохнуть, — сказала одна из низкорослых гномок, громко и смачно харкнув на пол ненавистного эльфийского дома, — наша «пацанка», горжусь.

— Эу! А вот плевать в хате нельзя! Это не по понятиям! — сделал я ей замечание.

Судя по некоторому тёмному пушку над верхней губой, гномке лет под тридцать-сорок. Эти горцы были не только низкорослые, но и крайне волосатые товарищи, даже женщины, что было особо эстетически неприятно. Сорок — это не срок для представителей горской расы, а значит, она достаточно молода, возможно, даже относительно моложе меня. Ведь гномы живут около четверти тысячелетия. Широкое лицо, чёрные, горящие ненавистью глаза. Грозная милаха в метр с кепкой! Невысокий рост, копна волос на голове и грязная мордашка — мне было больше нечего о ней рассказать или как-то описать интереснее. Фигуру от шеи до пяток скрывал бесформенный, безразмерный, множество раз штопанный грязный балахон. В принципе такая рванина была на всех четверых. Если б не выпуклости спереди и женские голоски, не понял бы даже, какого они пола. Бедные, побитые жизнью замарашки!

Глава 14. Жертвы общественного темперамента.

— Прости, хозяин, — исподлобья пробурчала мне гномка, извинившись за плевок.

Очень захотелось пошутить, что-то вроде «Для тебя я пахан или блатной, так сказать, „в законе“», но промолчал, не поймут тюремного жаргона юморка. Другой вопрос, откуда я знаю эту феню и зачем она мне?! Ведь никогда в жизни не сидел. Нет же, мне было много хуже, я был рабом.

— Всё, закончились хозяева и господа! Теперь вы сами себе барыни-сударыни. Свобода, равенство и братство. В вашем случае — сестринство! Мы объявляем революцию в отдельно взятом эльфийском поселении по свержению рабовладельческого строя. Лучше уж первобытнообщинный строй, чем это! Всё решено, с понедельника объявляем коммунизм!

Рабыни ничего не поняли из моей тирады, да и я не во всем разобрался, что сам себе под нос нашутил. Когда вокруг девушки, даже такие чумазые, я немного теряюсь и несу околесицу. Ладно бы только нёс ахинею, у меня сразу на рефлексах выкатывалась грудь колесом. Захотелось ходить перед ними гоголем и шутить, развлекать панночек. Проверено на Арвен, да, я такой. Но «моя» эльфа хотя бы красавица, а этих зато четверо…

— Мы пока без имен, всё равно что рабыни! — сказала ещё одна гномка, тёмный пушок на усах был чуть поменьше, пореже, что ли, наверное, она помладше первой.

— Ты сказал, что подарил мне имя. Стал мне батькой, старшим братом, давшим свободу, — заявила Альба, пока все смотрели на меня с надеждой, приоткрыв рты, как оказалось, от восхищения моими действиями. — Сделай и с ними то же самое. Дав им имена, ты прекратишь ихнее рабство! Мне и моим сёстрам!

— Я не знаю, как зовутся гномки в высокогорных княжествах, простите. Ни одного из ваших имён никогда не слышал, как и вы, судя по всему! — обратился я прежде всего к низкорослой расе, разведя руками в смущении. — Эльфийские имена рабовладельцев давать вам, гномки, несподручно. Мы ведь их ненавидим! Поэтому одарю вас троих человеческими девичьими именами, не обессудьте: Бетти, Вера, Ганна. Просто по алфавиту, имена реальные, но из разных человеческих народов и рас. Если кому не нравится, скажите, припомню другие.

Никто не возражал, да и куда им, они, наверное, тут все: Ай, Ой, Эй, Иди сюда, Подай, Принеси, Сволочь, Пройдоха, Лентяй. Но четвёрка меня вскоре удивила, сказав, что молодых и симпатичных женщин-рабынь обычно называют более длинными названиями, в отличие от мужчин и старух, не междометиями: Сучка, Шкура, Шлёндра, Марамойка и прочими оскорбления, по крайней мере, этим молодым давали такие имена. Какой-то сексизм и эйджизм, причём со стороны «хозяек»-эльфиек — зависть?! Так что мои людские «клички» были приняты на ура. Ничего не значащие для них слоги складываются в «истинные», волшебные имена, во что-то святое, как откровение свыше. Обряд принятия в ряды свободных прошёл сродни освящению высшим жрецом верующих. Нет, это не мои фантазии, просто вся четвёрка, даже Альба, встала на колени полукругом передо мной, с надеждой смотря на меня снизу вверх.

Вскоре в мире появился не один, а четверо свободных разумных: две гномки и две людинки. Смотревшие на меня с большим почтением, даже пиететом. Трудно быть «богом»? Нисколечко, наоборот, очень приятно, тешит самолюбие. Улыбнувшись, я потрепал их по головам, прочитал имена над ними, сказал что-то вроде: «Встаньте, сестры Альба, Бетти, Вера, Ганна, теперь вы — НЕРАБЫНИ! Вы выше жалких эльфов и можете делать всё, что вашим душенькам угодно. Поздравляю со свободой!». Девушки пытались осмотреть изменившиеся значки у себя над головами, появившиеся имена. Только одна из них хоть как-то знала буквы, с трудом читая по слогам на синдарине, на языке серых эльфов, единственном известном четвёрке наречии.

Мне было удивительно их поведение, все мои знакомые в Сером Пределе были готовы нести рабское бремя с большим удовольствием всю свою дрянную жизнь. Да и здесь, в посёлке, я недавно убил двух дурачков: гнома и человека, которые умерли за хозяев, выращенные той же Меллан, что числилась в посёлке наставницей смердов. Никто из рабов не думал даже сопротивляться злой воле рабовладельцев, они были так воспитаны. Почему столь разительная перемена касалась именно этих девушек, уже бывших рабынь?! Я задавался этим вопросом, пытаясь понять разницу. Ну не верил я, что молодки в этом отличаются от нас, мужчин, выступая с позиции равенства полов, включая интеллектуальную сферу. И оказался прав, конкретно эти девушки были особенные, «избранные».

Почти всегда, как и меня, например, в рабство брали малышню от двух до пяти лет, остальных просто вырезали или загоняли работать в шахты до самой смерти. Реже в неволю попадали особо ценные специалисты, например, художники, архитекторы или какие-то интересные волшебники редких магических школ, которых сажали на цепь. Девушки были детьми таких несвободных, но интеллектуально развитых, помнящих прежнюю жизнь «истинных» людей и гномов. Две людинки и две гномки были сёстрами, конечно же, попарно из двух разных семей — людей и гномов соответственно. Ведь разные виды не могли скрещиваться и иметь общих детей.

Но время не щадит никого: родители умерли или, возможно, были убиты хозяевами, когда стали бесполезны или немощны с возрастом. Девочек сочли неопасными, поставили меньшего размера клеймо рабынь на чело и отправили сюда. Кстати, брата у людинок убили, а почему не были умерщвлены десятилетние девочки — непонятно, скорее всего, за симпатичность в глазах эльфов. Теперь они были взрослее, но помнили лишь фрагментарно прежнюю жизнь и родителей. Магическое клеймо на лбу подружек выжгло им большую часть памяти, прежние имена исчезли, они забыли свои корни, даже от родителей остался лишь размытый мягкий и тёплый образ. Но всё же рабыни смогли сохранить толику самосознания, волю к свободе и немного мозгов до сего момента, пока не пришёл я — мессия и откровение, альтернативная судьба для них. Дав им имена, надежду и то, что рабы, как я, могут стать снова «живыми».