Махавира - Александр Поехавший

Я вернулся после торжественной лекции в общагу. Первый курс в первую смену, а мои соседи-старожилы ходили во вторую к обеду. Это означало лишь одно — телевизор будет убивать и так уже расщеплённый мозг всю ночь, им же не надо рано вставать. Каждый раз нужно будет выклянчивать убавить. Ко мне подкатила группа из незнакомых старшекурсников, начали разводить меня проставиться на ясную поляну за заселение. Они выцепили и Васю сироту. Мы пошли в магазин, парень с пузом Ильнур взял себе пиво, потом он украл батончик шоколадки. Его друг тоже взял бутылку, и я с Васей внесли деньги за покупку. Мы сидели в скверике и Вася уже спалился в своём неадеквате. Ильнур реально хотел измолотить его за воистину выбешивающие реплики и ответы. Вася окоченевал на одной точке, серьёзно задумывался и выдавал очевидный невооружённому глазу вздор про проблемы, которые надо решать. Короткорослый дружбан Ильнура поведал, что в общаге не прекращается неистовая вражда между татарами и кавказцами. Я на мгновение подумал, что они активно вербуют нас за себя.

В комнате с тумбочки пропала моя дорогостоящая сотовая труба — чёрный кирпичик самсунг за дорогие полторы тысячи целковых. Ильнур или его маленький спутник сделали это, я не сомневался. Они бывали несколько раз на хате.

Я вышел во двор и сказал прямо этому татарскому сборищу, что кто-то украл у меня сотовый телефон и кроме вас в комнату до исчезновения больше никто не заглядывал. Они не изобрели ничего лучше, чем завалиться к нам в комнату под ночь. Они чуть ли не сволокли меня со шконки, а я, естественно, не спал и пребывал в состоянии душевной взволнованности: ни сотового телефона, ни надежды, ничего. Они насильно заставили пойти со мной умалишённого Васю. Мы вломились к каким-то спящим второкурсникам. И этот Ильнур и ему подобные начали наезжать на этих разбуженных парней, которые вообще не при делах. Татары потребовали тех встать и сразу подняли за ними несколько матрасов в якобы поисках украденного. Они демонстрировали мне и Васе свою силу, то, как они могли себе позволить поступать с другими людьми. Насколько нужно быть без чести и совести, чтобы организовывать такое позорно-похоронное, траурно-погребальное для себя самих представление. Я никогда не испытывал ни к кому ненависти, достаточно лишь просто никогда в жизни не видеть и не слышать. И это были почти одарённые выпускники самого престижного экономического вуза Поволжья. Они добавили очков в копилочку респектабельности академии. Я молча наблюдал, как они продолжали допрашивать заведомо невиновных. Никто же кроме них самих не заходил, моя палата закрывалась на ключ. Я сам их впускал, когда они стучались. Соседей старшаков не было с утра, а сирота не мог это сделать, я был в этом глубоко убеждён. Они ожидали от меня подобострастных слов, что я ошибся в них, что они были честными и порядочными людьми. Я ничего не говорил, что можно было сказать гнилым трупам. Единственное, что занимало мой рассудок — это план побега из этого кишлака. Но я не был серьёзным человеком. Я вернулся с Васей назад. Когда мы легли каждый на свою койку, я пошутил в темноту, что если это было предварительное знакомство с татарами, каким же будет завязывание непоколебимой дружбы с кавказцами. Вася ничего не ответил, и я его понимал, весь день Ильнур хотел избить его и даже настойчиво предлагал устроить драку, но Вася и это сводил к полнейшему абсурду. Я тихонько помолился Махавире и дал обет, что если наутро не улизну из этой помойки, то поеду обратно домой и больше никогда не вернусь в самый престижный экономический вуз Поволжья.

Если эти татары уже показали, что они были особо выдающимися умами академии. Я ни чуточки не сомневался, что Ильнур был многократным победителем интеллектуальных конкурсов и олимпиад. А его малорослый товарищ уже писал докторскую диссертацию без применения внешних источников, сразу из головы. Страшно было представить, на что были готовы кавказцы, чтобы на практике продемонстрировать бесценные знания, полученные за годы насыщенных семинаров и драгоценных лекций. Их чистый интеллект был столь высокого уровня, что даже престарелые преподаватели боялись вступать с ними в открытую полемику. Всё это свидетельствовало лишь об одном: в этом общежитии мне не место среди сливок академии, я ещё был не готов отведать мудрости от осведомлённых.

Третьего сентября я собрал все манатки в наплечную сумку Руссия и прямо с ней пошёл на занятия, чтобы больше туда ни ногой.

Приплыли. Я нарциссист. Нормально. Я глубоко интересовался этим явлением, так как сама мысль что кто-то может быть влюблён в себя больше, чем в меня, сама эта мысль сводила меня с ума. А в итоге оказалось, что это я и есть. При этом я прекрасно осознавал, что я полное ничтожество. Но пока я в своей норе я мог фантазировать, что это отнюдь не так. Мне однажды сказали, что я ненавижу себя, но другим не позволяю это делать.

Не, со мной всё в порядке.

Я кратко познакомился со всеми из своей группы до звонка на семинар. Генеральские сынки, судейские, всякие на ком зиждется наше Отечество. Платное обучение в моей академии было самое высокое по области. И среди однокурсников оказались два брата, которые находились в поисках жилья. Старший Петя, а младший был на год младше Пети и его звали Федя. Эти два примитивных пари показались мне добродушными на вид. Первую лекцию по теории права вела училка, которая оказалась безумной, насколько она хотела всё чрезмерно контролировать. Она ловила каждого взглядом, кто излишек дёргался, ждала, чтобы он сидел смирно. Первый курс — все почти ещё школоты, всем ещё хочется проказничать. Я отправился ночевать к родственникам, они меня здорово выручили.

Я сблизился с двумя братьями и мы энергично принялись подыскивать съёмную хату. Ездили в сомнительные агентства — однодневки, но а куда было деваться — я не мог долго оставаться и стеснять собой родственников. В одной из фирм мы решили раскошелиться, сложились, заплатили. Там сидели сексуально привлекательные девушки, и эти братья сидели лыбились от счастья, что им перепало на халяву потереть с женским полом. А всё потому что пока мы искали жильё я шаг за шагом постигал какими же конченными баранами были эти двое. Так жаль, что я с ними связался, но тем не менее, протратив неделю,