Ночная (СИ) - Ахметова Елена

Я поспешила снова вынуть монетку. Раинер добавил пару ласковых, окончательно выпав из образа праведного последователя храма, поднялся с пола и брезгливо отряхнулся.

- Дай сюда, — скупо велел он и протянул ладонь.

А я — сдуру, не иначе — взяла и послушалась.

В мгновенно опустившейся кромешной темноте третий по счету нецензурный комментарий Раинера прозвучал как-то особенно удрученно.

- Вернемся за факелом? — предложила я, безуспешно пытаясь нащупать его руку.

- Нет, — мрачно отозвался храмовник почему-то опять совершенно не оттуда, где я ожидала его обнаружить, — он слишком сильно сужает поле зрения. Возьми монетку и держись позади меня. Не отставай.

Нащупал он меня в итоге сам — походя мазнул жесткими пальцами по ключице и плечу, смущенно кашлянул и вложил монетку обратно в мою ладонь, где она тут же налилась зловещим, потусторонним сиянием. Глаза наконец-то привыкли к сумраку, и лицо Раинера показалось мне каким-то беспомощно-обескураженным, но, не успела я спросить, в чем дело, как он отвернулся и деловито пошел вперед.

Коридор пронзал весь технический этаж насквозь. Каждые несколько метров в стенах зияли одинаковые проемы, и из них тянуло застоявшимся воздухом и сырой пылью. Я ничего не слышала и старалась идти след в след за храмовником — потому как любая вольность незамедлительно заканчивалась тем, что я спотыкалась, осознавала, что совершенно не хочу знать, обо что, и с испуганным всхлипом цеплялась за рукав Раинера. На третий раз он не выдержал и сам задвинул меня себе за спину, велев держаться за ленту десятника, переброшенную через плечо.

Я вцепилась уже в нее. От грубой холстины умиротворяюще веяло теплом, и я подстроилась под шаги храмовника, постепенно успокаиваясь — разумеется, рано.

- Тупик, — ровным голосом сказал Раинер и плавно развернулся. Поскольку я не отпускала ленту десятника, то волей-неволей обошла его кругом и уперлась в шероховатую стену.

Первым порывом было уткнуться лбом в спину Раинера, но я героически сдержалась.

Нахцерер оказался где-то между нами и выходом. Оптимизма это по понятным причинам не внушало.

- Я его не слышу, — напряженно сказал Раинер. — Замри!

Я послушно задержала дыхание, но по одной только напряженной спине десятника поняла: он по-прежнему не знает, где затаился нахцерер. Тогда я все-таки уткнулась лбом ему в лопатку и обреченно сказала:

- Отсюда должен быть еще один выход.

Лопатка дернулась так, как не заставил бы ее и нахцерер, явись он перед нами во плоти. Раинер медленно обернулся, ни на секунду не выпуская клинка, и в этот момент как никогда был похож на первого сына Старшого, когда тот на повышенных тонах рекомендовал отцу вышвырнуть «ведьму» за городскую стену.

До сих пор десятник до того адекватно реагировал на все мои странности, что я уже расслабилась и совершенно забыла, что, с точки зрения местных, это было ни черта не адекватно. Правильную реакцию он выдал только сейчас, когда нацелил острие мне в горло.

- Брат Раинер! — жалобно пискнула я, отлично понимая, что словосочетания вроде «требования пожарной безопасности к максимальному расстоянию до эвакуационного выхода» приведут к весьма прискорбному нарушению правил пожарной безопасности в отношении одной отдельно взятой ведьмы. — Но куда еще мог деться нахцерер, если не проскользнул мимо нас?

- Ты была здесь раньше, — уверенно возразил десятник, не убирая клинка. — Ты знала, что здесь будет еще одна лестница и прямой коридор, иначе споткнулась бы на входе, а потом — всматривалась бы в боковые помещения.

Словосочетания вроде «типовая застройка колониального стиля» тоже не относились к числу рекомендованных при общении с людьми, выросшими среди религиозных фанатиков. Даже если до сих пор эти люди демонстрировали лояльность и терпимость, свойственные скорее жителям туристических городов на популярных курортах.

- Я шла за тобой!

Острие коротко кольнуло нежную кожу шеи — и тут же дернулось, прочертив неглубокую, но зверски саднящую полосу, когда Раинер резко обернулся.

На этот раз прерывающиеся звуки — не то сдавленное дыхание, не то неровные хрипы — расслышала даже я, и только они заставили меня отвлечься от мысли о том, что десятник не прирезал меня сразу только потому, что не захотел рисковать, возвращаясь в кромешной тьме мимо неизвестно где загулявшего нахцерера.

Увы, он же послужил отличным аргументом против нецелевого использования «коготков» из набора ночной нищей — на удачно подставленной спине.

Удрать от нахцерера по прямой, отвлекая его саваном, — еще куда ни шло. Но пробежать мимо него в темноте, не разбирая дороги, да еще памятуя о свалке трупов у лестницы — нет, без шансов.

Раинер все еще был мне нужен. А я — ему, пусть и в качестве фонарика.

- Справа, — уверенно сказал храмовник, словно предыдущего разговора не было.

Я с досадой поняла, что все доводы за сотрудничество, посетившие мою голову, в его храмовническую башку заглянули на полминуты раньше. Потому он и не переживал, подставляя мне спину — знал, что я все равно ничего не сделаю, пока нахцерер рядом!

- Как вообще вышло, что ты до сих пор только десятник?

Вместо ответа Раинер оттолкнул меня в левый угол и отскочил на пару шагов, прокрутив какой-то хитрый финт клинком. Что это было не просто позерство и даже не разминка, я поняла, только когда что-то звучно хлопнулось на пол и с каким-то противным хлюпом подкатилось к моим ногам.

Я запретила себе опускать взгляд и просто отступила в сторону. Одновременно с моим шагом на середину коридора упало обезглавленное тело.

- Вопрос остается в силе, — пробормотала я, прежде чем меня опять вырвало.

- Как вообще вышло, что ты до сих пор жива? — задумчиво спросил он меня в ответ, не убирая клинок. — Это ведь закрытый склеп. Сюда допускаются только каратели и могильщики.

Я мрачно подумала, что для закрытого супер-отдела сюда было потрясающе легко попасть. Впрочем, если учесть, насколько местные суеверны и пугливы…

- Я просто шла за тобой, — упрямо повторила я. — На вершине лестницы у нас еще был факел, а по коридору ты сам пошел прямо.

Раинер помедлил.

- Ты знаешь слишком много для женщины. Умеешь читать. Не побоялась пойти на болота…

- Не побоялась?! — едва не взвыла я. — Иначе мне пришлось бы вернуться в Мертвый квартал! Где Старшой уже не стал бы стеной за Темным облаком помеченную бесплодную девку! Где не заболели только дневные добытчики! Где…

…уже никто не стал бы слушать. Где не было ни просветов, ни надежды.

На Таргарре у незамужней женщины без родственников или хотя бы внушительной родословной оставалось два пути: Нищий квартал или бордель. Прислужницы в храме набирались строго из замужних, для работы в приличных домах требовались рекомендации, а идти к алтарю — кто ж меня возьмет-то, попорченную оборванку с улицы?

Терпеть меня в Нищем квартале соглашались только из-за Старшого, которому глянулась сумасшедшая девица, лопочущая на незнакомом языке. Как только негласного хозяина не станет, у меня останется только одна дорога — такая, что перспектива утопиться в болоте начнет казаться радужной.

- Это никак не отменяет того, что ты знаешь слишком много, — не дрогнул Раинер. — И до сих пор ни разу не ошиблась. Откуда?

Последний раз, когда я пыталась честно ответить на этот вопрос, меня вышвырнули в Нищий квартал. К остальным юродивым.

- Ты точно хочешь обсудить это прямо сейчас? — обреченно спросила я.

Храмовник сморгнул и, наконец, опустил клинок.

У его ног валялось обезглавленное тело, у моих — недостающая часть. Мы рассчитывали, что до погоста нахцерер доберется сам, и теперь время играло против нас.

- Он же не упокоился из-за того, что я отрубил ему голову? — догадался спросить Раинер.

- Если это нахцерер, — невозмутимо отозвалась я, — то нет.

Брат Раинер протяжно выдохнул и выразился по поводу сложившейся ситуации так, что у праведной женщины уши в трубочку свернулись бы. Я только криво усмехнулась и присела на корточки.